Перекресток

— Ух… — громко выдохнул слоноподобный гном, приходя в восхищение; еще бы, его телосложение не позволяло сделать ничего подобного, даже если тренироваться с детства.

А чешуйчатый Яго, кажется, еще больше выпучил свои и без того выпуклые глаза. Похоже, и он не мог себе представить, как выполнить подобный трюк без предварительной разминки, разогрева мышц, при этом — улыбаясь отнюдь не нарочито, а искренне, и не испытывая никаких неудобств от неестественной для потомков приматов позы.

— А такие?.. — продолжила блондинка, легко опустив ногу и быстро, порхаючи, отбежав от собравшихся вокруг нее мужчин в дальний уголок полянки.

Там она замерла на пару секунд и стремительно рванулась обратно переворотами вперед, успела крутануть переднее сальто где-то посередине пути и эффектно остановилась в паре вершков от ворблана.

«И это всё на таких каблучищах?» — успел было подумать Иннокентий, восхищенный стремительностью и отточенностью движений девушки, но тут же заметил, что хитренькая блондинка отнюдь не горела желанием переломать себе ноги, её туфельки, сброшенные на удивление незаметно для присутствующих, покоились у ног Векки, тихо шелестящего в восторге ушами в самом прямом смысле этих слов.

— Браво, браво… — развел в стороны руки синелицый то ли эльф, то ли вампир, выражая таким образом свое восхищение.

Лицевые мышцы ворбланов были на порядок менее развиты, чем у людей, потому выражение лиц синекожих при любых обстоятельствах казалось абсолютно бесстрастным, а свои эмоции эти иные предпочитали выражать жестами рук.

— Но что же ты хочешь, показывая нам возможности своего тела? — спросил командир экипажа, озвучивая общую мысль чужих, да и единственного среди них человека.

— Возьмите меня с собой, — спокойно и нахально заявила Ника. — Как говорил Векки, вы сейчас загляните на пару планет, сдадите там груз и — вернетесь сюда через неделю, максимум — десять дней. Вот и прокатите меня…

Наверное, изначально понимая, что все идет к такой вот экзотической и невероятной просьбе-пожеланию, никто из иных до конца все-таки не верил, что блондинка рискнет её озвучить. Но, как оказалось, нахальства и настырности, хитрости и женского обаяния Нике было не занимать, чтобы добиться неожиданно возникшей перед ней такой заманчивой, фантастической цели.

— Мы — не прогулочный, экскурсионный лайнер и не возим экскурсантов, — немного тавтологично построив фразу, но все-таки решился возразить за всех товарищей неожиданно вступивший в разговор ящер. — И, кроме того, полет — удовольствие не из дешевых, чем вы собирались расплачиваться за такой круиз?

Ему показалось, что найдена вполне приемлемая форма отказа, разве могла блондинка предложить в оплату что-то, кроме местных денег или тех женских побрякушек, которые испокон веков самками всех планет считаются за ценности?

— Вы берете меня с собой по точкам двадцать семь, сто сорок три и обратно на сто восемнадцатую… — нарочито затягивая разговор и демонстрируя свое относительное знание предмета, сказала Ника. — А я… рассказываю вам про то, как побывала в Сумеречном городе вместе с Антоном!..

И, сделав необходимую паузу, чтобы иные и Иннокентий осознали всю заманчивость её предложения, добавила:

— Рассказываю — под запись…

«Ника сегодня щедра, как никогда», — подумал Антон, с самого начала этого разговора уверенный в том, что природное обаяние, наравне с расчетливостью и настырностью, присущие его подруге, не оставляют ни малейших шансов на отказ для иных. А уж помня про прямо-таки физиологическую неприязнь блондинки к фотографированию и видеосъемке вне работы, её предложение записать свой рассказ звучало верхом щедрости и доброго расположения к партнерам.

— Да! да-да-да! — загундосил из-за спин товарищей Векки, еще бы, для собирателя инопланетной экзотики не только познакомиться с существом, побывавшим в таинственной, едва ли не единственной в природе пространственно-временной флуктуации, но и послушать живой рассказ об этом — стало бы жемчужиной его коллекции.

Но один нолс, естественно, ничего не решал в общих для всего экипажа и корабля делах.

