Переиграть войну! Пенталогия

– Вот! Но в ножи, конечно, надежнее. Хотя я еще ни разу спокойно людей не резал. Знаю как, тренировался, а вот в реале…

– А в операционной? – не унимался Док.

– Ох, Менгеле ты наш. Это же не то совсем.

– Вы еще про слезинку ребенка вспомните, интеллигенты хреновы! – зло бросил Казачина. – Вон, на месте базового лагеря – братская могила! И Пака вспомните… – И он до хруста сжал кулаки.

Всетаки пластичность психики – великая вещь! Может, оттого, что я неоднократно прокручивал в голове сюжеты любимых книг и фильмов и до пальцевых судорог спорил с коллегами по интернетовским форумам, посвященным альтернативной истории, но говорить обо всех этих странностях у меня получалось с известной долей убедительности.

Командир наш, уложив в голове всю несуразицу ситуации, вновь взялся за дело:

– Так, всем отсоединить аккумы от приводов – они нам для питания раций пригодятся и для подрывов. Оптику и коллиматоры снять. Все оружие, не соответствующее времени, упаковать и в нычку!

– Командир, нам и глушаки могут пригодиться, – пришла мне в голову светлая мысль.

– Верно, особенно с твоего «сокома» – он поправильному сделан. Так, Тоха, говоришь, у дороги машину расстреляли? – поддержал меня Бродяга.

– Так точно.

– Давай вместе с Люком и Тотеном туда, может, там чем поживиться удастся.

– Понял. Оставайтесь на приеме. Бродяга! Я «люгер» возьму?

– Бери. И «стечкина» не забудь – пригодится.

И мы пошли…

ГЛАВА 3

Ориентируясь по приметам (головным шел Люк), мы вышли к памятному холмику. Убедившись, что дорога пустынна, поднялись на него и замаскировались.

– Давай думать, как на ту сторону нам попасть, – предложил я Люку.

– А что тут думать? Метров на пятьдесят влево, под насыпью, водопропускная труба есть, я проверял.

– Алик, слушай внимательно! Мы оставим тебя здесь. Наблюдаешь за окрестностями! Внимательно! Десять счетов смотришь вправо, затем медленно оглядываешь противоположную сторону… И опушку того леса, и поле… Затем – десять счетов левую сторону. Затем – в обратную сторону. Перерыв – тридцать счетов. Во время него слушаешь и смотришь просто глазами. Просто скользи взглядом по миру. Понял?

– Да, а зачем так сложно?

– Тщательность, но без рутины. К тому же у твоего бинокля поле зрения узковато. Распухший «театральник». Ну, мы пошли…

Перебравшись по водопропускной трубе («Ох, где же вы, роскошные бетонные трубы современности?») на противоположную сторону, мы двинулись по влажной ложбине в направлении «газика». Где на четвереньках, а где просто пригнувшись, мы довольно споро преодолели триста метров. Остановившись метрах в двадцати от машины, внимательно осмотрели ближнюю к нам опушку. Затем броском добежали до полуторки.

С водителем все было ясно – два входных отверстия в левом боку. Пока Люк, присев на колено, смотрел по сторонам, я заглянул в кабину. Есть! Вот он, мой сладкий. Короткий мосинский карабин висел в зажиме на стенке кабины. Аккуратно отцепив водителя от руля, я опустил тело на землю. Забравшись в кабину, выдернул карабин из крепления и приоткрыл затвор. Ура! Протянул карабин Люку:

– У водилы подсумки на поясе. И нагрудный карман проверь. Документы, тосе… – Тут мой взгляд зацепился за командирскую сумку, сиротливо валявшуюся на полу со стороны пассажира. Трофей, однако. Подняв сумку, надел ее через плечо:

– Люк, давай кузов проверим!

И, нажав тангенту:

– Тотен, Арт в канале. У нас – все путем. Бди. Как понял?

– Тотен в канале, у меня – тихо. Отбой.

(«Ох, сколько мы в свое время бились в команде, нарабатывая процедуру радиообмена. Однако ж „неплохо для лоха“ выходит!»).

