Передача лампы

Более того, времени мало, поэтому я не могу полагаться на старые неспешные методы. Это все равно что сегодня передвигаться на арбе. У Будды впереди было долгое будущее. У меня — нет.

Человечество каждую секунду подвергается опасности: если мы будем живы к концу этого века, это будет чудо.

Поэтому давление времени, опыт прошлого вынуждают меня пойти на риск и начать обрезать сами корни, которые мешают людям, и создать вокруг такое количество осознанных существ, что массы не смогут думать, что кто-то пытается подняться над ними. Таких тысячи… И они смогут вглядеться в их действия, их поведение, их любовь, их сострадание, их измененную жизнь… А будущее темно, там властвует смерть.

Мы должны использовать этот драматический этап. Мы должны подвести массы к четкому осознанию: «Ты можешь умереть в любой момент, ты можешь не проснуться завтра утром, поэтому ты не должен тратить время на пустяки. Делай что-то важное. Делай что-то, что поможет тебе соприкоснуться с вечностью. Чтобы, даже если весь мир умрет, это не имело значения. Хотя бы для тех, кто прикоснулся к вечности, — для них смерти нет».

И, возможно, если нам удастся создать тысячи людей… само явление может начать инициировать это и в других, потому что мы созданы похожими, мы связаны друг с другом. Нужна достаточно устойчивая среда, чтобы силы пробуждения закружились вокруг вас, как вихрь, и запустили этот процесс в вас.

Я не считаю, что это невозможно.

Это возможно.

Это нужно сделать возможным.

Мы живем в такое время, когда силы сна и силы пробуждения начинают вступать в завершающую стадию последней битвы; и в своей основе силы сна — какими бы значительными они ни были — слабы.

Может быть, что двадцать человек спят, а один пробудился; так вот тот один, пробужденный, гораздо сильнее тех двадцати, которые спят.

Массы спят, у них нет сил.

Мы должны произвести достаточно силы для пробуждения.

Время пришло. Если мы упустим его, возможно, что-то, ради чего вся природа и все существование трудились тысячелетиями, не сбудется. Но я не думаю, что оно может не сбыться.

Если существование хочет, чтобы люди превратились в божественную сверхрасу, то все ядерное оружие и все Рональды Рейганы просто не в счет.

Ошо, ты отмечал, что во снах мы часто в символической форме проживаем содержимое нашего бессознательного. Например, желание любовной связи с сестрой во сне проигрывается как любовная связь с ее лучшей подругой.

В этом случае кто выступает в роли цензора и почему?

Обусловленность сознательного ума зашла так далеко, что даже в глубоком сне она не позволит происходить абсолютно всему. Даже в глубоком гипнозе она не позволит происходить абсолютно всему.

Например, волновались, что гипнотизер, усыпляющий женщину, может изнасиловать ее под гипнозом. Но если женщина сама не захочет, это будет невозможно: она проснется.

Я работал с одним из моих двоюродных братьев. Он был очень талантлив; сейчас он профессор в университете. Но он очень труслив. Поэтому, за что бы он ни цеплялся, очень сложно убедить его отбросить это, даже если есть что-то лучше: он цепляется за безопасное, знакомое ему.

Он родился в очень бедной семье. Его мать умерла, а его отец женился снова, и женщина начала изводить мальчика. Поэтому я предложил ему пожить со мной, и он согласился. Он учился и работал на полставки в офисе.

Директор колледжа был моим другом. Я сказал ему: «Он очень одаренный, и это просто глупо, что он вынужден работать наборщиком в обычном офисе. Ты можешь взять его к себе в колледж на полставки библиотекарем или на какую-нибудь другую должность, которую ты сможешь подыскать». И он охотно согласился.

Работая в офисе, мальчик получал всего лишь семьдесят рупий в месяц, а директор был готов платить ему двести рупий за то же время работы — и работать почти не надо, просто быть библиотекарем.

Я сказал мальчику: «Это будет полезно, ты сможешь читать, пока никто не беспокоит тебя, и сможешь познакомиться с великой литературой; она будет в твоем распоряжении. И ты останешься в колледже. Ты сможешь и учиться, и работать там.

Прояви свои способности, и в итоге я постараюсь убедить директора, что будет разумно предложить тебе должность лектора в колледже, когда ты станешь магистром». Но он не оставил работу наборщика в офисе. Ему было очень сложно отстраниться от того, к чему он привык и где ему было спокойно.

В конце концов я попробовал загипнотизировать его — и он был хорошим медиумом, он делал все, что я ему говорил. Когда я окончательно убедился, что он опускается по-настоящему глубоко и все забывает, я сказал ему: «Время пришло. Завтра ты откажешься от своей должности».

Он моментально открыл глаза и очнулся. Он сказал: «Вот чего я боялся все эти дни. Я могу сделать все что угодно, но только не этот отказ. Я знал, что однажды ты попросишь меня отказаться от должности».

«Но, — спросил я, — как тебе это удалось, ты же был так глубоко под гипнозом?»

Он ответил: «Я был глубоко под гипнозом, но это было мое добровольное сотрудничество. В этом вопросе я не согласился».

Поэтому даже во сне ваш натренированный ум вмешается, чтобы изменить сон, представит все так, будто вы ухаживаете за лучшей подругой вашей сестры. Но ваше бессознательное желание связано с сестрой, лучшая подруга — только подмена. Но у обусловленного сознания глубокие корни, которые проникают даже в бессознательное.

Поэтому если женщина хочет, то гипнотизер может заняться с ней сексом, но если она не хочет, то в тот момент, когда он будет внушать что-то против ее воли, она проснется независимо от того, насколько глубок гипноз.

Это стало настоящим откровением для меня, потому что он делал все. Я говорил ему: «Вставай. Сейчас утро, и тебе нужно подоить корову». И он садился в ту позу, в которой сидят в Индии, когда доят корову, — в отсутствие коровы. Он начинал доить корову. И он не помнил ничего из того, что происходило. Но отказаться от должности… его сознательный цензор был настороже, если дело касалось этого вопроса.

Вы не можете приказать кому-то пойти и убить, пока этот человек на самом деле не захочет убить. Все, что делает загипнотизированный медиум, это его добровольное сотрудничество — не то что он осознан, но даже в бессознательном сознательный ум бдит, чтобы ничто не пошло против установленного порядка.

И если возникает намек на занятия любовью с сестрой или матерью, что является одним из величайших грехов в любом обществе — самым строгим табу, ум мгновенно расстроит весь процесс. Исчезнет сознательное, мгновенно исчезнет гипнотизер, и человек очнется, очнется полностью и разозлится на тебя за то, что ты хотел заставить его сделать что-то неправильное.

Поэтому именно сознательный ум… Но сознательный ум, бессознательный ум — лишь условное разделение. Между ними нет реальных стен, чтобы они не могли пересекаться. Разделения нет, это как границы на карте. Это единое целое, только одна его часть стала сознательной, другая часть не стала сознательной — но они едины.