Перед рассветом
Шрифт:
Но на голые пятки Джонди огрызались настоящие пули! Лайдекер, казалось, принял решение: захвата было не достаточно, исполнение казалось по крайней мере возможным…
Глядя на приближающиеся огни, Макс знала, что не дала бы забрать себя обратно. Пригибаясь, она прислушивалась к звуку приближающегося двигателя. Это не был Хамви — их она слышала достаточно, чтобы понять, что это другое транспортное средство.
Чтобы это ни было, у него было семь циллиндров, один из которых очевидно был жертвой загрязненного штепселя. И вьехав на ближайший холм, Макс узнала машину, это был гражданский… голубой Шевроле Тахо с вайомингскими номерами, AGT 249, не правительственными.
Приготовившись
Тахо въехал в долину, и, подъехав к Макс, водитель нажал на тормоз так резко, что резина заскользила по асфальту. Макс глянула на вайомингские номера, AGT 249, водитель наконец обрел контроль над машиной, она остановилась и передняя пасажирская дверь открылась.
Она открылась так резко, будто от удара рукой, и женщина лет тридцати с немытыми светлыми волосами до плеч и широко посаженными голубыми глазами посмотрела на Макс.
— Залезай, — сказала женщина. Глаза были успокаивающего цвета, голубые как горная река, но смотрели они со страхом. — Быстрее!.. Залезай.
Через 1,3 секунды, Макс закончила оценку возможной опасности, и, посчитав женщину безвредной, по крайней мере на данный момент, маленький солдат села в машину и захлопнула дверь.
— Ложись на пол, — сказала женщина.
Макс подчинилась команде, и женщина накрыла ее серым шерстяным одеялом — собственнось Мантикоры!
— Все в порядке, — сказала женщина, увидев расширившиеся глаза девочки. — Я работаю на них… но я не одна из них.
Не сводя глаз с женщины, Макс промолчала. Лучше дать женщине продолжать говорить в то время, как Макс соберется с силами. Тем временем, девочка прикинула, что перелом шеи будет самым простым способом убить женщину. Макс знала, что у нее достаточно подготовки, чтобы управлять этим гражданским транспортным средством. Но убийство в то время, как машина движется, могло повлечь непредсказуемые последствия…
Печка в машине работала не очень хорошо, но теплый воздух, поступавший в салон, успокаивал ребенка, пока он обдумывал методы убийства. Даже колючее одеяло приятно оборачивало ей плечи…
У женщины был тонкий прямой нос, полные красные губы и те водные голубые глаза, весь этот набор в треугольном лице. Она носила белую медицинскую униформу, которая выглядывала из-под длинного темного пальто. Проверенный охраной гражданский медицинский персонал приходил в Мантикору, Макс знала это.
Ненадежно, но лучшего варианта не было, Макс лежала на полу в то время, как Тахо катил вверх и вниз по заснеженным холмам. Женщина казалась напугана этой ночной поездкой, и это было хорошо. Если бы она была одной из людей Лайдекера, она вероятно не боялась бы так… но женщина знала, насколько опасный груз она перевозит.
Водитель иногда посматривала на Макс и ободряюще улыбалась. Макс не знала предназначался ли этот жест для нее или таким образом женщина пыталась успокоить себя. Не то, чтобы прямо сейчас это имело какое-то значение…
Пятнадцатью минутами позже женщина остановила машину, погасила огни и заглушила двигатель.
— Приехали. — сказала она, голос все еще был слишком высок, а слова слишком быстрыми, ее напряжение проступало через принужденную оживленность.
Они обе вышли наружу, и Макс последовала за женщиной к двери маленькой деревянной постройки. Домашняя простота здания
ничего не значила для ребенка, выросшего в бараке, и это не напоминало ничего, что она видела в учебных фильмах, в которых иногда показывали человеческое жилище. Крошечное здание напоминало ребенку скорее простой навес — оно с легкостью поместилось бы в одной из огромных душевых Мантикоры.Женщина открыла дверь, но Макс колебалась.
Еще одна ободряющая улыбка:
— Заходи… Все в порядке. Правда. Ты будешь в безопасности здесь.
Макс хотела верить этой неожиданной благодетельнице, но ведь она всегда верила Лайдекеру, они все верили… и один из них был мертв. По крайней мере один из них…
Однако, Макс последовала за приглашающим жестом женщины и вошла в комнату. Несмотря на то, что она сразу поняла его назначение, Макс поразил камин, встроенный в левую стену. Приятное чувство теплоты, которое он отдавал этой комнате, она могла почувствовать лишь лежа в своей кровати между простынями в особенно холодные ночи.
Дверь справа вела в крошечную ванную комнату — представить только: комната с одним туалетом! — слив от него выходил по стене рядом с маленькой печкой. Около потивоположной стены стоял холодильник, маенький обеденный стол и два стула. В жилой зоне место дивана занимала двойная кушетка, а напротив огня согревалось кожаное кресло с деревянными подлокотниками, покрытое пледом с индейскими рисунками. Вся эта мебель была сделана из теплого темного дерева.
Для ребенка, выросшего в закрытом бункере, это облие теплоты и дерева было ошеломляюще непривычным… но все же чудесным.
Женщина подошла к телефону и набрала номер. Через несколько секунд оа сказала в трубку:
— Это Ханна… Мне нужно тебя увидеть.
Догадываясь, что ее предали, Макс медленно передвигалась по комнате, осматривая предметы обихода, попадавшиеся на ее пути (они все были для нее странными, но в них не было ничего отталкивающего).
К ее удивлению, несмотря на замешательство, Макс чувствовала себя в этой маленькой комнатке по-домашнему, чего никогда не было в Мантикоре.
Ей было трудно понять это чувство, проходящее через нее как сладкая болезнь, в то время как она смотрела на подсвечники, книги, картины и другие предметы, такие для нее чуждые.
— Послушай, — говорила Ханна. — Она просто ребенок… но у нее проблемы дома и ей нужно безопасное место.
Макс задавалась вопросом, будет ли у нее когда-нибудь такой прекрасный дом, ее собственный. Она думала о такой вот комнате, в которой человек мог бы жить сам по себе, и вдруг комната внезапно показалась просторнее.
— Слушайте, — Ханна была явно раздражена. — Я все объясню, когда тебя увижу… Спасибо. Пока.
Ханна повесила трубку, когда Макс потянулась и дотронулась до индийского пледа, наслаждаясь его структурой. Ни одно из шерстяных одеял в Мантикоре никогда не казалось ей таким успокоительно мягким…
Ханна подошла, взяла большое одеяло и обернула его вокруг плеч Макс. Ребенок немедленно почувствовал тепло, разливающееся вниз по его телу до голых ступней, она глубоко вдохнула, стараясь втянуть в себя сладкий запах женщины, который сохраняло одеяло.
— Я вернусь так быстро, как только смогу. — сказала Ханна, надевая свое теплое пальто. — Чувствуй себя как дома.
Макс ничего не ответила, эта фраза была для нее такой чуждой, будто бы была произнесена на языке, которого она еще не знала. Она и женщина посмотрела друг другу в глаза и Ханна вышла в холодную ночь и потянула дверь, закрывая ее за собой.