Пеперль - дочь Жозефины

– Тысяча шиллингов за одну ночь с несравненной Пеперль Мутценбахер. Тысяча шиллингов – раз, тысяча шиллингов – два, тысяча шиллингов – три! – Эрнстель возвещает об этом с отеческой гордостью и звонко стучит вилочкой по бокалу, знаменуя окончание торгов. – Господин Марбург, извольте получить мою дочь.

И с этими словами он протягивает руку, желая принять деньги. Однако Пеперль опережает его, мгновение, и банкнота уже у неё в руке. Голая девочка стоит перед всеми с высоко поднятой головой и безумно счастлива. На потеху всей компании она сразу засовывает купюру в тысячу шиллингов себе в отверстую пизду. Пеперль понимает, сейчас она одержала победу. Она преодолела первую ступеньку лестницы. Вся Вена назавтра будет знать, что дочь знаменитой Жозефины Мутценбахер пошла по стопам матери. Никогда впредь её больше не придётся заботиться о том, хочет ли, и если хочет, то кто, обрабатывать её пизду. Всегда кто-нибудь окажется под рукой. Уверенность до такой степени воодушевляет Пеперль, что она, в чём мать родила, вскакивает на стол, хватает бутылку шампанского и, поливая божественным напитком выставленную вперёд пиздёнку, звонким голосом провозглашает:

– Да здравствует манда!

– Ура, ура, ура, да здравствует манда! – подхватывает со всех сторон.

А славный генеральный директор любезно поднимает бокал шампанского и в свою очередь уточняет:

– Да здравствует манда вообще и манда очаровательной Пеперль Мутценбахер в частности!

– Ура... ура... ура...

Одетые во фраки господа стоя осушают бокалы и, в знак приветствия, дефилируют мимо голой девочки и её счастливой пиздёнки, отдавая ей честь. Торжествуя, стоит Пеперль на столе, выше всех остальных и решает никогда больше не уступать этого места.

Высока была поставленная ею перед собой цель, и она её тоже достигла. Она стала звездой среди изысканных венских шлюх, она многое испытала. Количество хуёв, которые побывали в ней, не поддаётся точному подсчёту. Но уж наверняка не один десяток тысяч их с течением времени воспользовался различными отверстиями её тела. Во многом этому способствовала неувядаемая слава матери, однако Пеперль превзошла свою родительницу. Деньги так и текли рекой к ней, а точнее сказать, к её пизде. Она тоже сообразила кое-что откладывать на чёрный день от той благодати, которая обрушилась на неё, и это оказалось спасением в те годы, которые наступили вслед за золотыми двадцатыми.

Описывать события, которые она пережила в бытность свою шлюхой, собственно говоря, излишне, поскольку это могло бы стать только досужим повторением уже рассказанного её матерью.

Но, как было уже сказано, времена изменились, и грянул экономический кризис. Шиллинг стал редкостью и, соответственно, стали редкостью заработки девиц лёгкого поведения. В ту пору, чтобы заработать деньги пиздой, нужно было уметь гораздо больше, чем обычная ебля или минет.

Девушка либо должна была обладать действительно восхитительным телом, либо она должна была соглашаться на всё, чего требовали от женского тела те немногие мужчины, у которых ещё имелись деньги. Невозможно представить себе, чего только ни выдумывали эти чудовища сладострастия и ни получали за свои деньги.

Пеперль в те времена многого наслышалась о том, что приходилось испытывать на собственной шкуре её подругам по ремеслу. А многим это стоило жизни, если они покорно обслуживали все прихоти мужского вожделения. Впрочем, и для панельных девиц вскоре снова наступили лучшие времена, да по-другому и быть не могло, когда Пеперль благодаря своему славному имени опять оказалась на самом верху.

Об этом тоже существуют записки, и не исключено, что когда-нибудь представится возможность увидеть опубликованными и эти без сомнения интересные страницы...