Пеппи Длинныйчулок 1-3

Но тут Блум решительно сорвал одеяло с Пиппи.

– Ты умеешь плясать шоттис? – спросила Пиппи, серьезно глядя ему в глаза. – А я умею!

– Ты задаешь слишком много вопросов, – сказал Громила-Карлссон. – Не можем ли мы немного расспросить тебя тоже? Где у тебя, например, деньги, которые только что валялись на полу?

– В чемодане на шкафу, – чистосердечно ответила Пиппи.

Громила-Карлссон и Блум ухмыльнулись.

– Надеюсь, дружок, ты ничего не имеешь против, если мы их заберем? – спросил ГромилаКарлссон.

– О, пожалуйста, – сказала Пиппи. – Ясное дело, нет.

После чего Блум подошел к шкафу и снял оттуда чемодан.

– А теперь, дружок, надеюсь, ты ничего не имеешь против, если я заберу их обратно, – сказала Пиппи; она вылезла из кровати и подошла к Блуму.

Блум так хорошенько и не понял, как это произошло, но чемодан вдруг быстро и весело очутился в руках у Пиппи.

– Хватит шутить! – злобно произнес Громила-Карлссон. – Давай сюда чемодан!

Схватив Пиппи крепко за руку, он попытался рвануть к себе желанную добычу.

– Шутки в сторону! – изрекла Пиппи.

Она подняла Громилу-Карлссона и посадила на шкаф. Через минуту рядом с ним там уже сидел и Блум. Вот тут-то оба бродяги испугались. Они начали понимать, что Пиппи уж точно не какая-то там заурядная девчонка. Но чемодан влек их к себе настолько, что они забыли всякий страх.

– Вместе и сразу, Блум! – вскричал ГромилаКарлссон, и они, соскочив со шкафа, накинулись на Пиппи, державшую чемодан в руках.

Но Пиппи ткнула в каждого из них указательным пальцем так, что они тут же очутились в разных углах. И не успели они подняться на ноги, как Пиппи вытащила веревку и молниеносно скрутила руки и ноги обоим ворам.

Теперь они запели другую песню.

– Милая, добрая фрекен! – заныл ГромилаКарлссон. – Прости нас, мы ведь только пошутили! Не обижай нас. Мы ведь всего лишь несчастные нищие бродяги, которые зашли в твой дом попросить немного еды.

Блум даже чуточку всплакнул.

Пиппи аккуратно поставила чемодан обратно на шкаф. А потом повернулась к своим пленникам:

– Умеет кто-нибудь из вас танцевать шоттис?

– Хы, хы! – захныкал Громила-Карлссон. – Я думаю, мы оба сумеем.

– Ой, до чего же весело! – воскликнула Пиппи, хлопая в ладоши. – А мы не можем немного потанцевать? Понимаете, я только что научилась.

– Да, пожалуйста, – немного обескураженно ответил Громила – Карлссон. Тогда Пиппи взяла огромные ножницы и разрезала веревку, опутавшую ее гостей.

– Но у нас нет музыки, – огорченно произнесла Пиппи.

Тут у нее возникла новая идея.

– А ты не можешь поиграть на гребенке? – спросила она Блума. – Тогда бы я потанцевала с ним. – Она указала на Громилу-Карлссона.

Ну да, Блум мог, разумеется, поиграть на гребенке. И он заиграл, да так громко, на весь дом. Господин Нильссон, проснувшись, уселся в своей кроватке, словно для того, чтобы увидеть, как Пиппи кружится по всей комнате с ГромилойКарлссоном. Она была чрезвычайно серьезна и торжественна, а танцевала так старательно, словно речь шла о ее жизни.

Под конец Блуму не захотелось больше играть на гребенке; он утверждал, что от этого немилосердно щекотно его губам. А у Громилы-Карлссона, который целый день таскался по дорогам, начали уставать ноги.

– Милые вы мои, ну еще хоть немножко, – клянчила, продолжая танцевать, Пиппи.

И Блуму с Громилой-Карлссоном оставалось только продолжить игру на гребенке и танцы.

В три часа ночи Пиппи сказала:

– О, я могла бы танцевать до самого четверга! Но вы, может быть, устали и хотите есть?

Да, они устали и были голодны, хотя едва ли осмелились бы ей об этом сказать. Но Пиппи достала из кладовки и хлеб, и сыр, и масло, и ветчину, и холодное жаркое, и молоко, и все они уселись за стол. И Блум, и Громила-Карлссон, и Пиппи ели до тех пор, пока не растолстели и чуть ли не превратились в четырехугольники. Пиппи плеснула себе немного молока в ухо.

– Это полезно от глухоты.

– Бедняжка, ты что, глохнешь? – спросил Блум.

– Не-а, – ответила Пиппи, – но, может, еще буду глохнуть.

Под конец оба бродяги поднялись из-за стола, от души поблагодарили хозяйку за угощение и попросили разрешения откланяться.

– Как мило, что вы пришли ко мне! Вам в самом деле пора уже уходить?

– жалобно спросила Пиппи. – Никогда не встречала я никого, кто бы так отплясывал шоттис, как ты, мой сахарный поросеночек, – сказала она Громиле-Карлссону. – Упражняйся прилежней в игре на гребенке, – сказала она Блуму, – тогда ты про щекотку и думать забудешь.

Когда бродяги уже стояли в дверях, Пиппи подбежала к ним и дала каждому из них золотую монетку.

– Вы их честно заработали! – сказала она.

ПИППИ ПРИГЛАШАЮТ НА ЧАШКУ КОФЕ

Мама Томми и Анники пригласила на чашку кофе несколько дам. И поскольку она напекла столько всякой всячины, что ее на всех бы хватило, она и подумала: пожалуй, Томми с Анникой могли бы заодно пригласить и Пиппи. По крайней мере, думала она, у нее будет меньше хлопот с собственными малышами.

Томми и Анника от всего сердца обрадовались, услыхав об этом кофепитии, и тотчас побежали к Пиппи, чтоб пригласить ее. Пиппи ходила по саду и поливала из старой заржавленной лейки чахлые цветы, которые еще оставались у нее. Поскольку именно в тот самый день с неба непрерывным потоком лил дождь, Томми сказал Пиппи, что, пожалуй, это совершенно ни к чему.

– Да, хорошо тебе говорить, – с досадой сказала Пиппи. – Я, может, всю ночь не спала и радовалась, что встану и буду поливать цветы. Так неужели я позволю, чтобы такой мелкий дождик помешал мне! Заруби себе это на носу!