Пепел забытых надежд: Инфильтрация

Атаман Бесский, нервно поглядывая на суровые физиономии оперативников и такое же беспристрастное лицо президента, наигранно улыбнулся, выпрямил спину и приступил к обращению:

— Господин Дариуш Новак! От имени Единой Директории безмерно благодарю вас за эту аудиенцию! Вы являетесь для нас одним из главных вдохновителей на борьбу за суверенитет и единство!

— Рад, что Директория не забывает спонсоров, — снисходительно ответил президент, — особенно когда крайне в них нуждается.

Собислав не без удовольствия отметил, как напускной энтузиазм Бесского медленно сменился замешательством. Атаман ожидал, что его примут с почтением: окружение в Единой Директории не могло не обнадёжить его, как и контакты в Дефензиве, чьим уродливым големом являлся Симион. Проблема была в Новаке, и он этого не скрывал. Президент с самого начала обозначил границу, переступить которую Бесскому не под силу. Но переговоры продолжались, и тот должен был заявить, ради чего сюда прибыл.

— Вы правы, господин Новак. Я здесь потому, что близятся тяжёлые времена. Наши общие враги на востоке готовятся к последней войне. Конфедерация народных республик мобилизует войска, разведывает маршруты через Пепелище. В вашу сторону! А мы — передовая! Бастион Бравой Вольности перед этими варварами. Но КоНР — мелочь. За ними — Управление Временного правительства. Оно жаждет крови, земель и ресурсов. Вы не можете игнорировать мои предостережения!

Не впечатлённый монологом гостя Дариуш отпил глоток из стакана. Симион с осторожностью посмотрел на свой, но всё же последовал примеру.

— Насколько мне известно, — начал Новак, — с окончания войны в Пепелище ни один отряд конфедератов и ни один истребительный батальон не пересекли восточную зону влияния. Не считая отравленной пустыни, нас и их разделяет Вольный город, а он до сих пор не определился с выбором. Это было частью договорённостей с УВП: пока город стоит сам по себе, оснований для нового конфликта ни у кого нет. Он должен выбрать сторону добровольно. Ни у них, ни у нас нет права на его оккупацию.

— Бросьте, — усмехнулся атаман. — Они придут и отберут всё, как это было с нами. Мы — единые: хотим целостной унитарной республики на всём Пепелище, а не того клочка, что Вольность щедро нам предоставила.

— Боитесь потерять власть?

— Власть мимолетна, господин президент. Я желаю одного — суверенитета.

— И потому приехали просить его у меня? — Президент закашлял. Его рука оттянула воротник с туго повязанным галстуком. Беляк насторожился. Появилось нехорошее предчувствие.

— Пан президент?

— Всё в порядке, полковник, — отмахнулся тот.

— Не притворяйтесь, что не знаете, — набрасывался со своей стороны Бесский. — Пусть их армия не так боеспособна, как раньше, но она до сих самая многочисленная. У них есть техника. Говорят, даже исправные самолёты.

— Ерунда. Ни у кого в мире не осталось авиации, — опроверг Новак. — Иначе бы наша встреча не состоялась.

— Перейду к сути, господин президент. Прошу вас возобновить поставки оружия и специалистов. Я укреплю позиции единых и потороплю Вольный город с выбором.

— Лучше ответьте, как много независимых бандитских группировок живёт и действует на вашей западной половине Пепелища? Десяток?

— Это не имеет отношения к нашей теме! — вскипел атаман.

— Имеет, Симион. Во время войны они принесли нам больше вреда, чем Генштаб УВП, мятежники и конфедераты. Под вашими флагами они мародерствовали, насиловали и сдавали захваченные нами позиции одну за другой. А сколько среди них было предателей, — усмехнулся Новак, но тут же помрачнел. — Что-то жарко…

Следивший за переговорами Собислав заметил, как заблестела от пота шея президента. Тот окончательно снял галстук и расстегнул пуговицу под воротником.

— …лично вы, Симион, обязались навести порядок, но не сделали этого. — Новак вытянул указательный палец в сторону атамана. — Вы стали ненадёжным, и боюсь, что ради сохранения перемирия я буду обязан прекратить поддерживать амбиции Единой Директории.

— Вы не понимаете, что говорите, — прохрипел от смятения Бесский. — Вы не можете…

— Могу. Я — президент Вольности…

Дариуш закашлял сильнее прежнего. Внезапно он затрясся, начал царапать на себе горло. Его рот был раскрыт, но мужчина не мог сделать ни вдоха. Собислав подскочил к президенту и увидел, как вздулись на лице вены, затянуло красными паутинами сосудов склеры глаз, и как пульсировала в бешеном ритме сонная артерия. Новака разрывало, а все дыхательные пути наглухо перекрыло. В конвульсиях он повалился на ковёр и залил белую шерсть кровью из носа. Асфиксия и давление убивали главного человека Бравой Вольности.

Наблюдавший за мучительной смертью Симион вскочил со стула и побледнел. Агонизирующему кряхтению вторил его неуместный шёпот:

— Он… умирает… Его отравили… — а после визг: — Охрана!

— Уведите его! — рявкнул Беляк.

Янус и Лех схватили атамана и потащили к дверям. Ворвались в зал вперемежку спецназовцы и радикалы. Придерживавший Дариуша за спину Собислав видел, как сходят на нет рваные корчи погибающего мужчины. Зрачки расширились, несмотря на свет в комнате. Изо рта потекла вязкая пена. Казалось, это тянулось бесконечно долго, хотя длилось не больше минуты. А после тело Дариуша Новака окончательно обмякло у Беляка на руках.

Полковник не мог сконцентрироваться. Откуда-то раздавались голоса, вбегали в зал всё новые люди, где-то за гранью сознания истошно вопил атаман Бесский. Собислав отскочил от тела, разглядел в толпе высокий стан подчинённого и крикнул:

— Млотек! Живо на кухню и не выпускай оттуда никого! Арестовать весь персонал! Всех, кто был в резиденции!

— С едиными что делать? — прохрипел неизвестный спецназовец в маске-балаклаве.

— Обезоружить и увести, — распорядился полковник. — Корсак, Нойман!

Подчинённые моментально оказались рядом. Собислав сорвался, расталкивая охрану с радикалами, протискиваясь между массивными телами и снося редких прислужников, выбежавших из коморок на крики. Его несло к выходу, через бежевый зал, античный коридор и внутренний двор. Полковник бежал по брусчатке, залитой солнцем, что появилось в небе один-единственный раз за последние месяцы. Его не останавливали ни окрики вооружённых солдат, ни баррикады из пустующих броневиков, а в ладони уже грелась рукоять пистолета Ragun. Подпоручик Корсак и агент Нойман бежали вслед. Добравшись до ворот резиденции, Беляк накинулся на сторожившего их автоматчика, сунув ему под нос пластину с серебряным орлом: