Пепельный блондин

– Как ты думаешь, они придут к костру? Может, они не знают, что тут поселок проводит празднование Нового года? Может, я зайду к ним и приглашу? – прикидывала она план наступления.

– Но ведь там, на заднем дворе, была и его жена, да? – напомнил Николай.

Но Алина осталась абсолютно глуха к этому аргументу. Она напомнила, что она тоже когда-то была чьей-то женой – но это почему-то не остановило длинноногую тощую дрянь, которая увела у нее мужа. Алина принялась вспоминать своего бывшего, потом перемыла косточки своему нынешнему Сашеньке, не мужу, конечно, но… Алина любит жаловаться на жизнь. Поэтому, когда раздался звонок в дверь и приехали Воронцовы с уже почему-то пьяным Федей, муж выдохнул с облегчением.

Каждый раз, когда Федя бывает допущен в наш дом (а это случается только по большим семейным праздникам и только ради родителей), мы ждем его пришествия с ужасом. Трудно поверить, что когда-то Федя был вполне нормальным Колиным старшим братом, у него была жена и работа – он был программистом и работал на «Майкрософт». Что-то поломалось в нем после того, как его оттуда уволили. Он возненавидел «Майкрософт», что вполне естественно, но он вдобавок распознал в «Майкрософт» корпорацию дьявола во плоти. Он уверовал во зло на земле и даже пытался изгонять бесов из здания в Крылатском, а после он отрастил бороду и бросил жену, которая, надо признать, от этого только выиграла. Федя попеременно уходил то в запой, то в монастырь. Почему-то он стал католиком, что нетипично для нашей кругом православной страны. Почему он это сделал – никому не ведомо, даже ему самому. Так фишка легла.

Пару лет назад Федя приехал к нам на Новый год с известием о близком конце света и всю дорогу призывал нас продать дом и бизнес и примкнуть к сонму спасающихся. Деньги от продажи он обещал пристроить в самое что ни на есть надежное место – очень душеспасительное. Он был настолько активен и агрессивен, что чуть не уломал родителей в самом деле продать квартиру. Однако мой муж аккуратно намекнул Феде, что если он немедленно не остановится, то может и не дожить до конца света.

На празднование следующего Нового года Федя приехал в расшитой белорусскими узорами рубахе и овчинном тулупе. Благополучно пережив конец света и не удосужившись прокомментировать его ненаступление, он рассказал о новых нанотехнологиях, которые позволят через фастфуд внедрять нанодатчики в мозг людей и перепрограммировать их. Родители даже всплакнули, осознавая, как близко то время, когда Федю придется отдать в руки врачей. Федя же снова призвал нас с Колей продать дом и бизнес – теперь уже для поддержания борьбы с нанотехнологиями. Жить он предлагал нам всем в монастыре, из которого вскоре его и выгнали. Когда Федю спросили: как же так? Он ничтоже сумняшеся ответил, что монахам в монастыре не хватало смирения.

Федя приехал в этот раз вполне прилично одетый, только волосы отрастил чуть ли не по пояс. Завидев Алинку, он немедленно пришел в экстаз и принялся рассказывать ей о прелестях домостроя и о том, что женщин на самом деле нужно и должно побивать палками по субботам.

– Даже не думай! – фыркнула Алина. – Ты сам у меня огребешь, причем прямо сейчас, если не заткнешься.

– Хочешь, я на тебе женюсь? – не моргнув и глазом ответствовал Федя.

– Я лучше съем перед загсом свой паспорт, – ответила Алина и пошла на крыльцо курить.

Это было забавно. Обычно она вполне комфортно курила дома, в зимнем саду, но сегодня, несмотря на холод и ветер, постоянно выбегала покурить на крыльцо – с него можно было увидеть наших соседей.

Новый год еще даже и не начался, а я уже устала от Феди и его революционных идей. Накинув дубленку, я выскочила к Алинке просто постоять несколько минут в относительной тишине и покое. Подруга стояла в своей длинной норковой шубе, при полном макияже, на шпильках и сосредоточенно вглядывалась в темноту соседнего участка. Ничто не говорило о том, что в Домике дядюшки Тыквы тоже празднуют Новый год. Уличные фонари у них не горели, никто не шумел, и можно было бы вообще решить, что там никого нет, если бы не освещенное окно гостиной.

