Перед рассветом

Примечание историков: Надежда Гогрина позывной "Надежда" была председателем совета "Г рада Китеж " , но помнят ее как учителя воспитавшего три поколения учеников.

Портрет Надежды Александровны Гогриной написанный ее мужем Иваном Гогриным (Ван Гог) был использован при воссоздании образа - скульптуры: " Родина - Мать " . Автор скульптуры художник Иван Гогрин - В торой.

Позывной "Вера"

Память земли. Письмо в прошлое

Я микробиолог и агроном. Для меня память земли в растениях, которые мы выращиваем в оранжереях, для меня память земли в исследованиях которые мы проводим по дезактивации почвы нашей загаженной радиоактивными отходами страны. Кто мои предки и кто меня воспитал? Не хочу, не буду говорить. И вспоминать их не стану. Всё!

А потом решила: напишу, пусть знают, это часть нас, часть истории нашей земли.

Мой папа работал помощником начальника управления в департаменте строительства города, мама служила старшим редактором и диктором в пресс - центре администрации. До этого мой дедушка работал в администрации, и даже прадедушка говорят, был маленьким партийным начальничком. Чего прикажут то и выполняли. Сытно жили, не тужили. Какая партия кусочек хлеба маслом мазала в той мы и состояли. По должности так сказать. Названия у партии менялись, но сама она казалась вечной и несокрушимой. Объединенная партия бюрократии, жадная, подлая, сильная чужим страхом, по-воровски наглая, абсолютно убежденная в своей безнаказанности. Ее закон был прост и всем понятен. Не вякай! Подчиняйся! А то сожрем с потрохами. И всегда помни: Ты быдло - тварь дрожащая, а мы господа! Кто по этому закону жил, тому дозволялось дышать, кто этому закону верно служил, тот имел свой кусок.

Папа воровал строго в соответствии с чиновной иерархией не больше, но и не меньше чем положено. Иначе в этом кругу нельзя было, не будешь воровать и отдавать большую часть начальству то "ты чужой", сразу тебя выкинут из обоймы, исключат из этой партии. Мама умело и высокопрофессионально врала всё что ей прикажут, а я училась сначала в специальной привилегированной гимназии, потом в университете на факультете государственного управления. Мне место в администрации было уже готово, нас безработица и кризисы не касались. Нам всегда хватало. Что там на улицах творится, меня это совсем не интересовало. В университет на машине, оттуда домой в наш специальный охраняемый поселок тоже на машине. На факультете госуправления, только наши с администрации учились. Да и здание факультета отдельно от остальных располагалось.

Перед референдумом о вхождении в ЛЦГ меня и всех моих сокурсников как своих назначили членами избирательных комиссий. Папа сказал:

– - Хорошо себя покажешь, тебя запомнят и после учебы место получше дадут.

А мама ласково улыбнулась, чуть растрепала мне волосы на новой прическе и:

– - Ты постарайся дочка, а я уж сделаю все, чтобы тебя не забыли и не обошли.

Я старалась. Быдло гнали на участки как скот. Заранее всех предупреждали: Смотри! Мы ведь узнаем как ты проголосовал!

Я ещё совсем глупая была, вот и спросила председателя:

– - А зачем этих пугать? Мы же все равно подсчитаем так как нам надо.

А он мне с доброй улыбочкой отвечает:

– - А чтобы эти скоты не расслаблялись, пусть порытыми жопами всегда чуют наш кнут.

После голосования бюллетени никто не считал, а протоколы об итогах давно были заполнены и подписаны.

Я ради интереса попробовала подсчитать, так на меня сразу все зашипели: "Ты куда лезешь дура?!"

Вот так мы и вошли в ЛЦГ и в очередной раз избрали на высшие должности страны бессменных руководителей партии. После объявления общих итогов фуршет был. Все наши хвалились своей работой, цену себе набивали. Мама и папа тоже там были. Папа выпил сильно и рассказал мне, что уже давным-давно все выборы только так и проводят, что еще дедушка мой в этой системе работал, а потом подумал и добавил: "Ты уже взрослая дочка и должна понимать, нельзя ссать против ветра"

Потом войска ЛЦГ под "всеобщее одобрение" партии и народа захватили страну. Папу сразу отправили в неоплачиваемый отпуск, руководить ему стало нечем, любое строительство было прекращено, все школы и университеты временно закрыли. Наш факультет тоже. Мама по ночам плакала, а днем оптимистично улыбаясь, готовила специальные выпуски и репортажи о счастливом будущем нашей страны в составе ЛЦГ и всеобщем одобрении и ликовании народа основанному на исторических решениях партии. Она продержалась на работе ещё две недели. Подготовленные ею выпуски гнали как рекламу каждые пять минут, новые ролики не снимали и ее уволили.

