Перекрёстки

– Как это кого! – всплеснул руками Хао, – Хоро конечно!

– Чего? – выпучил глаза Юсуи, резко выпрямившись, – С чего бы?

– А почему, собственно, и нет? – Хао сложил руки на груди, – Не всё ж нам в декабристов играть, хотя сезон и располагает… Но я не об этом! Руки тянул?

– Да ничего я не тянул, – пробурчал Хоро.

– А вот это еще доказать надо, – понесся Хао, – назначаю себя прокурором. Лайс!

– Отстань.

– Ты будешь адвокатом, Дител. Ибо больше не вижу интеллекта, достойного мне. К вам это не относится, профессор, – милостиво добавил Асакура.

– Ох, молчал бы, – отозвалась Глория.

– Ждал твоей реакции, – Хао расплылся в улыбке, – назначаю тебя секретарем Дитела!

– Всё, прекратить балаган, – прервал наконец Хром, отрываясь от проверки домашних заданий, – вернулись к написанию контрольной, живо! Не то я назначу себя главным прокурором и судьей в одном лице. Тебя, – он ткнул в сторону Хао, – посажу первым, в качестве баламута и мятежника. И ни слова больше! – грозно добавил Хром.

Мари сладко зевнула, потянулась и открыла наконец холодильник. Йогурт или не йогурт? Молоко или сок? Она лениво захлопнула дверцу. Кофе, как всегда. Мари пожала плечами. Странная я. Почему я не пью ни сок, ни молоко, ни минералку? Везде один кофе… Ну или черный крепкий чай, в качестве некоторого компромисса. Бум-бум. Мари открыла дверцу кухонного шкафчика и вытянула пачку вафель. Хорошо дома. Особенно зимой. Особенно когда за окном метет. Особенно когда видеть никого не хочется. Мари не любила компании. Хоть и не скажешь с первого взгляда. Она любила быть одна, но боялась этого ужасно. Вот такой парадокс. Мари была бесконечно сильно привязана к Мати и Канне – иногда это даже пугало: что, если однажды их рядом не окажется? Она чувствовала себя беспомощной в такие моменты. Канна была одиночкой, и не скрывала этого. Её с Мари и Мати связывали кровные узы, и лишь потом душевная привязанность. А Мати была гордой и заносчивой. Она бы никогда и никому не призналась, что нуждается в ком бы то ни было. Она умела жить одна, хоть и не любила. А Мари – нет. Она просто не представляла жизни без них. Каждый раз, когда они ссорились, её пробивала такая истерика, что становилось страшно. А так, на виду, никто бы и не подумал, включая самих Мати и Канну, что их красивая, уверенная и смелая сестра способна так переживать за их отношения. Мари заварила кофе и включила телевизор, просто так, чтобы шел фоном. В этом году они еще ни разу не слепили снеговика. Репетиторы, учеба – много времени уходит в никуда… Это потом поймешь, что в никуда, и что не это главное. Но сейчас, это будущее, и как можно пускать всё на самотек? Мари так не умела и не хотела делать. Но на снеговика время найти всё же стоит, решительно подумала Фауна. Фиона стремительно шла по главному коридору третьего этажа. Да, лестница, о спасение, еще два шага… И!

– Мисс Старс! Постойте минутку! – Фиона зажмурилась и, стиснув зубы, замерла таки на месте.

– Весь день не могу вас поймать, дорогая Фиона, – Фауст широким размашистым шагом приблизился к девушке, развернул её и, приобняв одной рукой, неспеша повел в обратную сторону, – Что же вы не заходите, моя милая?

– А я… я, – лихорадочно соображала Фиона, – занята… была.

– Ну-ну, моя дорогая, уж на биологию время всегда найти можно, – со смехом ответил Фауст, – пойдемте, я дам вам материалы. Подумать только, уже через неделю праздник! Вас это радует?

– Разумеется! – живо отозвалась девушка, – Кто не любит новый год…

– Вот и я о чем. Планов у вас, милочка, наверно предостаточно. Но я уверен, вы в своем графике отыщете пару свободных вечеров. Вы же не забыли, что сразу после рождества отправляетесь на городскую олимпиаду?

– Как можно забыть такое, профессор!

– Ах, как здорово, – обрадовался Фауст, увлекая девушку в кабинет, та устало вздохнула. Черт. Нашел всё-таки. Фиона тщательно скрывалась от него больше недели, надеясь, что он отступится и найдет другую жертву. Что ж, надежда хоть и умирает последней, но всё же умирает. Фиона снова вздохнула. Ненавижу школу.

– Так-так, – бормотал Фауст, носясь как заведенный по кабинету, и накладывая внушительную стопку учебников, приложений, практических заданий, схем и прочего. Глаза Фионы расширялись всё больше.