Кузов был завален какимито тюками и папками. Перевалившись через борт, я, перерезав связывающую папки бечевку, наугад открыл одну из них. «Опаньки! Дело! Уголовное!» Пересмотрев еще пару папок, вывесился за борт:

– Люк, эта машина – райотдела милиции.

– И что?

– Здесь сейф есть, – упомянул я еще одну находку, – и пишущая машинка!

– А онато нам на кой?

– Ну, она нам, может быть, и ни к чему, а вот в сейфе бланки документов должны быть. Паспорта, справки всякие…

В этот момент из кустов раздалось: «Стой! Руки вверх!».

Поскольку я лежал грудью на борту, мне ничего не оставалось, как, придерживаясь за борт, кувыркнуться вперед, надеясь, что мой копчик переживет встречу с родной землей. Приземлился удачно – первыми земли коснулись ноги. Распластавшись на пыльной траве, я торопливо откатился под машину. Люка нигде не было видно, а в кустах я мельком заметил грязнобелое пятно. Точно мент – белая летняя гимнастерка и синие бриджи, а на голове – синесерая фуражка с васильковым околышем. У гэбэшников белыми должны быть и штаны, и фуражка. Повернувшись на левый бок, я вытянул из нагрудных ножен любимый «сог», затем, сам не понимая зачем, – «парабеллум» Бродяги.

– Я сказал: «Руки вверх»! И выходи по одному! – Еще немного, и голос говорившего «даст петуха»!

Наушник зашептал голосом Люка:

– Тоша, вылезай. Я его сделаю. А то мы здесь отсвечиваем, как чирей на жопе.

Как мне не хотелось вылезать, боже ж ты мой! Спрятав «люгер» сзади за ремень, я, каркнув «погоди, не стреляй», полез изпод машины.

Он вышел из кустов. Ну, точно, дурачок! Он, что же, думал, я здесь один? В ухе послышалось: «Я его взял». Глядя на оторопевшего сержанта милиции, я подумал: «Да уж, он удивился больше, чем я». Несколько секунд мы стояли, замерев и разглядывая друг друга. Молоденький сержант с лейтенантскими «кубарями» [8] на грязной, коегде порванной белой форме и ваш покорный слуга в образе диверсанта конца века – удобный «бундесовый» комок в мелкие зеленосерокрасные пятнышки (его прообраз будет создан только в сорок третьем), разгрузочный жилет со множеством подсумков (на заказ, под себя шил!) с привязанными «лохматушками», слегка небритая рожа в разводах угля, на голову поверх «флековой» банданы накинут шарфсетка, ниспадающий на плечи, на бедре пустая «тактическая» кобура. Картина «Встреча двух эпох»!

8

Сержанты милиции, как и сержанты госбезопасности, носили знаки различия армейского лейтенанта.

Чтото пауза затянулась… Похоже, сержант до этого не рассмотрел, кто же это в подведомственном имуществе копается. Думал, уголовники или дезертиры какие.

«А может, прессануть его? – мелькнула мысль. – Как там в „веселые девяностые“ говорили? „На базаре съехать“. Тем более что Люк прикрывает».

Набравшись наглости, но не забывая, что «наган» в руке у сержанта – настоящий, я собрался с духом и командным голосом гаркнул:

– Сержант! Ко мне!

Тот машинально сделал два шага ко мне. Я решил развить успех:

– Старший лейтенант госбезопасности Садовский! Спецгруппа Особого отдела! Ваши документы! – А в голове пульсировало: «О боже! Что за херь я несу!»

Сержант в замешательстве слегка опустил ствол «нагана». Потом, видимо, сомневаясь, посмотрел на меня и, запинаясь, произнес:

– Сержант госбезопасности Дымов. Ваши документы! – Но прозвучало это совсем неубедительно, а наоборот – испуганно.

Левой рукой демонстративно потянувшись к нагрудному карману (там и вправду я ношу паспорт, удостоверение и права), я качнулся влево и, взяв на контроль «наган» правой, завернулся гэбэшнику за спину. Подбив коленей, левой захват за шею – и «наган» у меня в руке, а сержант повис на ослабевших ногах, удерживаемый от падения моими пальцами на кадыке и стволом «нагана» у своего правого глаза.