Перчатка для смуглой леди

— Теперь все, — сказал комиссар, и мальчика унесли.

Главный врач сказал, что сам обследует Тревора, и вышел вместе с сержантом. Гибсон собрался было последовать за ними, когда Перегрин и Эмили окликнули его.

— Да, мистер Джей? Мисс Данн? Вы хотели мне что-то сказать?

— Мы только хотели спросить, — начала Эмили, — известно ли вам, что мистер Родерик Аллейн… то есть суперинтендант Аллейн… наблюдал за установкой сейфа, в котором лежали вещи. Те, что были украдены.

— Рори Аллейн! — воскликнул комиссар. — Неужели? Но почему именно он?

Перегрин объяснил.

— Я думаю, — сказал он в заключение, — что мистер Василий Кондукис, владелец реликвий…

— Я догадался об этом.

— …попросил мистера Аллейна о личном одолжении, по долгу службы он не был обязан помогать нам. Суперинтендант очень заинтересовался реликвиями.

— Это на него похоже. Что ж, спасибо, — не слишком довольным тоном произнес мистер Гибсон. — А теперь позвоните, пожалуйста, миссис Блюит. Она проживает в моем округе, как я понимаю, недалеко от комиссариата. Если она не найдет машину, чтобы поехать в больницу, скажите, что мы предоставим ей транспорт. Нет, подождите. Пожалуй, я пошлю к ней женщину-полицейского. Лучше смягчить удар.

— А не позвонить ли ей сначала? Просто предупредить, что к ней сейчас придут, — предложила Эмили. — Я могла бы сама к ней пойти.

Мистер Гибсон посмотрел на нее и сказал, что, по его мнению, Перегрину и Эмили лучше пока оставаться в театре, но позвонить они, конечно, могут, после того как он сам переговорит по телефону. Размеренным шагом он направился в фойе. Через несколько минут молодые люди услышали, как открылась парадная дверь и мистер Гибсон приветствовал прибывшее подкрепление.

— Все кажется таким нереальным, — произнесла Эмили.

— Ты устала?

— Нет.

— Я должен позвонить Гринслейду, — вдруг вспомнил Перегрин. — О черт, ему надо сообщить!

— А мистеру Кондукису? В конце концов, его это больше всех касается.

— Им займется Гринслейд. Эмили, ты что-нибудь понимаешь? Я — нет. Не могу поверить в то, что случилось. Джоббинс. Этот жуткий мальчишка. Записка Шекспира и перчатка. Смерть, увечья, кража. Какое же свинство! И на что только способны люди? Что превращает нас в чудовища?

— Откуда нам с тобой знать. Мы можем лишь догадываться.

— Но мы играемэто. Это наш исходный материал… Убийство. Насилие. Воровство. Разнузданная чувственность. Мы относимся к таким вещам как к чему-то само собой разумеющемуся. Мы применяем к ним систему Станиславского, ищем мотивы поступков, подбираем соответствующие ассоциации. Мы стараемся проникнуть в характер Макбета или Отелло, охотника за ведьмами или инквизитора, или врача-убийцы из Освенцима и иногда воображаем, что добились успеха. Но стоит столкнуться с этим в реальности, мы теряемся, мы чувствуем себя раздавленными, словно по нам танк проехал. Мы нина что не способны. За нас действует суперинтендант Гибсон, только ему под силу вернуть реальности смысл.

— От всей души желаю ему удачи, — с отчаянием произнесла Эмили.

— Удачи? Ты желаешь ему удачи? Хорошо, пусть ему повезет.

— Наверное, я уже могу позвонить миссис Блюит.

— Я пойду с тобой.

Фойе было ярко освещено, всюду раздавались голоса, по лестнице, на площадке которой лежал Джоббинс, сновали люди, сверкали фотовспышки. Перегрин с горечью припомнил день открытия театра. Голоса старшего инспектора Гибсона и главного врача округа четко выделялись в общем гуле. Перегрин уловил еще один незнакомый голос, звучавший довольно спокойно. Внизу у парадного входа стоял констебль. Перегрин сказал ему, что мистер Гибсон разрешил им воспользоваться телефоном, и констебль очень любезно ответил, что никаких препятствий тому он не видит.

Перегрин смотрел, как Эмили набирает номер и ждет, прижав трубку к уху. Она была очень бледна, ее волосы после дождя покрылись мелкими тончайшими завитками, уголки рта были опущены, словно у обиженного ребенка. До Перегрина доносились долгие гудки. Эмили, глядя на него, покачала головой, когда на другом конце провода вдруг ответил сердитый голос. После непродолжительного разговора Эмили положила трубку, видимо, так и не добившись миссис Блюит.

— Ответил мужчина, — сказал она. — Похоже, домовладелец. Он был в бешенстве. Сказал, что миссис Блюит пошла в гости после работы и не встретила Тревора. Говорит, она пьяна в стельку и ее пушкой не разбудишь. Он повесил трубку.

— Женщине из полиции придется попотеть. Разбужу-ка я Гринслейда. Он живет в каком-то невероятном районе в окружении биржевых маклеров.

Телефонный аппарат у Гринслейдов, видимо, стоял рядом с кроватью. До Перегрина долетал раздраженный и полусонный голос миссис Гринслейд.

— Заткнись, дорогая, — оборвал ее супруг. — Хорошо, Джей, я сейчас буду. Аллейн в курсе?

— Не думаю. Я сказал полицейским, что Аллейн мог бы быть полезен.

— Ему необходимо сообщить. Выясните, сделано ли это. Я немедленно выезжаю.

— «Выясните», —сердито повторил Перегрин, повесив трубку. — Не могу я же указывать полицейским, кого им вызывать. Как я могу выяснить,извещен ли Аллейн?

— Очень просто, — отозвалась Эмили, и подобие улыбки мелькнуло на ее лице. — Просто посмотри туда.

Констебль, стоявший у главного входа, открыл дверь и впустил старшего инспектора Аллейна, прибывшего в самом отвратительном расположении духа.

2

Аллейн вместе с инспектором Фоксом допоздна проторчали на работе. День выдался неудачным. Приехав домой, он с порога услышал телефон, громко выругался и снял трубку. Одновременно с ним подняла трубку его жена Трой, находившаяся в спальне.

Звонил непосредственный начальник Аллейна. Суперинтендант слушал его с тяжелым чувством: «…ну и поскольку ты знаком с Кондукисом и участвовал в установке сейфа, Фред Гибсон решил нам позвонить. Он не застал тебя на работе, ты только что ушел. Учитывая все обстоятельства, думаю, тебе стоит принять участие в расследовании. Дело нешуточное. Убийство, которое может стать двойным, если мальчик умрет. И кража этих проклятых редкостей».

— Хорошо, — сказал Аллейн. — Ладно, займусь.

— Ты уже поставил машину в гараж?

— Нет еще. Спасибо за заботу.

Аллейну было не впервой после тяжелого рабочего дня вместо отдыха вновь отправляться на работу. Ему потребовалось пять минут, чтобы переговорить с женой, быстро побриться и снова сесть в машину. Прошло всего полчаса, как он покинул Скотленд-ярд, и вот он снова ехал на службу. Дождь прекратился, пустынные улицы поблескивали мокрым асфальтом.