Перекрестный галоп

Если уж на пол опуститься было трудно, то подняться с него несравненно трудней. Но все же в конце концов мне это удалось, и, чтобы избавиться от противных мурашек и онемения в икроножной мышце, пришлось немного попрыгать. Я привалился спиной к стене, потом несколько раз согнул и разогнул ногу. Онемение прошло.

И вот я запрыгал вдоль стены к окну.

Не стеклянное, пластиковое. Что ж, этого следовало ожидать. Лошадь может разбить стекло и пораниться. Окна в конюшнях обычно состоят из двух пластиковых панелей в деревянных рамах, одна над другой. Я толкнул нижнюю панель вверх. Ворвавшийся с улицы свежий воздух показался сладостным на вкус.

Но тут я обнаружил, что имеется еще одна проблема.

Снаружи окно закрывали прутья металлической решетки, расположенные на расстоянии около четырех дюймов один от другого. Я не ел два дня, но похудеть удалось не настолько, чтоб протиснуться в такую узкую щель. Я обхватил голову руками, почувствовал, как нарастает отчаяние. Пить хотелось страшно, а на улице шумел дождь. Я просунул руки в раскрытое окно, но поймать падающую с неба воду так и не удалось. Затем в слабом свете увидел, что над окном нависает козырек крыши. Мне понадобились бы руки длиной не меньше шести футов, чтоб поймать дождь. А он, как назло, разошелся вовсю, бешено барабанил по кровле стойла.

Вода, повсюду вода. И ни капли, чтобы попить.

Уже особенно ни на что не надеясь, я двинулся вдоль стены к дверям в стойло. Как и следовало ожидать, они были закрыты на засов. Я толкал их, они не шевельнулись. Я бы встал и бил каблуком что есть сил, если б у меня были две ноги.

Но вместо этого я снова заполз в угол у двери и сел на пол. Крепко уперевшись в стену спиной, я стал бить левой ногой в нижнюю часть дверной панели. Колотил что было сил, но она не подавалась. И вот силы иссякли, и я отполз по каменному полу в сторону и затих.

Я сдался и заснул.

* * *

Было уже светло, когда я проснулся и смог впервые как следует разглядеть свою темницу. Ничего странного, обыкновенное стойло в конюшнях, стены обиты покрашенными в черный цвет планками, над головой крыша из деревянных балок.

Я забрался в угол у двери, уселся, прислонился к стене и стал рассматривать путы на запястьях.

Черная пластиковая лента казалась такой тонкой, почти прозрачной, но, сколько я ни пытался, разорвать ее не удавалось. Сгибал запястья то в одну, то в другую сторону, но от этого пластиковые полоски все больней впивались в плоть, и даже пошла кровь. Ничем их не возьмешь, будь трижды прокляты!

На них все еще болталась цепь. Серые звенья, как мне показалось, выкованы из гальванизированной стали. Всего пятнадцать, я не поленился их пересчитать, каждое звено длиннее соседнего почти на дюйм, к последнему прикреплен навесной замок из блестящей меди. На вид цепь совсем новенькая. Так что не удивительно, что порвать ее не удалось.

Штырем кольца я попробовал разрушить одно из звеньев, но как следует ухватиться никак не удавалось, и вместо желаемого результата я лишь порезал кожу у основания большого пальца — штырь соскользнул с поверхности пластика.

Я огляделся в поисках какого-нибудь острого предмета, угла с острым каменным краем, о который можно было бы попробовать перепилить стягивающие запястья путы. И увидел на стене против окна лоток для соли, небольшой металлический ящичек около четырех дюймов в ширину, семи в высоту и глубиной не больше дюйма. Через щель в стене в него просовывали пластину соли или каких-то минералов, чтобы лошадь могла лизать. В лотке было пусто, старый, проржавевший.

Я с трудом поднялся с пола и запрыгал к нему. Как и следовало ожидать, всю верхнюю часть лотка покрывала ржавчина. Я поднес пластиковые путы к металлическим краям и, водя скованными руками взад-вперед, стал перепиливать их. Все же металл победил пластик, и путы на левом запястье лопнули. Победа!

Я долго массировал занемевшее запястье, затем избавился от остатков пластиковой ленты на правой руке, а заодно — и цепи, все еще висевшей на ней. Тоже пришлось повозиться, но через несколько минут я полностью освободил руки.

Третий этап завершен. Теперь надо выбираться из стойла.

* * *

Двери в стойла всегда запирали на засов снаружи, вне зависимости от того, заводили туда лошадь или нет. И это тоже не было исключением.

Я видел эти засовы из окошка. Металлические, они слегка отошли от рамы, и, повернув голову, я левым глазом разглядел запоры, два наверху и в нижней части нижней дверцы и всего один — на верхней. Все три находились далеко от меня и держались, судя по всему, крепко.

Я ухватился за прутья решетки на окнах и потряс их — ни один даже не шелохнулся. Точно были вделаны в цемент.

Так что выбраться отсюда будет непросто, но другого я и не ожидал. Какой дурак станет сажать меня на цепь, приковав к стене и связав руки, и оставит при этом двери нараспашку?

Я видел только один путь на свободу — через верх.

Из окна я разглядел, что стойло, в котором меня заперли, являлось одним в длинном ряду подобных стойл, и тянулись они в обоих направлениях. Стены между отдельными стойлами не доходили до крутой крыши; были той же высоты, что и стены в передней и задней части сооружения — около девяти футов. Так что между верхней частью стены и крышей образовывалось треугольное пространство. Верхняя часть стены заканчивалась деревянной фермой, но все равно пространства было достаточно, чтобы перебраться через это отверстие из одного стойла в другое. Всего-то и делов, что вскарабкаться на эту стену.

«Легко сказать», — подумал я. На тренировках в Сэндхерсте мы брали препятствия, причем на время. Но были две большие разницы. Там всегда имелась веревка, свисающая сверху, за которую можно было ухватиться и подтянуться, да и работали мы не в одиночку, а командой. И главное: тогда я был куда моложе и сильней, и у меня имелись две ноги, а не одна.

Я снова внимательно оглядел стойло. С чего же начать?

Решение оказалось проще некуда. В углу напротив двери стояла под углом к стене металлическая кормушка. Приподнималась от пола фута на четыре. Может, у меня всего одна нога, зато два колена, и вскоре я использовал их, чтоб встать на кормушку. А руки поднял вверх и пытался нащупать пальцами край стены.

И вот долгие часы отчаянной борьбы за свободу были, наконец вознаграждены. Движимый отчаянным стремлением вырваться из темницы, а также невыносимой жаждой, я уцепился за край стены, подтянулся и вскоре просунул ноги в отверстие под фермой, а потом — и в соседнее стойло.

Спускаться оказалось гораздо трудней, я упал и приземлился на спину. Но мне было все равно — я снова смеялся. Перевернулся на живот и пополз на четвереньках к двери.

Она была заперта.

Радостный смех сменился слезами отчаяния.

Ладно, подумал я, немного успокоившись. Что тут с окном?

Снова решетка. Глянув через нее, я увидел, что все окна в остальных стойлах тоже зарешечены.

Плевать. Я должен действовать дальше. Хоть в одном из этих чертовых стойл дверь должна быть открыта.

Проделав трюк однажды, повторить его куда как проще. Я даже умудрился не свалиться на пол. Но и здесь дверь тоже оказалась заперта.

А что, если все они заперты?.. Что, если я напрасно трачу энергию, усугубляя тем самым обезвоживание?