Передовой отряд смерти. Фронтовой дневник разведчика Вермахта 1942-1945
Шрифт:
Как выясняется позже, это посты 370-й пехотной дивизии. Видимо, взвод пехотных орудий, они тоже ведут огонь, но уже в другом направлении. За горой ущелье, а за ним возвышается огромная горища, которую и обстреливает наша артиллерия. Оттуда доносится и пулеметный огонь, и выстрелы батареи русских. В общем, трудно разобраться, кто в кого палит.
Слева постоянно мелькают вспышки наших батарей, а секунд через пять раздается истошный вой проносящихся над головой снарядов.
Вверху на обрыве интенсивность стрельбы нарастает, похоже, там против наших сражается разбросанная горстка русских.
Стрелки,
Сижу в кустах и не спускаю глаз с крутого, поросшего кустарником откоса. А тем временем хорошо знакомому завыванию «катюш», похоже, и конца не видно.
И тут же вижу разрывы, ложатся снаряды один за другим в том самом фруктовом саду, где еще вчера вечером стояли наши машины. Разрывы гремят постоянно, я насчитал не менее 80 разрывов. Наверняка это старые знакомые — те самые 4 русских «катюши».
Появляются и русские истребители, но уходят, опасаясь плотного зенитного огня. И вдруг из балки со свистом проносятся снаряды наших 6-ствольных минометов. Я невольно втягиваю голову в плечи. И тут разверзается ад кромешный: грохот такой, что оглохнуть можно. Еще бы — четыре наши батареи, с десяток пехотных орудий, да еще батарея 6-ствольных минометов! Иногда пролетит и шлепнется русский снаряд, но на них мы больше не реагируем.
Обед мне в 13.30 приносит водитель.
Наша артиллерия и минометчики ведут огонь всю вторую половину дня.
Стрельба у обрыва постепенно стихает, часть наших сил отводят. Русские снаряды ложатся в непосредственной близости от наших 6-ствольных минометов и позиций легких зенитных орудий.
Около 15 часов снова заговорили «катюши», русские ведут плотный огонь, буквально снаряд к снаряду, обстреливая примыкающий к маленькому селению участок. Вижу, как загораются скирды соломы. В 17 часов «катюши» дают еще один залп по фруктовому саду. Опускаются сумерки.
К пересечению тропинок выезжает тяжелая бронемашина. Кёрбер доставил мои спальные принадлежности да пару бутербродов.
В темноте мелькают яркие вспышки артиллерийских орудий и прочерчиваются огненные следы мин, выпущенных из 6-ствольных минометов. Мы вшестером охраняем перекресток дорог. Вверху над обрывом в брошенном русскими доте расположились наши пулеметчики.
С 18 до 19 сижу в секрете, ас 19 до 20 вышагиваю на посту между бронемашинами и ближайшим постом охранения. Издали доносятся разрывы бомб.
Русские бомбардировщики, замыкающие строй, разгружаются неподалеку. Иногда наши артиллеристы решают поддать жару противнику, и тогда у нас над головами со свистом проносится сотня снарядов. Аза сегодняшний день, по моим подсчетам, в сторону неприятеля пролетело никак не меньше тысячи снарядов.
В 19 часов поднимается луна. Я напряженно вслушиваюсь, реагирую на малейший шум. В 20 часов ложусь спать прямо на траве, подстелив кусок брезента и укрывшись сразу тремя одеялами.
С полуночи и до 2 часов ночи я снова час в секрете и час на посту. Ничего примечательного за это время не происходит.
28 сентября 1942 г
Безумно рад возможности улечься спать. В 6 утра
всем нам позволяют уйти, остается только один пулеметчик. Его сменяют каждые 2 часа.Собираю вещички, иду к бронемашине и завтракаю.
К 8 утра мне снова идти к пулемету на перекресток. Мой предшественник оставил там целую кучу иллюстрированных журналов, так что есть чем заняться.
До сих пор туман, ничего не видно.
Но и артиллерия с самого ранья уже постреливает, но куда слабее, чем вчера. Огонь ведет, по-видимому, русская батарея легких орудий, снаряды так и свистят над головой. Иногда совсем рядом визжат и осколки. Мало-помалу здесь становится неуютно.
В 10 часов дежурство заканчивается. Вообще-то оно уже давно должно было закончиться, вот только мой напарник об этом мне и словом не обмолвился.
После обеда чищу оружие и люльку орудия.
Несколько раз наши артиллеристы предпринимали обстрел, посылая на противника от 50 до 100 снарядов. Стреляли и 6-ствольные минометы, те выпускали не более 50 ракет.
Русские отвечают лишь одиночным огнем. Надо сказать, сегодня вообще куда спокойнее, чем вчера.
Сижу на машине и чищу оружие. Один раз прилетели 9 бомбардировщиков американского производства и совсем неподалеку от нас разгрузились. Несмотря на яростный огонь наших зенитчиков, ни одной русской машины им подбить не удалось.
Бенцель приволок воды — источник в полукилометре от нас. Впервые за 3 дня можно помыться. Боже, какое же это блаженство — ощущать себя вымытым.
Венцель и Гроссе отправились на пост, так что я в одиночестве. Читаю, потом оборудую себе местечко в бронемашине, даже некое подобие письменного стола соорудил. Наглухо уплотнил все люки машины. До 24 часов под приятную музыку, пойманную по рации, пишу с десяток писем, и даже война отступает на задний план.
29 сентября 1942 г
Сегодня затишье, лишь изредка постреливает артиллерия.
Вчера Бенцель достал на кухне кусок мяса, сегодня нарезал и поджарил.
У нас пока что остается хорошее подсолнечное масло — 10 л у Таузенда.
До обеда привозят почту. Уж она точно найдет нас где угодно.
Усаживаюсь в бронемашине писать дневник. Над нами вновь появляются бомбардировщики американского производства и метрах в 500 от нас сбрасывают бомбы. Время от времени со свистом проносятся и снаряды.
Мы как раз вспомнили Фрёбеля, мол, уже скоро должен возвратиться из отпуска. А он, оказывается, уже возвратился. Ему есть что рассказать мне, к тому же его назначили ко мне водителем.
На обед капустный суп, мы всей компанией решаем его проигнорировать.
Во второй половине дня пожаловали только несколько русских фанерных бипланов.
На ужин — свежая колбаса и хлеб.
Меня назначили в охранение, послали в распоряжение унтер-офицера Штихерта. Это на прогалине. С 18 до 19 часов в секрете, с 19 до 20 в бронемашине у пулемета.
Темень непроглядная. Два часа спустя появляются несколько ночных бомбардировщиков и бомбят чуть дальше впереди. Жуткий свист и грохот. А предварительно высвечивают небо ракетами. Но в целом дежурство прошло спокойно.