Передышка в Барбусе
Шрифт:
Конский топот за спиной был едва слышен, потом нарастал, становился злее, увереннее. Фрига молилась всем богам, обещала жертвы, но в эту ночь боги спали, а топот копыт настиг, по обе стороны замелькали конские бока, грубые сапоги.
Слышались крики, брань, кони хрипели. Повозка начала замедлять ход. Фрига услышала звук удара. На дно повозки упал Сигизель, рот его был в крови. Он начал подниматься, схватил со дна повозки меч, но чья-то сильная рука выбила из рук. Фрига видела, как большой кулак с силой ударил Сигизеля в лицо, тот упал в повозке навзничь.
Повозка остановилась. Кони хрипели,
Он злобно оглядел пленников, бросил одному резко:
— Связать!
Сигизель начал приходить в себя, его грубо поставили на ноги, завернули руки за спину и связали крепко-накрепко. Фрига попыталась укусить одного за руку, но всадник ударил её по лицу. Она ахнула от неслыханной дерзости, а её бесцеремонно связали так же туго, немилосердно. Она закусила губу и старалась не выронить слезы, когда новая грубая веревка впилась в её нежную кожу.
Сигизель вскинул голову, спросил:
— Что это значит? Если вы разбойничаете, если вам нужен выкуп...
Сотник грубо выругался, сделал движение двинуть его кулаком в лицо, но Сигизель сидел в повозке, и сотник поленился наклоняться.
— Выкуп? Это у вас там, в Вантите, одни продажные шкуры!.. Но есть такое, что не купишь ни за какие деньги! Вам, в Вантите, этого не понять.
— Да? — спросил Сигизель. — Что же это?
— Честь! — проревел сотник. — Вы, несчастные, вздумали подкупить людей нашего благородного Рагнара!.. Не понимаете, что честь не купишь ни за какие деньги?
Сигизель сказал с едкой горечью:
— Вы говорите о чести? Сотник засмеялся громче:
— А разве не видно?
— Не лгите. Вы просто решили убить двух зайцев. И долг не отдавать, и получить благодарность от своего хозяина.
Сотник сказал насмешливо:
— Не без этого, Сигизель. Эй, Моргун! Возьми вожжи, разворачивай повозку. Коней в конюшню, а этих приведём пешком с петлями на шее. Нет, Сигизель, не в Барбус. Барбуса ты больше не увидишь... Думаю, ты больше вообще ни одного лица не увидишь. Есть у нас там умелец, больше всего любит глаза выжигать. Дурак!.. Пальцы отрубывать куда интереснее...
Фрига вскрикнула в отвращении:
— Вы мерзавец!
Сотник смерил её пристальным взглядом.
— Если вдруг благородный Рагнар передумает... то я найду, как вас использовать, дорогая. У меня есть тут такие страшилища, что с ними ни одна продажная девка не ложится. Я вас познакомлю...
Один из воинов перескочил прямо с седла на облучок, ухватил вожжи. Сигизель скрипел зубами, дёргался в путах. Фрига плакала злыми беспомощными слезами.
— В дорогу! — крикнул сотник. — Мы ещё должны...
Он умолк, оглянулся.
— Что за...
Из глубины ночи в их сторону неслась пурпурная точка. В считанные мгновения разрослась, превратилась в красного коня, на нём сидел громадный всадник с безумным лицом и огромной секирой в руках. Воины задрожали, попятились. Незнакомец
натянул поводья, грохот копыт умолк. Огненный конь остановился в трёх шагах от сотника. Из широких, как у дракона, конских ноздрей валил дым и вылетали искры. Грива и хвост горели золотом, от них шёл свет, а сам конь казался выскочившим из раскаленного горна.Всадник рявкнул страшным голосом:
— Кто посмел остановить этих людей? Сотник ответил сразу осевшим голосом:
— Приказ... Это велел Рагнар Белозубый...
— Это не дело Рагнара, — гаркнул всадник. — Поворачивайте и убирайтесь отсюда, псы!
Сотник вздрогнул, как от удара хлыста по лицу. При появлении страшного всадника он повёл себя, как пёс перед огромным волком, но сейчас глаза полыхнули гневом. Он покосился на своих бледных людей, пальцы скользнули к мечу, он сказал сдавленным голосом:
— Никто не смеет меня называть псом... Всадник вскинул громадную секиру.
— Я называю!!!
Сотник пытался парировать удар мечом, сам отклонился в сторону, но страшное широкое лезвие ударило справа возле шеи. Послышался треск разрываемой ткани, хряск костей и суставов. Секира рассекла грузное тело наискось до пояса. Все, застыв, смотрели, как закованное в крепкие кожаные доспехи грузное тело распалось на две половинки. Одна тяжело рухнула с седла на одну сторону, другая — на другую. Кровь хлестала широкими чёрными струями, словно разрубили бурдюк с темно-красным вином.
Всадник вскинул над головой окровавленную секиру. Голос прокатился над застывшим полем, как оглушающий гром, за которым ударит страшная буря, а землю покроет град размером с куриное яйцо:
— Кто ещё?.. Сколько вас?.. Два десятка?.. Да хоть двести тысяч!.. Вы все
— корм для моей секиры!
Устрашённые всадники пятились. Кони кричали, лягались, их поворачивали в диком страхе, поднимая на дыбы, разрывая удилами рты. Раздался удаляющийся стук копыт, все понеслись, бешено настёгивая коней, словно смерть уже летела по воздуху, протягивая к ним костлявые руки.
Когда все скрылись в темноте, Мрак подъехал к телеге, выхватил нож. Сигизель и Фрига смотрели с ужасом. Хоть он и пришёл им на помощь, но явно страшен, Мрак это понимал, и своим рёвом, и жестоким ударом, и даже тем, что не позволил воинам забрать тело сотника. Да что там не позволил, просто не додумался, а они не спросили...
Лезвием ножа быстро перехватил верёвку на руках Сигизеля, на руках Фриги резал медленнее. Внезапно её руки вздрогнули, он быстро поднял взгляд. Она неотрывно смотрела ему в лицо, её глаза становились все шире и шире. Лицо побледнело ещё сильнее. Рот начал приоткрываться, он приложил палец другой руки к губам, веревки лопнули, он убрал нож.
Сигизель сказал торопливо:
— Вы нас спасли, добрый человек!
— Да ерунда, — отмахнулся Мрак. — Я просто ехал мимо.
— Мимо? — переспросил Сигизель. Рассмеялся с неловкостью. — Нам повезло, что ваш путь... Большое вам спасибо!.. Я просто не знаю, как вас отблагодарить. Мы, я и моя жена, люди бедные...
Мрак бросил быстрый взгляд на Фригу. Она смотрела на него неотрывно и вопрошающе. Он улыбнулся ей успокаивающе, тут же подумал, что это совсем уж зря, ибо в тот раз, когда отнял нож, тоже улыбался точно так же.