Переиграй судьбу

Констанс смутно понимала, что ее несут по лестнице вверх, и, несмотря на адскую головную боль, от которой темнело в глазах, радовалась возможности находиться в чьих-то сильных, надежных руках. Оказавшись в спальне, она не стала открывать глаза, чувствуя, что ее безвольное тело бережно положили на кровать и укрыли одеялом.

— Все в порядке, — услышала Констанс. — Все будет хорошо, ты только не волнуйся.

Приоткрыв один глаз, она заметила стоящего на коленях Чарлза. Судя по выражению его лица, он был необыкновенно взволнован.

— Банга… Он остался голодным, — прошептала Констанс. — Не мог бы ты покормить его и вывести на улицу? Собачий корм — в кухонном шкафу возле холодильника, а…

— Не волнуйся, разберусь. Закрой глаза, Констанс. Я все сделаю как надо, — приказал Чарлз. — Но почему ты решила, что справишься сама? — не удержался он от вопроса, когда Констанс снова откинулась на подушки и сомкнула покрасневшие веки. — От этого гриппа слегла половина Англии, а ты не хочешь вызывать врача.

Грипп? Какой грипп? — промелькнуло у нее в голове. Тогда неудивительно, что мне так плохо.

— Но откуда… откуда ты узнал, что я заболела? — промямлила она.

— От Джеффри. А теперь я позабочусь о Банга, принесу тебе попить, и мы уберемся отсюда как можно быстрее.

Констанс очнулась через несколько минут, ощутив легкое прикосновение его руки и еще более нестерпимую головную боль.

— Ты поедешь со мной в Стэйн-холл. Миссис Осборн будет за тобой ухаживать, да и я помогу, чем смогу.

— А Банга ты возьмешь?

— Любишь меня, люби и мою собаку? усмехнулся Чарлз. — Разумеется, куда же ты без Банга!

— Я не в силах сдвинуться с места… — пожаловалась Констанс.

— Не будем спорить. Ты едешь ко мне домой, и я вызываю моего врача. — С этими словами он завернул Констанс в одеяло и, подняв на руки, зашагал к выходу.

— Я могу идти…

— Не смеши меня! — фыркнул Чарлз, неся ее, словно пушинку. — Банга уже ждет нас в моем джипе, а я собрал тебе и ему кое-какие вещи. Если что-то забудем, я вернусь позже и привезу все необходимое.

К тому времени, когда ее уложили на огромных размеров кровать в одной из комнат для гостей, Констанс не чувствовала уже почти ничего, кроме усилившегося жжения в горле и нестерпимой головной боли.

Миссис Осборн носилась с ней, как курица с яйцом, и это было даже приятно, если бы не приторное горячее питье, которое приходилось глотать каждые пятнадцать минут. Обещанный Чарлзом врач не заставил себя долго ждать: проведя тщательный осмотр, он заявил, что больная далеко не оригинальна и что у нее самый обыкновенный грипп.

— Сначала будет хуже, а потом лучше, — шутливо сказал эскулап. — Но недельку надо бы полежать. Побольше жидкости, не хотите не ешьте, если не будет аппетита, и продолжайте принимать аспирин и пить чай с лимоном. Лучшей няньки, чем миссис Осборн, вам не сыскать.

Констанс попыталась сфокусировать на враче затуманенный взгляд и поблагодарить легкой улыбкой, но получилась такая гримаса, что Чарлз поспешил вмешаться:

— Ей надо поспать! Разве вы не видите? Она же в полуобмороке, — приговаривал он, выводя из комнаты доктора и миссис Осборн.

Три дня и три ночи Констанс то приходила в себя, то снова проваливалась в пучину беспокойных сновидений, ощущая где-то рядом материнскую заботу старой экономки и смутно памятуя о визитах вежливости Чарлза и Банга.

Врач осматривал ее каждый день, но кроме обрывков фраз, типа «организм был явно ослаблен, именно это ее и скосило» и «нет причин беспокоиться, организм молодой, выдержит…», которые иногда вторгались в ее подсознание, Констанс почти ничего не понимала.

Однако на четвертый день своего пребывания в Стэйн-холле Констанс открыла глаза и поняла, что вернулась наконец-то в реальность. По-прежнему саднило горло, и сил у нее было не больше, чем у котенка, но приступы тошноты, а также ужасная головная боль исчезли.

Она пролежала в постели еще час, наблюдая за проникающими сквозь шторы солнечными лучами и прислушиваясь к утреннему щебетанью птиц. Ни о чем не думая, Констанс просто радовалась возвращению в привычный мир и поделилась своей безмятежной эйфорией с пришедшей в семь утра миссис Осборн.

— О, дела, как видно, к лучшему! Мисс Констанс идет на поправку! — Экономка улыбнулась и поставила на столик чашку горячего чая. — Только вот худенькая вы больно, а так — ничего.

— Простите. — Констанс попыталась сесть, обнаружив, что на самом деле сил у нее еще меньше, чем казалось. — Я причинила вам столько хлопот.

— Да что вы! — Миссис Осборн поднесла ей дымящуюся чашку. — Я рада, что вы поправились, деточка. Бедный мистер Стэйн за вас так волновался!

— Да? — удивилась Констанс.

— Должно быть, перенапряглись? — спросила миссис Осборн, с материнской заботой поправляя подушки. — Нет, не подумайте, что я против, когда женщина делает карьеру. У меня у самой две сестры — одна врач, а другая юрист, — но вы себя совсем не жалеете. Здоровье надо беречь. Одна работа до добра не доведет. Вот вы, например, трудились без устали…

— И очутились в моей постели, — договорил глубокий низкий голос.

Обе женщины обернулись на этот звук, исходивший от дверей, и увидели улыбающегося Чарлза, который медленно подходил к кровати больной.

— Тебе уже лучше? — спросил он.

— Да, намного. А где Банга?

— Продолжает объедать меня в моем же собственном доме.

— Ах обжора! А как он себя ведет?

— Как истинный джентльмен, — ответил Чарлз, дождавшись, пока миссис Осборн покинет комнату.

— Прости, я причинила тебе столько неудобств…

— О да! — согласился Чарлз. — Пару дней назад я должен был вылететь в Штаты, но остался здесь и проворонил из-за тебя очень соблазнительную сделку. Так, пустячок, небольшое состояние.

Констанс испуганно посмотрела на Чарлза и почувствовала, как чашка в ее руках тихонько постукивает о блюдечко. Она хотела сказать Чарлзу так много, и не только о том, что сожалеет о потерянной сделке, но благодарственные слова будто застряли у нее в горле. Когда атмосфера накалилась до предела, Констанс проглотила подступивший к горлу комок слез, поставила чашку на тумбочку и не спеша оглядела красивую, слегка претенциозную комнату.