Перехитрить богов. Дилогия
Шрифт:
Не заметить, что им нежданно-негаданно пришла помощь, наши герои не могли. Как бы ни были увлечены побегом, а время от времени назад посматривали, и вмешательство спасителей своих заметили. Да и то, что Федя с Лерой, непонятно откуда, знают имя Била, явно имело определенное значение. Так что, видать, по этим причинам, а большей частью все же от безысходности, но наша помощь была принята. И, не обмолвившись ни единым словом, дальше мы убегали вместе.
Красивое, наверно, зрелище! По аккуратным и ухоженным улочкам пустого города Темноводска худощавый пацан буксирует чернявую ведьму, а рядом с ними, и в то же время независимо, бежим мы – седой некромант, красавица златовласая, я и карлик с медузой над головой! Так и представляю себе эту картину на обложке книжки – только очень
– Федя, бросай ты, наконец, свою улитку! – не выдержал я.
– М-м! – отрицательно пробормотал карлик.
Ну и глупо! Выносливости ему, конечно, не занимать, но для бегуна на марафонские дистанции одной выносливости мало. Надо бы еще ноги, желательно длинные – и вот как раз последним Федя не обладал. И без того уставший, еще бы, мы же так и не отдохнули в Темноводске, сразу же по прибытию вынужденные бегом покинуть этот гостеприимный город, да еще и с такой ношей на спине – Федя явно был на гране своих сил. И дело даже не в большом весе. Медузо-улитка была вполне подъемной – не легкой, но пятнадцать килограмм – вес для молодого и здорового мужчины вполне комфортный. Особенно для человека, привыкшего всегда и везде ходить в железных доспехах, которые не меньше весили. Да вот только помимо веса была и другая сила, так называемая сила вязкого трения, она же сила сопротивления воздуха. Попробуйте взять большой кусок парусины, развернуть его, и потом, подняв над головой, быстро побегать – могу поспорить, что рекордов скорости в таких условиях добиться будет тяжело.
Но что поделаешь – если Федя начнет отставать, а он уже начинает, то ждать его я не буду. Хоть мы уже и покинули город, но и вампиры, быстро оклемавшиеся от удара, были не так уж и далеко. Я ж не знаю, может Федя как раз этого и хочет – чтоб его окружили вампиры, и чтоб он, наконец, смог испытать свой любимый топор. Я бы и сам ему помог, но не сейчас.
– Федь, брось! – сбивая дыхалку, но не притормаживая, попыталась урезонить своего брата и Лерка, и, проявив чудеса женской логики, в качестве убедительного аргумента добавила, – Они нас сейчас все равно нагонят!
– М-м! – продолжал настаивать Федя, но уже не столь уверенно – любимую младшую сестру он любил и предпочитал слушаться.
– Если он бросит – не нагонят, – между тем, совершенно неожиданно для меня, в нашу беседу вступила ведьма.
– Чего ты так решила? – поинтересовался я.
– А им не до того будет! Так пусть твой воин бросает своего москгожа, да побыстрее! А то нагонят нас – и твое чародейство, маг, не поможет!
– Федь! Бросай, черт побери! Сестру свою не хочешь слушать – так хоть чужого человека послушай! Со стороны виднее! – насупилась Валера.
И Федор не выдержал, выговор сестры стал для него последней каплей. Как нес – так и бросил.
– Да не на дорогу же, тупица! – ведьма даже притормозила, – Ты зачем его на дорогу бросил, а? В поле бросай! Быстрее! Они уже близко!
Зачем это делать пока еще никто не понимал. Но в данном случае слишком много было уверенности в голосе ведьмочки, так что, проигнорировав «тупицу», Федя поднял с дороги медузо-улитку, которая, как оказалось, по науке москгожем оказалась, и забросил в поле.
То, что раздалось сзади, иначе как воплем ужаса не назовешь – толпа вампиров из азартной толпы преследователей превратилась в охваченную ужасом биомассу. Скорость их при этом не уменьшилась, но теперь они уже не нас преследовали, а ломанулись в поле, туда, где наша зверушка начала свой обед. Так что очень скоро мы уже были далеко – медуза действительно странным образом задержала кровососов, однако я не сомневался – как только они решат внезапно возникшую и пока не доступную мне проблему, так сразу же и припомнят, кто в ней виноват.
