Перекрестки судеб. Стася и Тим

— Я с удовольствием с тобой развлекусь, лапочка, — смотрю на бритого качка и думаю, что ошиблась и в это благородное место иногда забредают вот такие…придурки. Ну что ж, это будет легкая победа. Этот детинушка и в подметки не годится мне, как игроку.

Бармен передает мне мой кий, легкий, гладкий, изящный, будто мое продолжение. Я принимаю вызов. Играть легко. Я даже не особо задумываюсь, как и куда бить. Все получается само собой, на одном дыхании. Вдох – первый удар. Выдох – и партия сыграна. Со второй дело обстоит сложнее – соперник слишком долго думает над каждым ударом, сдувает с кия несуществующие пылинки, протирает руки платком. Это раздражает. Оттягивает решающий момент. Удав уже здесь, чувствую его каждым позвонком. Его липкий взгляд. И то, как он изучает каждое мое движение

Наверное, я сильно увлеклась, что не замечаю, как соперник допускает ошибку, стоящую ему партии, а улыбчивый парень ставит мне стакан сока. Растираю затылок, вдруг налившийся свинцом, распускаю волосы. Те рассыпаются по плечам. Отпиваю сок и морщусь – апельсиновый, горчит страшно. Терпеть не могу апельсиновый.

— Что за дрянь? – морщусь, всунув стакан кому-то позади.

Меня ждет третий соперник. Я вижу его у барной стойки. Легким движением ладони он просит свой кий. Он изменился: похудел, обрился, но стал еще злее. В прищуренных глазах горит жажда мести. Изощренной и болезненной наверняка, по-другому Удав просто не умеет. Он усмехается, гипнотизирую меня взглядом, от которого все внутри холодеет. Медленно, словно растягивая удовольствие, скручивает кий, но когда спрыгивает с высокого стула…

— Я играю, — низкий, с хрипотцой, голос звучит тихо, но настойчиво. Все как один оборачиваются к его обладателю. И я, чувствуя, как сердце срывается в галоп.

Он сидел на углу стола для «пирамиды», скрестив на груди руки. Широкоплечий, крепкий, с красиво прорисованными мускулами под тканью черной рубашки. Он вообще весь черный: рубашка с закатанными рукавами, кожаные перчатки, брюки, туфли и черные очки. У него даже кий из темного, почти черного дерева – в тон к его смуглой коже.

— Ты все-таки играешь… — шепчу, заворожено наблюдая, как он поднимает очки, прочесывая ими заметно отросшие волосы, и широко улыбается, отталкиваясь от стола.

— Увы, но… - попытался возразить кто-то, явно намекая на Удава, но Крутов одаривает его таким взглядом, что у меня мурашки пускаются в забег по моей коже

Да, энергетика у него бешеная. Вон как Ник бледнеет и тушуется. Да и мне стало не по себе. Но когда он подходит к столу и делает первый удар – я ловлю себя на мысли, что хочу его нарисовать. Черной гуашью на девственно-белом холсте. Небрежными мазками, самыми кончиками пальцев. Как в детстве. Странно. Я уже давно не то что не держала в руках кисть, но и не вспоминала, что умею рисовать. А сейчас вот захотелось, да так, что пальцы зачесались. И кого? Собственного мужа, умело загоняющего в лузу шар за шаром. Он играет быстро, но четко, выверяя каждый удар. Как будто в этой партии вся его жизнь.

Я даже играть с ним не собираюсь. Зачем? Он все равно выиграет, потому что на сейчас эта победа – его цель. Я – его цель. И он не остановится ни перед чем, чтобы получить свое. И пусть. Я своего добилась – выманила Удава.

Бросаю быстрый взгляд на барную стойку и замечаю, как Удав исчезает за дверью в подсобное помещение. Нет уж, сволочь, от меня ты так просто не сбежишь. Я должна получить ответы на волнующие меня вопросы. И я знаю точно, что Удав их знает. А я смогу его заставить говорить.