– П-п-профессор, – заикаясь, выдавила Фиона, – я же столько не прочитаю!

– Так-так, – он остановился и печально посмотрел на ученицу, – ну не расстраивайте меня, моя дорогая. Хотите, я вам дополнительные занятия назначу после уроков? Скажем, через день… – он задумался на мгновение, – хотя пожалуй, каждый день! В конце концов, время поджимает. Так что? Вижу, вы согласны, – Фауст хлопнул в ладоши.

– Нет! – резко оборвала Фиона, – Я не могу. У меня после уроков репетиции в группе, и театре.

– Ах, группа эта ваша, – раздраженно отмахнулся Фауст, – Давно стоило прикрыть эту самодеятельность. Мистер Асакура скоро перестанет отличать пестик от тычинки, – сурово закончил Фауст. Фиона в ответ тактично промолчала, подумав про себя, что Йо и без того хорош. А пестики с тычинками пусть отличает Лайсерг, на то он и Дител.

– Ну и? – Пилика выжидательно уставилась на подругу.

– Ну и взяла я сегодня омлет, – не отрываясь от учебника алгебры, ответила Анна, – думаю, хватит есть каши. Пора на что-то существенное переходить.

– Смешно, – кивнула Пилика, в пятый раз читая одну и ту же строчку в учебнике физики и совершенно не улавливая смысла, – как вчера всё прошло?

– Ты о чем? – Анна мельком глянула на подругу, которую просто распирало от любопытства, и невольно улыбнулась.

– Анна! – воскликнула Пилика, – А ну рассказывай! А то ты мне больше не друг!

– Ох как, – Киояма оторвалась от учебника и отпила чаю, – на репетиции ходить надо, вот что.

– Я же не по своей воле! – возмутилась Пилика, – У нас была консультация по истории родного края.

– Да знаю, знаю, – отмахнулась Анна, – Ничего так спектакль получается.

– Ты умело обходишь интересующий меня вопрос стороной, но я своего добьюсь. Не от тебя, так от него, – победно улыбнулась Пилика, точно зная, что попала в цель.

– Да уж, – вздохнула Анна, – да ничего не было, правда. Кроме как на сцене, мы не контактируем.

– И долго вы еще так будете?

– Не знаю, – туманно ответила Анна, – поживем-увидим.

– А Йо?

– Пилика…

– Анна, как же Йо? Я всегда на твоей стороне, ты же знаешь, но…

– Вот и будь тогда на моей, – оборвала Киояма.

– Так нельзя, – покачала головой Пилика, – ты поступаешь неправильно.

– Я поступаю так, как хочу, – отрезала Анна.

– Вот значит как.

– Ох, оставьте меня в покое! – неожиданно сорвалась Анна, вскочила со стула и, подхватив сумку и учебник алгебры, быстро вышла из столовой. Пилика как была с открытым ртом, так и осталась.

– А правила левой и правой руки?

– Вряд ли. Слишком просто для олимпиадной задачи, – пожал плечами Лайсерг.

– Ага, – Джин поставила галочку в блокноте, – а вообще магнитные поля?

– Как вариант, – улыбнулся Лайсерг, – знаешь, из школьных тем там только начало задач, пожалуй. Всё остальное – дополнительные знания и твоя сообразительность.

– С первым в порядке, со вторым похуже будет, – рассмеялась Джин.

– Перестань, – улыбка не сходила с лица Лайсерга в течение всего обеда, – Голдва отбирает лучших из лучших. Так что уверен, с сообразительностью у тебя полный порядок.

– Спасибо.

– Как четверть? – Лайсерг протянул ей малиновый пудинг.

– Да вроде ничего, – Джин взяла стаканчик и поставила рядом, – думаю, все пятерки будут.

– Переживаешь по этому поводу?

– Ну, так, – уклончиво ответила девушка.

– Ладно, я побежал, хочу успеть повторить алгебру, – он поднялся на ноги, – обращайся, если что. И приятного аппетита, – Лайсерг еще раз ей улыбнулся и ушел. Джин выдохнула. «Какой же он зануда. Переживаешь? Да чего там переживать-то! Будь у нас десятибалльная шкала оценок, я получала бы 11 по каждому предмету и 12 по физике. Сообразительность, ха! В избытке, мистер Дител, в избытке. Разумеется, лучших! Пудинг…», Джин повертела стаканчик в руках и кинула его на поднос «Ненавижу пудинги, особенно малиновые. Какая глупость – спрашивать советы по учебе у кого бы то ни было, тем более у мужчины!» Джин фыркнула, скрестив руки на груди. Но делать нечего. Раз уж взялась, так тому и быть.