Перехлестье

Теплый ветер, похожий на касание нежных губ, продолжал скользить по коже.

– Зария, ты прощаешь меня? Скажи, прощаешь?

Она застонала от острого сожаления, что ветер, ласкающий ее тело, остается всего лишь ветром.

– Чш-ш-ш… не так громко… – снова коснулось виска теплое дыхание. – Не так громко, я ведь только начал просить.

В его голосе звучал смех, и девушка затихла, пряча пылающее лицо в ладонях. А в груди тлела тихая радость.

Ласковый ветер скользнул по полуоткрытым пересохшим губам.

– Красавица моя… Так ты простила или нет?

И, удивляясь самой себе, Зария четко и твердо произнесла в темноту:

– Нет. Но я могу разрешить тебе еще пару попыток.

Он снова засмеялся, и по коже девушки пронеслась новая волна мурашек.

– Я буду стараться. Только обещай. – Голос колдуна стал серьезным. – Обещай, что больше не прогонишь.

– Обещай, что больше не бросишь, – сказала она темноте.

– Я уже обещал.

Успокоенная этими словами, она уткнулась носом в тощую подушку и заснула быстрее, чем Глен успел сосчитать до пяти.

Дух печально смотрел на свою избранницу. Интересно, знай она о том, чего стоили ему эти легкие касания, согласилась бы на эту чувственную игру снова? Отчего-то он был уверен, что нет.

Призрак не способен испытывать боль. Он бестелесен. Но если пытается чего-то коснуться, пытается обрести плотность – это причиняет ему боль. Мучительную и острую, которая тем не менее отступает сразу же, стоит прекратить попытки.

Искушение. Искушение оставаться неживым, неощутимым.

Но он предпочел терпеть, лишь бы увидеть улыбку на губах Зарии, смесь восторга и желания в ее взгляде и жаркий румянец на щеках.

Как не хотелось ему уходить! Но увы. Он не мог остаться. Но одно Глен знал точно – больше ничто в мире не сможет удержать его от того, чтобы вернуться.

…Утро показалось Зарии полным солнца и света. Никогда прежде она не просыпалась такой счастливой. И ведь ничего не изменилось. Те же стены, та же крохотная келья, тот же алтарь в углу. Но все стало другим.

Девушка открыла глаза, точно зная, кого увидит. Глен сидел в изножье ее кровати.

– Доброе утро, – Зария покраснела, вспомнив то, что говорила и что испытала во вчерашнем ночном полумраке. Как ей хотелось спрятать пылающее лицо под одеялом! А еще лучше на груди сидящего напротив мужчины. Нет. Не получится. Ей выпало полюбить духа.

– Я пришел ненадолго, попрощаться. – Мужчина улыбнулся, заметив смущение Зарии, наклонился к ней и прошептал в самое ухо: – А еще посмотреть на то, что плохо разглядел в темноте.

Она стала красной как брусничка. Он рассмеялся, но тут же посерьезнел.

– У меня просьба. – Глен глубоко вздохнул. – И это важно.

Дэйн встречает бога

Волоран спешился. Фадир потряс гривой и переступил в высокой траве, обрадованный короткой передышке после долгого полета. Дэйн же смотрел на мужчину, который ожидал его в тени серой, изрезанной трещинами скалы. Мужчина не был ни высок, ни плечист. Темные глаза, темные волосы, смуглая кожа, черная борода и одежда, лишенная изящества, – простая рубаха и штаны, высокие сапоги. Словом, ничего особенного. Так вот как выглядит бог…

Незнакомец невозмутимо подпирал плечом могучую каменную громаду, жевал травинку и ждал, пока дэйн подойдет ближе.

Они стояли друг напротив друга, молчаливые, спокойные, такие разные, но притом очень похожие – холодом взглядов, лицами, хранящими одинаково суровое выражение, непоколебимой уверенностью в самих себе.

Только один молчал, потому что не считал нужным заговаривать первым, а второй просто не знал, о чем говорить. И правда, что сказать богу? Упасть в ноги и молить о милости? Гневно воззвать, потребовав ответа за все происходящие в мире беззакония? Поздороваться? А через миг дар дэйна настороженно встрепенулся, почувствовав Силу. Правда, тут же утихомирился, ощутив, что эта Сила не несет в себе зла. Маркус не опасен.

Все эти мысли промелькнули и исчезли. Палач не знал, с какой целью бог, которому он служил, снизошел вдруг до своего скромного слуги. Спрашивать – глупо. Посчитает нужным – сам скажет, а не скажет, так у дэйна других забот по самую маковку.

– Нет. – Спокойный голос Маркуса остановил Волорана, когда тот сделал шаг к узкой расселине – входу в Жилище.

– Нет?

– Ты нужен мне в Капитэорноласе. Такова моя воля, – добавил он, видя, что дэйн хочет возразить.

Палач магов застыл. Воля бога не подлежала сомнениям или обсуждениям. Она исполнялась. Всякий, кто этого не понимал, – умирал. Поэтому в любое другое время дэйн подчинился бы без вопросов и возражений, но сегодня…

– У них Грехобор.

Мужчина, стоящий возле скалы, кивнул.

– И его жена, – напомнил дэйн. – Я должен их бросить?

– Да.

– Почему?

Брови бога поползли вверх. Его слуга не противоречил, не отказывался от возложенного на него повеления. Но он пытался понять причину отданного приказа.

Однако Маркус не собирался ничего объяснять.

– Такова моя воля, – сказал он и уточнил: – Ты отказываешься?

– Нет, – Волоран склонил голову, словно бы в знак покорности.

– Вот только бросать их тут ты не собираешься, – закончил за него бог, которого невозможно было обмануть фальшивым смирением. – Жаждешь смерти? Учти, если войдешь туда сейчас – погибнешь.

– От чьей руки? – рискнул уточнить дэйн.

Его собеседник усмехнулся. Давно он не встречал такого упрямства. Даже как-то отвык. И вроде бы не сопротивляется, но сразу ясно – без объяснений с места не сдвинешь.

Конечно, можно без затей принудить и пойдет как шелковый, куда прикажут, однако…

– Это будет посягательством на волю бога. Отступничеством.

– И последний дэйн Аринтмы умрет, – закончил за него Волоран с грустью. – Останется только Перевозчик.

С грустью? О нет… Конечно, он очень старательно пытался изобразить огорчение, но получилось плохо. С непривычки-то. Маркус прищурился… и рассмеялся. А потом, по непонятной себе самому прихоти, все же объяснил:

– Если войдешь, они заставят твоего брата убить тебя.

– Не заставят.

– Почему? Его могут принудить, например угрожая что-нибудь сотворить с женой.

– Нет. – Дэйн пожал плечами. – Йен не вернется к прежнему. Уже нет.

– Что ж, – бог задумался. – Ты мне нужен не здесь. Потому что, войдя сюда, тебе придется делать выбор: брат или Василиса. А меня это не устраивает, как и все то, что сейчас происходит. Поэтому лети в Капитэорнолас.

– Маркус…

– Такова. Моя. Воля, – отчеканил в ответ небожитель, более не собираясь проявлять мягкость.

Сейчас на дэйна из-под личины ничем не примечательного человека смотрел грозный воин, который легко мог уничтожить не только Волорана, но и любого, кто попадется на пути. Тот, кому нельзя не подчиниться. Тот, кому Волоран когда-то поклялся служить. Бог! Поэтому дэйн кивнул и свистнул, призывая фадира. Крылатый скакун оживился, поняв, что отдых закончен.