– Я не понимаю, они что, так вдвоем весь Новый год и просидят? – нахмурилась Алина.

Я прищурилась и увидела, как какие-то смутные контуры и тени медленно передвигаются за зашторенным окном. Я подумала, что тоже не возражала бы встретить Новый год в компании одного только мужа.

Глава 2 Первое впечатление нельзя произвести дважды

Откровенно говоря, я праздников не люблю и боюсь их. И дело совсем не в том, что приходится много готовить, а потом долго убирать. Я ничем, в общем-то, не занята, так что убирать и готовить меня не напрягает. Николай много раз предлагал завести в доме домработницу, но мне претит идея чужого человека в доме. Все эти истории о кражах нижнего белья, о плевках в еду… Брр! Нет уж, я лучше как-нибудь сама. Нас всего трое – это не тяжело даже в праздник. Другое тяжело. Новый год для меня всегда – время позора. Потому что Николай будет выпивать.

Мы женаты уже восемнадцать лет, а знакомы двадцать с лишним. Когда мы познакомились, Коля только вернулся из армии, серьезный и настороженный. Он редко говорит о своей службе, но я уверена, что не так-то просто она далась ему. Он привез оттуда желание завести семью, маниакальное отношение к безопасности и любовь к оружию. В то время как остальные мужчины только и думали, что о сексе и о том, как бы получить его побольше да побесплатнее, Коля говорил о детях и бизнесе, он копил на квартиру и дарил мне дорогие подарки.

Он и теперь любит говорить о галочках в своем списке – дом, жена, дочь, фирма. Полная чаша, красавица, умница, прибыльное предприятие. Коля любит говорить о нас, перемешивая нас в одну кучу. Но говорит он о нас, только когда выпьет. А пьет он, в общем-то, только по праздникам, которых, как известно, в России предостаточно. Новый год – наипервейший из них.

– О-о-о, Николай, да ты уже хорош! – воскликнул Воронцов, глядя, как моего мужа «занесло» на повороте в кухню.

– Борис, ты не прав! – Коля повернулся и усмехнулся. – Я в порядке.

– Пиянство – не порок, коли человек хороший, – вставил свои три копейки Федя. Так и сказал – «пиянство». В его исполнении это прозвучало, как слитые воедино «пиявки» и «явства».

Я посмотрела на часы. До двенадцати оставалось еще сорок минут. Свекровь сидела как на иголках. Ей хотелось спать, но традиции есть традиции. Приходится есть оливье. Алинка тоже уже слегка окосела и принялась рассказывать сто первую историю о прошедшем годе. Если бы не Алинка, праздник был бы совсем непереносим.

– Ну что, проводим старый год? Он нас не обижал, и мы его не обидим. – Свекор поднял рюмку, и сразу стало понятно, в кого Николай пошел.

«Яблоня» сидела за нашим столом, красная от подскочившего давления, и балагурила. Мы «вздрогнули». Дочь дергалась так, словно «сидеть как на иголках» было выражением буквальным, а не переносным. Она не могла дождаться, когда папочка уйдет «в нирвану». Тогда можно будет улепетнуть из дому и до утра таскаться с местными подростками, кататься на квадроциклах по поселку и деревне, пугать народ. Я боялась этих четырехколесных монстров до потери пульса.

– Коля! Захвати с кухни еще холодца! – крикнула свекровь.

Я почему-то почувствовала, что как-то ужасно устала от всего этого. Каждый год одно и то же. Колька будет пить до изнеможения, отвечая на любые вопросы, что он имеет право. И не так уж часто он… И вообще, он тут всех нас «тянет», так что должен же и он хоть иногда… Потом он отключится где-нибудь в самом нелепом месте, и проблема его транспортировки до места ночного упокоения будет исключительно моей. А наутро ему будет плохо, очень плохо. Однажды я даже вызывала «Скорую», потому что он не мог пошевелить руками и вздохнуть. Врачи приехали и сказали, что у Коли предынсультное состояние и что они – врачи – тоже ненавидят праздники. И Новый год в особенности, потому что на любые другие праздники народ тоже напивается до чертей, но частями. А на Новый год страна напивается целиком и полностью. До потери пульса в буквальном, медицинском смысле этого слова.