Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
– Да ладно тебе, Дарья! Может, и не хуже старой власти будет. Житьто надо!
Судя по всему, вышли спорщицы как раз из того дома, около которого был припаркован немецкий автомобиль.
«Это что же, он местное население там принимает?» – мелькнула у меня догадка. Тронув за плечо Вячеслава, я знаками показал, чтобы он прошел вперед и выяснил обстановку с другой стороны… Слава кивнул и двинулся вперед. В этот момент на дворе громко хлопнула дверь и раздался мужской голос:
– К пяти вечера, бабы! Чтоб как штык!
– Да поняли мы, поняли… – донеслось издалека.
Снова хлопнула дверь, и на дворе все стихло, только водительнемец негромко позвякивал какимито
Жестами же я дал команду бойцам перелезть через забор.
Незамеченными мы проскочили к дому и двинулись вдоль глухой стены. Я выглянул изза угла. Водила как раз полез под машину, сжимая в руке гаечный ключ. «Хороший ты механик, наверное!» – подумал я, а сам дотронулся до плеча Чернова, после чего ткнул пальцем в сторону немца и сделал движение, как будто бил когото крюком в челюсть. Василий понятливо кивнул и, пригнувшись так, чтобы не отсвечивать в окнах, метнулся вперед. Я же вытащил из нарукавных ножен метательную «иглу», сделанную из штыка, и приготовился страховать его.
С водителем Чернов обошелся без затей – выволок того за ноги изпод машины и парой мощных крюков вырубил болезного. Судя по звукам, долетевшим до меня, второй раз можно было и не бить – челюсть у немца наверняка теперь сломана.
Мы с Трошиным проскользнули к крыльцу. Я жестом попросил Славу подсадить меня и осторожно заглянул в окно. В большой светлой горнице находились трое: давешний офицер сидел за столом вместе с немецким унтером и чтото втирал стоящему перед ним понурому мужичку лет пятидесяти. Судя по тому, как шевелились губы у сидящих за столом, унтер был тут за переводчика.
Жестами я распределил бойцов по позициям, дал отмашку Юрину и, встав слева от входной двери, вежливо постучал. Спустя десяток секунд за дверью послышались шаги, и недовольный мужской голос сказал:
– Марьяшка, я же сказал в пять!
Дверь распахнулась. На пороге стоял мужик, которого я видел в комнате. Заблокировав его правую руку своей левой, я резко пробил в солнечное сплетение, после чего рывком сдернул его с крыльца прямо в надежные объятия Чернова. Сам же, вскинув автомат, вломился в комнату.
Картина «Не ждали!» – офицер читает какуюто бумагу, а вот унтер в изумлении уставился на меня. Два шага, и приклад ППД сносит унтера с лавки. Изящный пируэт – и внушительный дырчатый кожух моего ствола замирает в двадцати сантиметрах от лица офицера.
– Halt! – вкрадчиво говорю я. – H"ande hoch! [64]
Немец покладисто тянет руки в гору. Ого, на погонах звезд нет, один витой шнур – майор. А вот какие войска – я понять не могу, в цветах я не силен.
64
Стоять! Руки вверх! ( нем.)
– Name? Titel? [65]
– Ich bin Intendanturrat Wolfgang Zoeyr.
«Интендантуррат? Что за зверь?» – задумался я, но быстро сообразил, что это, должно быть, интендант в чине майора. Ребята как раз втащили в комнату вырубленного на крыльце мужика.
– Боксер, – обратился я к Чернову, – свяжи унтера и приведи его в чувство. Будем с господином майором беседовать.
А ты, Слава, мужичка пока спеленай.– Уже, Арт.
При звуках русской речи интендант встрепенулся. Интересно, это его так наша форма запутала? Он что же думал, его родная германская полиция арестовывать пришла? Хотя про русских диверсантов я бы на его месте тоже не сообразил.
65
Имя? Звание? ( нем.)
– Stehen auf! [66] – И я сопроводил приказ движением автомата.
Немец встал изза стола, и я быстро вытащил из кобуры на его поясе пистолет. «Хм, «Вальтер ПП», – определил я модель, – офицер явно не строевик – ствол в самый раз для интенданта».
– Gehen Sie auf die Wand! – Я рукой показал, к какой именно стене немец должен пройти.
– Wer seid ihr? Und was wollt ihr? [67] – подал голос пленный.
– Halt den Mund! H"ande hinter den Kopf! [68] – порекомендовал я ему.
66
Встать! ( нем.)
67
Кто вы такие? И чего вам надо? ( нем.)
68
Молчать! Руки за голову! ( нем.)
Когда он выполнилтаки мои приказания, я достал из кармана кусок шнура и быстро связал ему руки, после чего вышел в сени и связался с командиром:
– Арт вызывает Фермера!
– Фермер в канале.
– Взяли.
– Кто?
– Интендант об одной звезде и двух просветах, с ним унтерпереводчик и водила.
– Что они там делали?
– Пока не знаю, может, с Тотеном подъедете, и здесь допросим?
– Нет, уходите оттуда.
– Колеса брать?
– Какие?
– «Опель» легковой.
– Бери, пригодится.
Вдруг за дверью я снова услышал женские голоса:
– Пан солдат, у меня вопрос к старосте есть. Пропустите?
«Какой еще солдат?» – вначале не понял я, но потом сообразил, что местные обращаются к Юрину или к комуто еще из его группы. «Не дай бог, они порусски отвечать начнут! Блин, там же водила валяется!» – подумал я, быстро открывая дверь на – улицу.
Две крестьянки, одна лет тридцати пяти – сорока, другая помоложе, стояли около машины и жестами пытались объяснить Юрину, что им очень надо пройти в дом. На лице сержанта явственно отразилось смятение чувств: с одной стороны, он понимал, что в дом их пускать не следует, с другой – он не понимал, как объяснить, что проход воспрещен, и при этом не раскрыть себя. Надо было срочно спасать боевого товарища!
– Verboten! Nicht ходит! Abend приходит! – подняв руку в запрещающем жесте и коверкая русские слова, я пошел навстречу колхозницам.
– Пан офицер, так коровы уже готовы… – начала старшая.
– Nicht verstehen… – ответил я и добавил: – Стоят тут! – после чего поднялся на крыльцо и вошел в дом.
Интенданта ребята уже усадили на пол, предварительно завязав ему рот полотенцем, унтер был упакован аналогичным образом, а вот староста так и валялся на полу около печки.
– Так, Боксер, приведика господина старосту в чувство.