Передел

– Все кончено… – стенал Хьюберт. – Мои мечты… Мои… Я убью эту женщину, пусть только она посмеет еще раз заявиться на глаза! Неми придется покинуть, но о ее смерти я позабочусь, вот увидите.

Он лежал на кровати и изливал душу суетившемуся рядом Массимо. Лицо и руки Хьюберта были в царапинах и синяках. Однако самую страшную рану, порез на лбу от брови до самых волос, Хьюберт получил во время поспешного бегства, когда влетел головой в стеклянную дверь.

Массимо, который гораздо раньше успел ретироваться с места событий, трясся от испуга, но был совершенно цел. Он намочил полотенце в умывальнике рядом с кроватью и положил Хьюберту на голову.

– Что будем говорить, когда съедутся журналисты? А если приедет полиция?

– Я ее убью. Она должна умереть, – повторял Хьюберт. – Она умрет, где бы ни была, потому что я так хочу. Если понадобится, я пошлю за ней убийц.

Открылась дверь, и вошли трое блудных секретарей. Затылок Курта Хайкенса теперь был коротко острижен, его ноги тряслись. Коренастый Иан Маккей больше напоминал смуглого сицилийца, чем шотландца. Здесь же был и Дамиан Рансивелл, единственный, умевший исполнять обязанности секретаря.

Дамиан посмотрел на Массимо и сказал:

– Пошел вон.

Во взглядах пришедших мелькнуло что-то такое, отчего Массимо молча положил мокрое полотенце и приготовился уйти.

– Мальчики, мальчики, сейчас не время ругаться! – вяло воскликнул Хьюберт. – Лучшие идите и убейте Паулину Фин. Она наверняка под окнами ошивается. Я никогда от нее не избавлюсь.

– Вон! – повторил Дамиан, и Массимо ретировался.

– Мальчики, я страшно ранен. Посмотрите на мою голову!

– Мы пришли убить тебя, – сказал Иан и вытащил из кармана уродливый старомодный револьвер.

– Убери эту игрушку и лучше помоги промыть рану, – сказал Хьюберт. – Или мне, по-вашему, ехать в больницу? Между прочим, я не удивлюсь, если с минуты на минуту нагрянут карабинеры.

Курт тоже вытащил револьвер, на этот раз блестящий и явно новый.

– Боже мой, что ты делаешь? Он ведь может выстрелить! – заволновался Хьюберт.

Дамиан резко повернулся к остальным и нервным голосом сказал что-то, чего Хьюберт не разобрал. Затем он кивнул в сторону двери, то ли показывая, чтобы они ушли, то ли имея в виду Массимо, который недавно вышел.

Иан, не сводя с Хьюберта револьвера, спросил:

– Кто это был?

– Кто? Массимо де Вита? Мой адвокат, – ответил Хьюберт и взволнованно приподнялся на постели, не убирая рук от раны на лбу.

Дамиан отошел к двери, открыл ее, встал на пороге и сказал двум другим:

– Подойдите на секунду.

Они подошли, Иан продолжал целиться в Хьюберта. Начался спор неразборчивым громким шепотом.

– Что здесь происходит?! – закричал Хьюберт и попытался встать с кровати. Но секретари окружили его и заставили лечь обратно. По лицу Дамиана текли крупные слезы.

– Хьюберт, – сказал он, – можно мы выпьем? Знаешь, милый, это так действует на нервы. Это слишком.

Иан запихнул револьвер обратно в карман брюк, откуда он непристойно высунулся. Курт застенчиво подошел к тумбочке и положил оружие на нее.

– Мальчики, вы, случайно, не на дозе? – подозрительно спросил Хьюберт.

– Даю слово чести, – гордо ответил Курт. – Я излечился. Мой психиатр подтвердит, если захочешь.

– Наркотики, – буркнул Иан. – Его жизнь в опасности, а он только и может думать что о наркотиках. Ему и в голову не приходит, что кто-нибудь заплатил нам, чтобы убить его.

– Мы на самом деле не собирались этого делать, Хьюберт, – всхлипнул Дамиан. – Честное слово.

– Помогите промыть раны, – распорядился Хьюберт, – и расскажите, кто решил меня напугать.

Дамиан схватил оставленное Массимо мокрое полотенце.

– Нам надо выпить, – сказал Иан.

– Так пойди и принеси выпивку, – огрызнулся Хьюберт. – И еще раздобудь дезинфицирующий раствор и какой-нибудь бинт. Я не хочу, чтобы у меня на голове остались шрамы. Достаточно и того шрама, который останется в моем сердце благодаря мерзавке Паулине Фин. Когда выпьете, можете отыскать ее, пристрелить и зарыть труп в саду, я не против.

– Хьюберт, маркиза Туллио-Фриоле послала тебя убить, – сообщил Дамиан. – Честное слово.

– Мэгги?! Она дала вам денег?

Секретари замолчали, явно смутившись.

– Значит, – решил Хьюберт, – вы все-таки сделали бы это, если бы здесь не оказалось Массимо?

– Нет, Хьюберт, мы притворялись. Мы хотели спрятать тебя и поделить деньги.

– Вы подтвердите в суде, что Мэгги наняла вас для убийства? – спросил Хьюберт.

– Нет, – ответил Иан.

– Нет, – сказал Дамиан. – Я бы не выдержал давящей атмосферы суда. Прости, Хьюберт.

– Нет, я больше и на километр не подойду к полицейскому участку, – затряс головой Курт.

– Я мог бы заставить вас дать показания, – протянул Хьюберт. Рука Иана дернулась к оттопыренному карману. – Но я не стану этого делать. На меня, потомка богини Дианы, за один день обрушивается катастрофа за катастрофой. Значит, такова воля богов. Вы читали Гомера, хоть кто-нибудь? В те дни с богами и их потомками случались вещи и похуже. Поэтому нет ничего удивительного, что меня постигло такое несчастье. Напротив, это лишь доказывает мои права и притязания. Я – Rex Nemorensis, Царь Неми, Лесной Царь, любимец Дианы, покровительницы природы!

Иан вернулся с бренди, четырьмя бокалами, бутылкой медицинского спирта и пачкой ваты.

– Ничего другого я не нашел, – объяснил он. – В наши дни снабжение в этом доме было куда лучше.

– Скажите, – произнес Хьюберт, – вы действительно вернулись, чтобы убить меня?

– Конечно, нет, – снова разрыдался Дамиан. – Не напоминай, прошу тебя.

– Иан, отдай, пожалуйста, твой револьвер.

Иан подчинился. Хьюберт внимательно осмотрел оба револьвера.

– Где вы их взяли?

– Мэгги дала. Она выкрала их из арсенала мужа. С ней была Мэри, – объяснил Иан.

– Да, точно Мэри, – поддакнул Курт.

– Сколько она вам предложила?

– Она не стала уточнять. Сказала, что заплатит много, но ежемесячными выплатами, чтобы мы не проболтались. А Мэри пришла в качестве свидетеля. Так что, если мы попадем в полицию, нам все равно не удастся их сдать, они подтвердят алиби друг друга. Хьюберт, она всерьез хотела тебя убить.

– То есть аванса вы вообще не получили? Она ничего не заплатила?

– Ни доллара, ни цента, – быстро ответил Иан, а двое других согласно закивали головами.