Перед потопом
Шрифт:
«Теперь, пожалуй, поднимусь наверх, — решил Дюран. — Письмо, если только оно действительно существует, вероятнее всего, в кабинете. Или она оставила его в будуаре. В последней записке она писала: «Все кончилось, любимый! Завтра меня уже не будет… Нам так и не удалось увидеться еще раз. Но я ни о чем не жалею… Помни о своем обещании. Это очень важно. Письмо я оставила там… Поезжай, найди его, когда почувствуешь, что больше ждать нельзя. А еще запомни: завтра будет другой день, и, возможно, он будет хорошим… Твоя Фиона».
Эту записку Дюран никогда не держал в руках. Он прочитал ее с дисплея своего компьютера.
Конечно, то было чудовищное решение… Человек заболевал и все связи с ним обрывались бесповоротно и навсегда. Даже обнаружение вируса в крови обрекало на вечную изоляцию, хотя болезнь иногда развивалась медленно. Впрочем, в их жестоком, чудовищно перенаселенном, тонущем, ночном мире только эти драконовские меры смогли притормозить наступление пандемии. Если бы не они, Земля давно стала бы кладбищем человечества. Теперь вот, наконец, создали вакцину. Она предохраняет тех, кто еще не заразился… Говорят, исцеляет и некоторых вирусоносителей… Фиона ее не дождалась…
«Она, конечно, догадывалась, что заболевает, — думал Дюран, медленно поднимаясь по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж, — поэтому так неожиданно ускорила отъезд и настояла, что поедет одна. Первоначально мы хотели пробыть здесь до конца парламентских каникул. Мы знали, что больше сюда не вернемся. Граница Оставленной земли приближалась. После отъезда Фионы я не мог найти себе места. Уехал через два дня. Но ее уже не застал в Париже. Письма приходили из разных городов… А потом это ужасное известие… Своим отъездом она хотела спасти меня, хотя, в общем, непонятно, почему я тогда не заболел…»
На лестничной площадке над холлом Дюран остановился. Оба коридора, ведущие в правое и левое крыло второго этажа, тонули в темноте. Освещение тут не включилось. Кабинет находился в самом конце левого крыла. Будуар Фионы был в правом крыле сразу за поворотом коридора. Дюран коснулся рукой головы. Вспомнил, что каска с более мощным фонарем осталась внизу в гостиной. «Вернуться за ней?..» У него был еще один фонарь, закрепленный на ладони левой руки. Этот фонарь давал очень узкий луч света, но, может быть, удастся включить освещение в коридоре или в комнатах второго этажа. Он решил попробовать… Можно, конечно, позвать Мартина Руа и попросить его принести из гостиной каску со вторым фонарем. Дюран посмотрел вниз. Наружная дверь была приоткрыта, но Мартина Руа возле нее не видно.
«Пойду так», — решил Дюран.
Он снова заглянул в левый коридор, потом в правый. Теперь ему показалось, что в конце правого коридора чуть светлее. Свет мог проникать в коридор из какой-то комнаты за поворотом. Освещая путь узким лучом малого фонаря, Дюран углубился во мрак правого коридора. Дважды он останавливался и пытался ощупью отыскать выключатели на стенах, но ничего не нашел. Может быть, из-за этих остановок коридор показался ему непривычно длинным. Наконец он добрался до поворота. Дверь в будуар Фионы была приоткрыта и оттуда в коридор проникала полоска света.
«Я должен был бы удивиться или испугаться, — подумал Дюран, — но ничего этого нет… Почему?»
Он подошел к двери и медленно отворил ее. Будуар был погружен в полумрак. Торшер отбрасывал резко очерченный
круг света на ковер и белую клавиатуру пианино. Возле пианино, спиной к двери, сидела женщина. Шорох открываемой двери заставил ее обернуться. Это была Фиона.«Схожу с ума», — спокойно подумал Дюран, прислоняясь к косяку двери.
— Ты, — сказала Фиона и по ее лицу скользнула улыбка, — я знала, что ты вернешься, Робэр. Я ждала тебя.
Он молча глядел на нее. Именно такой она представлялась ему в те редкие мгновения, когда он позволял себе вспоминать… За пианино, вполоборота к нему, чуть откинув назад прекрасную голову. Бледное лицо, обрамленное волнами каштановых волос, упавших на плечи. Яркие губы, чуть приоткрытые в улыбке. На груди в вырезе темного платья тонкая золотая цепочка с амулетом: контуром сфинкса в золотом обруче.
— Что же ты молчишь? — продолжала она, не отрывая от него взгляда. — Разве ты ехал не для встречи со мной?
— Не знаю, — прошептал он чуть слышно. — И не могу понять… Кто ты и… откуда… Или, вернее, что ты такое… И где я?
Она рассмеялась:
— Пока ты на пороге… Входи, не бойся. Вопреки твоей воле ничего не случится. Входи и садись, — она указала на кресло по другую сторону торшера.
— Но я хотел бы знать…
— Как я тут очутилась?
Он попытался возразить, но она не позволила:
— Это совсем просто, Робэр. Но не в этом сейчас дело… Ты все поймешь чуть позднее. Важно, что мы снова вместе и… не расстанемся, если… ты сам того не пожелаешь.
— Ты можешь вернуться со мной… в Париж?
Она быстро повернулась к нему на своей крутящейся табуретке.
— Это совершенно невозможно, дорогой, неужели ты не знаешь? Для тех, кого они… вышвыривают сюда, нет возврата.
— Вышвыривают?
— А ты что думал? Я не умирала слишком долго. Слишком долго, с их точки зрения. Они могли бы ускорить конец; я думала, они так и сделают. Но они гуманны. Слишком гуманны, дорогой. Им надоело ждать и однажды ночью они… вывезли меня на Оставленную землю и бросили… на растерзание мутантам — так они думали.
— Невозможно! — вырвалось у Дюрана.
— Почему же невозможно, дорогой? Невозможного на Земле давно не существует. А это, — она пожала плечами, — это совсем просто… Они так поступают со всеми, кто… не хочет сразу умирать.
— Боже мой!
— Он не услышит, Робэр! Земной мир обречен. Он не справился с поставленной задачей и должен исчезнуть.
— Почему ты думаешь так?
— Я не думаю, я знаю. И ты знаешь это, Робэр. Разве не так?
— Я говорил лишь о бессилии Человечества, но я не знал… Вероятно, я многого не знаю.
— Но о многом ты догадывался… Войди же и садись, — она снова указала на кресло, вблизи от себя. — У нас еще есть время, хотя тут оно идет немного иначе, чем там, откуда ты приехал. Прошу тебя, присядь. Или ты все еще боишься меня?
— Не знаю… Нет, хотя, — он сделал несколько шагов к указанному ему креслу. — Я все-таки хотел бы понять, что ты такое, Фиона.
— То есть призрак ли я, привидение, вампир в образе твоей Фионы, или просто биоробот, голограмма?
— Существует и еще одна возможность, дорогая. И пока она представляется мне наиболее вероятной. Ты порождение моего воображения. Я сплю и вижу тебя во сне или я сошел с ума.