Подхожу к столу и кием перемешиваю шары, смотря в смоляные глаза мужа.

— Спектакль окончен, — бросаю холодно, подхватив пестрый шар. — Я твоя, Бэтмен.

За спиной сдержанно аплодируют зрители, а я отступаю на шаг.

— Даже не думай, — одними губами произносит Крутов, но я уже ныряю между парней к заветной двери.

По коридору к черному выходу. Толкаю тяжелую дверь и вижу, как Удав останавливается в шаге от такси, отвечая на телефонный звонок. Тяжелый шар рассекает воздух и попадает точно под колено ублюдка. Тот падает мордой вниз, но тут же перекатывается на спину, а я нависаю сверху, зафиксировав его ноги и пришпилив яйца кончиком кия. Такси рвет с места и исчезает в ночи.

— Какая встреча, детка, — скалится он, даже не пытаясь сопротивляться. — Неужели пришла вернуть долг?

— Где мой брат? — холодно и по существу, пропуская мимо ушей его мнимую радость от встречи.

— Ох, а что потерялся мальчик, да? — закладывает руки за голову, явно демонстрируя свое превосходство. Надавливаю кием чуть сильнее. Удав напрягается и тут же довольно смеется. — Какая же ты охерительно шикарная, детка, — а я через кий ощущаю, как у него встает член. Вот же похотливый ублюдок. Его возбуждает каждое мое действие.

— Где мой брат? — вдавливаю кий до упора.

Теперь ублюдок шипит и резко садится, но тут же получает рукоятью в морду. Заваливается на спину, матеря меня и зажимая ладонями расквашенный нос. Делает выпад, чтобы снова достать меня, но неожиданно дергается и визжит от боли. А по его руке течет кровь.

Вскидываю голову и замечаю Игната с пистолетом, стремительно сокращающего расстояние. Быстро оборачиваюсь, замечая вылетевшего из запасного выхода Тимура.

— Ты бы поразборчивей была в мужиках, детка, — только шипит Удав, бессильно опустив голову на асфальт. — Кончить не успеешь, как и тебя продаст.

Даже не пытаюсь разобраться в его словах. Очередной изощренный бред. В этом Удав просто мастер – заговорит зубы любому.

— Где Вадька?! — почти ору, когда ощущаю на себе сильные руки мужа. Он пытается оттянуть меня от лыбящегося Удава. — Ну же, тварь! Говори! — брыкаюсь в руках Тимура, пока Игнат поднимает Удава и окольцовывает наручниками.

— Да угомонись уже! — рявкает Крутов, сжимая меня словно тисками. — В клинике твой Вадька, — говорит зло и почти бросает меня на землю. Только чудом удерживаюсь на каблуках, будь они неладны, вцепляюсь в плечо Тимура.

— Что ты сказал? — смотрю ошалело, как в темных глазах разверзается мой персональный апокалипсис.

— Я сказал, что твой Вадька, — он говорит холодно, но сумасшедший взгляд выдает его с головой – ему не все равно, пусть и не нравится то, что говорит, — в клинике. В лучшей немецкой клинике, как я и обещал.

Обещал? Когда? Не помню такого. Но мне все равно, потому что я по каким-то немыслимым причинам верю Крутову. И облегчение вымывает из меня последние силы.

Глава 8 Тим.

Тимур ожидал встретить ее в «Арене». Он ее даже ждал. И все равно ее появление накрыло его, как торнадо.

Он сидел на диване в полумраке, вдали от суеты игры, вел непростую беседу с директором завода, где собирали корабельные двигатели. У Тимура горели сроки и его дико раздражало, что директор так халатно относился к контракту, тормозя сборку новых прогулочных судов. А так как директор отдыхал где-то на Гоа, позвонил лично и долго растекался патокой перед злым, как черт, Крутовым.