— Без записи ты на корабле не сможешь сходить и по естественной надобности, — прошелестел деловито Яго. — Но я — не возражаю…

Чешуйчатый, наряду с обязанностями штурмана, хрониста, инженера отвечал еще и за общую безопасность корабля и экипажа, был своего рода контрразведчиком, если, конечно, такой человеческий термин возможно применить к смешанной компании и совершенно мирному космическому судну. Но в вопросах взаимоотношений с аборигенами той или иной планеты, а уж тем более, к взятию на борт пассажиров, его мнение было не менее весомым, чем мнение капитана. Впрочем, синекожий ворблан не заставил себя долго ждать и чисто по-человечески кивнул головой в знак согласия, ему не меньше нолса было интересно послушать историю путешествия Ники в Сумеречный город.

Оставался не высказавшимся лишь Иннокентий, и он приоткрыл было рот, чтобы от всей души заявить: «С такой женщиной — хоть в коллапсар с разгона!!!», но во время остановился, вспомнив об Антоне, явно не деловом спутнике Ники, и не стал заострять внимания, насколько понравилась ему блондинка, как женщина.

— Одобряю, — сказал Иннокентий после секундного размышления.

…— Так-так-так, а ну-ка, товарищи!!! — раздался голос Василь Андреевича со стороны, от мангала, где он закончил короткий и тихий обмен репликами с Максимом и Мишелем. — «Ужин на траве» закончился, желающие посмотреть на ночное небо при свете костра могут вернуться сюда через пару часов, когда окончательно стемнеет, в лесу всё затихнет, а пока — все под крышу…

Ника обратила внимание, как сразу же после этого подобрались, посерьезнели звездачи, как внимательно обвел полянку взглядом Яго… еще бы, все-таки, какой бы ни была дружественной обстановка и отношение к ним, никто из иных ни на секунду не забывал о том, что они находятся на чужой планете.

14

Тихо-тихо, предательски, скрипнула рассохшаяся половица под ногой. Мишель, хоть и ожидавший этого, но понадеявшийся на авось, только ниже опустил голову, скрывая лицо в тени и продолжая осторожно, неторопливо двигаться дальше. А громоздкий, кажущийся великаном драбант оторвал свой взгляд от стакана вина и, кажется, даже ухмыльнулся в душе. «А говорили — вряд ли, вряд ли…» — вполголоса пробормотал, как бы, себе под нос, но явно с расчетом на слушателей телохранитель, с внимательным прищуром вглядываясь в появившуюся в узеньком коротком коридорчике перед кухней худенькую невысокую фигурку в чем-то, похожем на рабочую спецовку. Превышающий тихонечко, незаметно вошедшего в квартирку не очень-то и ожидаемого здесь пролетария ростом и шириной плеч раза в полтора, драбант Анаконды, оставленный в засаде так — на всякий случай, поднялся из-за стола, от бутылки дешевого, крепкого вина, едва ли не урча от удовольствия, как сытый кот. Вот она — настоящая, реальная возможность отличиться перед атаманшей, показать себя не только на простынях, оказать важную и такую нужную услугу, задержать ловко ускользнувшего, но все-таки зачем-то вернувшегося в свой дом врага великолепной хозяйки… Драбант с легкой ленцой, но стремительностью большого хищного зверя, поднялся из-за стола, шагнул навстречу пролетарию, уже видя, как сграбастает за воротник маленькую фигурку, как прижмет того к стене и окликнет своего напарника, по наущению дотошного Кудесника засевшего в комнате старушки… Он даже не успел понять, что ошибся, не успел разглядеть быстрого движения и едва ли успел ощутить прикосновение холодного металла к коже, а следом за ним — острую, беспощадную боль в сердце и бесконечную темноту в глазах…

Мишель, постаравшийся в ответ на ворчание драбанта изобразить на губах жалкую испуганную полуулыбку застигнутого за онанизмом школьника, умело придержал сползающее на пол тяжелое тело, одновременно вырывая из груди покойника тонкий черный стилет. Но, черт побери, старание его избежать шума, оказалось напрасным. В комнате тетушки Марии грохнуло массивным, большим телом об пол так, что стекла во всей квартирке зазвенели, будто от близкого разрыва снаряда. Привычным скользящим движением, Серой Тенью, Мишель переместился к полуоткрытым дверям, на ходу меняя в руке стилет на плоский, маленький пистолетик.