Я помню, как разом постаревшая и исхудавшая мама смотрела по телевизору на повторяемый телевизионный ролик с ее участием. Там она такая холеная, уверенная и красивая говорила:

"Теперь на месте обветшалых памятников будет построена база миротворческого контингента войск Лиги цивилизованных государств. Это строительство даст новые рабочие места для горожан, это еще один уверенный шаг вперед к цивилизованной экономике и цивилизованному обществу. Верьте только делам! Вот девиз нашей партии, несокрушимого, мощного и цельного ядра нашего государства. Привлечение средств инвесторов стало возможным только благодаря нахождению в нашей стране миротворческих контингентов. Их присутствие это твердая гарантия вложений в нашу экономику и надежный крепкий щит против безответственных мерзавцев которые кричат о предательстве страны. Но наш народ на выборах и референдуме уверенно сделал свой выбор: Да!
– Нашей Партии. Нет!
– Анархии к которой призывают подлые преступники выступающие против священной воли нашего народа"

Я смотрела на лицо мамы по эту сторону экрана, оно было страшным, просто жуткая гримаса отчаяния. А папа в это время поправлял своё резюме, он ещё верил или заставлял себя верить, что кому то нужен.

Наш уютный хорошо охраняемый поселок заняли миротворцы. Нам заплатили большую компенсацию в обесцененной и уже никому не нужной национальной валюте и вежливо выселили. Мы оказались среди тех кто нас ненавидел. Мы стали быдлом. Мы стали частью народа.

Растерянный испуганный папа всё бегал и бегал по всем знакомым из администрации, умолял устроить его на работу, хоть куда, вместе с ним бегали и другие мелкие уволенные чиновники, винтики и шестеренки уже никому не нужной и переставшей работать государственной машины. Верный оплот нашей партии, просил новых господ о благополучии лично для них и клялся в верности. Им обещали подумать и никуда не брали. Они свое дело сделали и больше были не нужны. Шел дополнительный набор в каратели, набирали новых рабов для работ на концессиях, а такие как мой папа и моя мама стали отработанным сырьем. В каратели не принимали, стары и не обучены. В рабы не брали, не имели рабских специальностей, да и возраст уже не тот, что бы пахать от зари до зари. А другие были просто не нужны. Накопленная валюта быстро закончилась, ценности все проданы, работы нет. И вот тогда:

– - Я тебе доченька работу нашел, - как-то испуганно и заискивающе заговорил мой папа, не глядя мне в глаза.

– - ?!

– - На базу миротворцев требуется девушки для работы в службе психологической разгрузки. Конкурс большой, но мне твердо обещали тебя принять. Ты же у меня умница и красавица.

Я знала, что это такое, знакомые девчонки с нашего факультета уже ходили туда устраивать. Им там прямо и ясно объяснили, что требуется. И как будет проходить этот конкурс. Сначала конкурсную комиссию надо обслужить, потом десяток пьяных миротворцев выдержать, оставаясь свежей и привлекательной для следующего десятка. И при этом не забывать все время улыбаться конкурсной комиссии излучая уверенный оптимизм и демонстрируя высокий профессионализм.

– - Лицо то не криви, - тихо и устало попросила меня вся как ссохшаяся мама, - ты там хоть сыта будешь, все лучше, чем тут с голоду подохнуть.

– - Я ведь доченька о тебе в первую очередь забочусь, - жалко пролепетал исхудавший весь как изжеванный папа, - знаешь как мне умолять пришлось, чтобы тебя взяли ... ну что тут поделаешь ... в такое время живем ...

Не знаю, что со мной стало. Потемнело в глазах. Не понимаю, что было сильнее ненависть к ним или жалость. Презрение или отчаяние. Вы заботитесь обо мне? Отдать для утех пьяных оккупантов свою дочь, да еще умолять чтобы ее взяли? Это ваша забота? Вы всегда говорили: мы думаем о своих детях, об их будущем! Так вот какое будущее вы нам приготовили! Ограбленная страна, покорно вымирающий народ, и вежливо торжествующие оккупанты. Да вы нас предали и продали еще до нашего рождения, вы нас продали когда униженно кланяясь выполняли любые даже самые подлые повеления начальства. И вы исполняя их приказы никогда не забывали улыбаться им излучая уверенный оптимизм и демонстрируя высокий профессионализм. Вы говорили про народ: быдло, стадо. А вы кто? Что ты там бубня говоришь своей дочери жалкий подлый трусливый человечишка: