Перекресток миров. Первые шаги Синигами

Родители нашли нас уже под вечер, и обрадовали Астрид тем, что мы остаемся, и, забрав Серого, мы сразу отправились в город именно к тому дому, который так расхваливал Гарольд. Они согласились на предложения короля, а вот что именно повлияло на их решение мне так и не стало известно, но подозреваю, король просто рассказал им правду о том, как обстоят дела.

Наш новый дом с двумя этажами был облазан Астрид вдоль и поперек, а так как он был подготовлен для новых хозяев, то в нем было все для четверых жильцов. И даже о Сером подумали и около очага лежала огромная невысокая корзина, в которой и предстояло спать волку, но он только фыркнул на неё и жалобно посмотрел на меня. А вот Астрид была в восторге от того, что мы будем жить здесь, она словно забыла об острове. А её радость от простых вещей, таких как белые простыни, занавески, простенькие ковры и обилие окон, делали Миуюки только темнее. Словно маме было стыдно от того, что её дочь радуется таким нехитрым вещам, как например отдельная комната.

Когда ночь опустилась на столицу Данилаг, меня с Астрид после нехитрого и не продолжительного ужина отправили спать. Сестренка, вымотавшаяся от дня полного впечатления, сразу захрапела в своей комнате, а вот родители долго молча сидели около очага, смотря на огонь и попивая из глиняных кувшинов вино. Я долго не мог уснуть, думая о своей похожести на мертвого мага, что проведя запретные ритуалы, переродился в тварь с изменённым сознанием.

— И что ты думаешь? — Раздался голос Миуюки в тишине, которая воцарилось в доме.

— А что тут думать. — Раздался громкий голос отца, и послышался громкий стук от того, что он ударил по столу своей кружкой. — Если твои сестры придут сюда с войной, то светлые будут на закуску, а темных, которые будут сдерживать пожирательниц, здесь нет.

— Но раньше королевство как то …. — Начала говорить Миуюки, но Альрик не дал ей договорить.

— Не нападали и не нападают только потому, что под столицей спят личи. — Хмуро проговорил Альрик. — Кто будет воевать с десятью личами когда они подымут свои армии?

— Прадед Генриха был тем ещё безумным ублюдком. — Печально проговорила Миуюки. — Вот теперь Генрих и разгребает конюшни своих предков.

— Разгребает, но только нашими руками. — Уточнил отец. — И что будем делать с этим наследством и академией?

— С наследством и так понятно, зачищать эти катакомбы пока рано, пусть спят личи еще лет десять, а вот с академией. Альрик, ты же мечтал создать свой полк рыцарей, вот мечта и свершилась. — Злобно хихикнула Миуюки голосом, которым она никогда не говорила.

— А вы госпожа, имели когда-то желание стать властительницей мира, вот и ваша первая ступенька на пути становления темной властительницей, только не вижу на твоем лице счастья. — Ровным, практически без эмоций, голосом проговорил отец.

— На вашем лице, не забывайся, помни своё место, раб. — Проговорила Миуюки голосом полным ядом. — Пора тебя наказать Альрик, жестоко наказать, слишком много ты себе позволяешь, раб. — Строго произнесла Миуюки, и, замолчав на мгновение, тихо добавила, но уже для меня. — А тебе, сынок, пора спать!

Я почувствовал, как меня со страшной силой клонит ко сну, а внизу все слышался голос мамы. Миуюки говорила о том, что ей и вправду тесно было в избушке, но ей нравилось на острове, да и о сестренке для меня с Астрид она уже начинала задумываться. Постепенно голоса становились все тише и тише, и я начал проваливаться в мир грёз.

Мне снился кошмар — я гулял по загробному миру в сопровождении Хель, что молчаливо следила за мной. И отгоняла от меня сумеречных созданий, которые почувствовав живого, стремились ко мне, чтобы пожрать не мертвую душу, что по какой-то причине забрела в их царство.

Каждый верит, что он сам выбирает свой путь, только это заблуждение дураков, я считал, что делать надо то, что можешь, и что должен и путь сам выберет тебя. И вот тогда мир тебя не забудет и не осудит, и если ты встал на путь не угодный богам, то они будут напоминать о себе довольно часто, но это не должно сбить тебя с пути.

Напомнила о себе и Хель, только почему-то она не спешила заговорить со мной, и я начал подозревать, что это вовсе и не богиня, властительница мира мертвых.

Хель вдруг приблизилась ко мне, схватила за руку и мы перенеслись из мира мёртвых в огромный каменный зал, где образуя круг, стояли десять каменных тронов, направленные в центр, где стоял одиннадцатый трон из белого мрамора украшенный позолотой и искусной резьбой.

Символы власти не пустовали, на них сидели полуразложившиеся трупы в доспехах и мантиях, каждый из них сжимал в своих руках либо меч, либо магический посох.

— Это истинные правители Данилага и к радости живых пока они спят. — Тихим шелестом прозвучал голос Хель. — Их надзиратель Тьерок Добрый мертв, и некому их разбудить по очереди и покормить, но через пять лет они сами очнутся от голода.

— Зачем ты мне это рассказываешь? — Спросил я ту, что однажды помогла мне и не могла без какой-то важной причины вмешиваться в мой сон.

— Альмонд, их заждались в царстве мертвых, им пора уйти из этого мира. — Проговорил голос, который не мог принадлежать Хель. — Нельзя, чтобы они вышли на поверхность, это изменит будущее течение жизни, слишком многие те, что должны жить, умрут, не оставив потомство.

Я поднял свой взор на ту, что держала меня за руку, и это теперь была не Хель, на меня смотрела Миуюки.

— Но что я могу сделать? — Проговорил я, смотря в глаза наполненные тьмой, это существо только внешне была похожа на Миуюки, передо мной стоял мой работодатель, которому я должен был за своё перерождение.

— Синигами может все, а твое имя, означающее Всесильный, пора подтверждать. — Проговорило существо голосом моей жены, а передо мной появилась моя дочь. — И не только за свою жизнь ты мне должен, о, юный Синигами! Жизнь твоей сестры до сих пор не оплачена.

Передо мной на мгновение мелькнула Астрид, вся покрытая кровью, и смерть пропала, оставив меня наедине с трупами, что восседали на тронах. Один из них медленно скрипя броней, встал с трона, и, взмахнув мечом, словно проверяя его, медленно понесся прямо на меня. Я попытался сбежать от кажущегося медленным мертвеца, но сделав лишь пару шагов, я запнулся и упал, моя попытка вскочить вновь на ноги, была прервана острой болью в груди, лич уже был надо мной и вонзил свой меч в мою спину.

Холодный клинок вошел в тело, с хрустом переламывая мой позвоночник, я пытался кричать, но не было воздуха в моих легких. А труп, распространяя зловоние, нагнулся к моей голове и прошептал у самого моего уха.

— Через полгода должен умереть первый лич, либо он, либо один из членов твоей семьи, как из этого мира, так и из прошлого. — Меч с противным скрежетом провернулся, разрывая мои легкие и внутренности. — И так каждые полгода, долги пора оплачивать, и пора становиться Синигами.

Я проснулся на рассвете весь в холодном поту, мне было страшно, больно, все тело ломило, а в голове до сих пор кричал потусторонний голос о том, что это моя ноша и мне её нести.