Пепел после тебя

Я: Это сильное чувство симпатии между двумя людьми. Тут и дружба, и привязанность.

Он: Между двумя? А если любовь не взаимна?

Я: Хорошо, тогда так. Любовь – это сильное чувство симпатии, которое испытывает человек к объекту своей любви.

Он: Уже лучше. Продолжай.

Но я не хотела продолжать. Я хотела, чтобы он тоже вносил свою лепту.

Я: А как ты определишь, что такое любовь? Итак, любовь – это...

Он: Боль.

Я: Боль?

Он: Да, боль. Даже когда хорошо от любви, всё равно больно.

Я: Почему?

Он: Потому что всему наступает конец. Больно из-за начала конца.

Больше мы ничего друг другу не писали. Через пару минут Егор был уже офлайн. А я... Я полночи переваривала его слова.

Было ли мне больно, когда я любила Егора Грозного? Да. Я даже всячески уговаривала себя его не любить. И сейчас мне тоже больно. Потому что... Потому что всё закончилось.

Звонок выдёргивает меня из размышлений. Закрываю ВК, убираю телефон, учебник и тетрадь в рюкзак. Ко мне подходит Маша.

– Ну что? Готова послушать о том, что же тебя ждёт в нашем «прелестном» классе? – выразительно рисует кавычки в воздухе, подчёркивая слово «прелестном».

– Готова.

– Тогда пойдём на следующий урок. А по пути я введу тебя в курс дела.

Глава 3.2

***

Как оказалось, за одну перемену посвятить меня в жизнь класса невозможно. Маша успела лишь рассказать о первой красавице школы Милане Савельевой и её парне Максе Купидонове. Куда уж без этого... О подружках Миланы – сёстрах-близняшках Харитоновых и о главном подпевале короля Косте Боярском. В общем, о той тусовке, к которой нужно стремиться – именно так выразилась Маша.

В классе имелись три ботаника-задрота, как окрестила их моя новая приятельница. Одна блогерша, ведущая канал, посвящённый подростковым проблемам, два хоккеиста – Эдик Носов и Руслан Халидов. Последние двое выглядели весьма внушительно, внешне я дала бы им не меньше двадцати.

Остальные одноклассники не успели удостоиться упоминания Маши.

После третьего урока отправляемся в столовую. Еда здесь не очень аппетитно выглядит, поэтому я беру лишь компот. За наш столик садятся две девочки, тоже мои новые одноклассники, но общаются только друг с другом.

– А она кто? – спрашиваю у Маши, указав на тихую девушку, сидящую в одиночестве в дальнем углу.

Я уже видела её во время уроков, хотя и там она пыталась слиться с обстановкой. Маша бросает взгляд через плечо и пренебрежительно хмыкает:

– Аа... Это Борисова Танька. Она у нас изгой, не общайся с ней.

Меня это чертовски задевает.

– И почему же она изгой? – спрашиваю довольно резко.

– Да к Купидонову пыталась подкатить, – закатывает Маша глаза. – Ну сама посуди: где Борисова, а где Милана... – с некоторой завистью смотрит на местную королеву Савельеву, которая сидит за соседним столиком.

Та и правда хороша. Роскошная платиновая блондинка с огромными голубыми глазами. Ну ангелочек просто. И манеры тоже ангельские. И губки забавно надувает. Только вот можно на что угодно поспорить, что это всё напускное.

Присматриваюсь к тихой Тане. Она довольно симпатичная. Смуглая бархатистая кожа, лицо обрамляют упругие русые локоны. Минимум макияжа, но ей это и не нужно.

– В общем, Милане не понравилось, что Борисова флиртовала с её Купидошей, – шепчет Маша.

Вдруг одна из девушек, сидящих за нашим столиком, вклинивается в разговор:

– Борисова заявила, что это Купидонов к ней липнет. Типа мы все здесь идиоты и поверим в эту чушь.

– Жанна! – вдруг рявкает кто-то.

Девчонка сразу замолкает и отводит взгляд. Я смотрю на соседний столик. А вот и маска с лица королевы съехала. Это она только что гаркнула на девушку. И добавляет, цедя сквозь зубы:

– Не надо обсуждать меня и Макса. Поняла?

Жанна кивает. Милана вдруг улыбается мне, демонстрируя ровные белые зубки.

– Не обращай внимания на сплетни.

– Как скажешь, – отвечаю с такой же фальшивой улыбкой на лице.

Допиваю свой компот, Маша съедает винегрет, и мы идём на следующий урок. Решаюсь задать вопрос:

– А что насчёт Коршунова. Кто он такой?

– Ты о том, который на домашнем? Да мы вообще без понятия...

Удивлённо останавливаюсь.

– В смысле?.. Он... Он что, тоже новенький?

– Ну да.

А я думала, что парень давно учится в этой школе. Просто по какой-то причине на домашнем обучении. Оказывается, он новенький...

– Мы тут сами все в предвкушении, когда он уже появится, – хихикает Маша и подталкивает меня к окну. – Видишь, рабочие коробку делают?

– Угу.

– Так вот: у нас была коробка. Но, по слухам, родители новенького профинансировали школу, и теперь у нас всё будут обновлять. Новые парты, новые компьютеры в классе информатики. И так как у нас практически нет в школе богатеньких мажоров, все девчонки уже застолбили этого новенького. Можешь занимать очередь, кстати. И не дай бог тебе проскочить без неё.

Маша заливается звонким смехом, всячески стараясь показать, что её слова просто шутка. Но что-то мне подсказывает, что такая очередь действительно есть. Некая иерархическая лестница. Думаю, Милана стояла бы на самой верхней ступеньке, не будь она в отношениях с Купидоновым.

Мне тоже хочется смеяться, потому что Коршунов вряд ли догадывается об этой очереди. Там вообще паренёк со странностями. И он намного глубже, чем местные ребята. По крайней мере, мне так кажется...

Мимо нас проходит тихоня Таня, мы пересекаемся взглядами.

– Привет, – говорю я.

Она не отвечает. Опустив голову, заходит в класс.

– С ней нельзя разговаривать, – заявляет Маша. – Таковы правила. Она – изгой, с ней никто не должен говорить.

Я моментально закипаю.

– И кто это решил?

– Да какая разница? – пожимает она плечами. – Если не хочешь быть изгоем, просто выполняй правила. Это несложно. Пойдём.

Маша заходит в класс, а я остаюсь в коридоре. Мне нужна минута, чтобы всё это переварить.

Да что ж это такое?! Что за дебильные правила?