Не сомневались в этом и другие. Стоило нам добежать до первого же перекрестка, как, руководствуясь указаниями временно взявшей руководство ведьмы, мы свернули
с главной мощенной дороги на боковую грунтовую тропку, петляющую среди полей в человеческий рост пшеницы.Впрочем – вряд ли мы бы смогли так укрыться. Вампиры, даже сельские, неотесанные, не дураки – они бы наверняка часть своего отряда направили сюда тоже, на всякий случай. Тут предстояло мне поработать – небольшая несложная иллюзия, по сути, банальный отвод глаз, и вместо боковой тропки вампиры видят лишь золотистые колосья, пробраться через которые, предварительно не поломав, невозможно. Иллюзия такого типа, односторонняя, наложенная не на живого подвижного человека, а на фиксированную точку пространства, проста и стабильна – без специальных магических умений такую распознать фактически нереально.
И я уже готовился приступать к колдовству, когда оказалось, что тут ведьма и без меня может прекрасно справиться – причем своим, мне не доступным методом. Уж не знаю, на чем было основано ее колдовство, но там, где только что была тропинка, с огромной скоростью принялась расти пшеница. Крошечные зеленые ростки за считанные секунды тянулись вверх, набирались силы, колосились и желтели, готовые подарить людям и нелюдям свой бесценный дар – зерно. Так бы это описал очередной «поэт украинских хлебов», которых так много было в моей школьной программе – ну да, помимо школы инших, я и в обычную тоже когда-то ходил.
Но лично мне намного интереснее было наблюдать этот процесс не обычным, а сумеречным зрением. Магия – это всегда красиво. Никакие зеленые листики и брызги морской пены никогда не сравняются по силе своего воздействия на эстетические чувства иншого с игрой магических линий в Сумраке, с красотой плетения заклятий. Не простых, силовых – на тот же огненный шар смотреть нечего! А вот на ведьмовство спасенной нами чернявки можно было заглядеться! Играя магией – не имея доступа и силы к высшим степеням волшебства, она те крохи силы, что достались ей от природы, заплетала в хитросплетение, которое обтягивало сумеречные образы еще не пробившихся из земли зерен, вытягивая их в колосья.
И она делала не только это! Ведьмовство неведомым мне образом поглощало наши следы – те возмущения в Сумраке, что создаются каждым человеком и по которым всегда очень просто вести погоню. Наши же следы таяли – как волны на воде. Сумрак пустел на глазах, и теперь, будь среди преследователей я сам, никогда бы не вышел на след.
Хоть и не было чародейство ведьмочки особо могучим – сил оно из нее немало высосало. И, пробираясь дальше по тропке, она все сильнее и сильнее висла на Биле, тем самым замедляя наше и без того не особо быстрое движение. Конечно, могли ее подхватить Федя с Бессом, а то и я помочь, веса лишив, но это было не к чему – мы все слышали, что погоня пронеслась мимо, по основной дороге. А то волшебство, что ведьма сотворила, не только тропку у нас за спинами стерло, а и сами воспоминания о ней у тех из преследователей, кто мог бы заметить ее отсуствие. Да и мы все тоже устали, тем более, дело незаметно к вечеру клонилось. Так что устроились на привал.
– Спасибо тебе, маг. И воинам твоим тоже спасибо – если бы не вы, гореть бы нам в огне, – первым делом поблагодарила нас ведьма, – Я уж и не знаю, чем было вызвано ваше неблагоразумие, что теперь вы вне закона в этих краях, как и не ведаю вам, чем мне предстоит отплатить за жизнь свою и несмышленыша этого – но все равно благодарна.
– Я не несмышленыш! – обиделся Бил, – Я Бил! – продолжил он.
Заявление интересное. Конечно, пройдет несколько десятков лет – и фраза «я Бил» будет вполне самодостаточной. Уже не надо будет уточнять, что за «Бил», да кого он бил, да откуда он прибыл. Пока же эта фраза значила не больше, чем фраза «я Петя» или «я Вася» – ровным счетом ничего! Впрочем, видимо, он был о себе более высокого мнения, пребывая в полной уверенности, что одного его имени должно быть достаточно для опровержения факта его несмышлености. Так оно, в принципе, и было – Феде, Лерке и Бессу слов «я Бил» хватило, но это исключение, лишний раз подтверждающее общее правило.