Перелет

А сам лихорадочно думаю, к кому бы еще обратиться? Кто может сказать, подписано ли перемирие, каковы его условия и какие задачи в связи с этим стоят перед нашей армией? Немцам я подчиняться не должен, с Будапештом у меня связи нет, к кому же я тогда должен обращаться? И мне становится ясно: я обязан установить связь с частями Красной Армии, которые противостоят нам. Ведь мы просили перемирия у советской стороны и с ней ведем переговоры о его подписании. Мне следует перейти линию фронта и там получить необходимую информацию, а потом действовать. Начальник штаба должен поступить именно так, а командарм должен оставаться на месте. Начальник штаба как раз тот человек, который в вопросах обстановки должен разбираться не хуже, если не лучше, командующего армией.

Следовательно, начать переговоры с бывшим противником надо мне.

Тогда я принял решение перейти к русским. Психологически я уже вполне был подготовлен к этому шагу, меня не волновало, что со мной будет.

Теперь я хотел бы вернуться к словам Ватаи: «У нас тут кое-что происходит, я больше не могу с вами разговаривать…» Довольно странно, не так ли? Но он был прав. Ведь несколько минут тому назад ему позвонил Бела Миклош! И они довольно долго беседовали друг с другом! Что мог подумать Ватаи? Ведь, по идее, я должен был находиться в соседней комнате… Ватаи сообщил Миклошу, что указание регента остается в силе. Бела Миклош закончил разговор следующими словами: «Передайте его высочеству, что я выполню свой долг и докажу ему свою верность!» Объяснилась лаконичность Ватаи в разговоре со мной: ведь он уже обо всем рассказал Беле Миклошу, у него не было времени отдельно объясняться еще и со мной, в столице царила сумятица. В то время я, конечно, не мог всего этого знать и несколько месяцев злился на Ватаи. А ведь Ватаи вряд ли мог предположить, что мы с командующим армией находились в разных городах: Бела Миклош уже перебрался в Берегово, а я еще был в Хусте.

Поговорив с Ватаи, Бела Миклош так мне и не позвонил. В полпервого ночи, то есть уже 16 октября, командующий армией вернулся в Хуст. Я доложил ему о своей короткой беседе с Ватаи, а потом сказал, что в данной ситуации вижу один-единственный выход: обратиться к русским, узнать у них условия перемирия. Миклош задумался. Но так и не дав мне конкретного указания, ушел в другое помещение отдыхать. О разговоре с Ватаи он ни тогда, ни позднее так мне ничего и не рассказал.

Наступил рассвет 16 октября. (Спал я в ту ночь очень мало. Я все время приказывал связистам восстановить связь с генеральным штабом. Однако за ночь это сделать не удалось.)

Бела Миклош рано утром снова был у себя в кабинете. Тогда-то и наступила очередь действовать подполковнику генерального штаба Мольнару (Мольнар был в штабе армии начальником разведывательного отдела). Он должен был вместе с рацией перейти в расположение заранее намеченной дивизии Красной Армии и установить с нами связь. В качестве сопровождающего я дал ему надежного офицера Деже Малинина, который прекрасно говорил по-русски (кстати, он сейчас живет в Будапеште). В Хусте у рации я поручил работать капитану Буришу.

Бела Миклош показал ключ к несложному шифру, передал все Мольнару, приказав ему отправляться в путь.

В это время к телеграфному аппарату нас попросил начальник немецкого бюро связи Редер, полковник генерального штаба. Редер умолял незамедлительно выехать в штаб немецкой армии, где нас ждет генерал-полковник Хейнризи. От имени своего командарма Редер попросил Белу Миклоша и меня отправиться в Собрац, [34] причем сообщил, что получил приказ сопровождать нас туда.

34

Собранц (ЧССР).

Я заверил Редера, что мы вскоре выезжаем, хотя, разумеется, подчиняться ему мы не собирались.

Сейчас я уже точно не помню, когда, но, видимо, рано утром один из офицеров-связистов доложил мне:

— У аппарата начальник генерального штаба! Наконец-то Янош Вёрёш вызывает нас. Браво! Начальника генерального штаба соединяют с Белой Миклошем. Я бегу к тому в кабинет, он поднимает трубку, но — у его аппарата есть еще отводная трубка — я хватаю ее и подношу к уху.

Бела Миклош взволнованно кричит в трубку: «Ну, что там у вас? Почему ты позавчера не приехал в Сатмарнемет? — Потом, немного успокоившись, генерал спросил: — В чем теперь задача нашей армии?»

Ответ Яноша Вёрёша сводился к тому, что мы, мол, должны прикрывать правый фланг соседней немецкой армии, чтобы русские не зашли ей в тыл…

— Что? — прокричал в трубку Бела Миклош. Янош Вёрёш по всем правилам повторяет приказ и потом как бы между прочим добавляет:

— У меня в приемной полно господ немцев… Бела Миклош в сердцах швыряет трубку. И я понимаю: наступило время отправляться в путь мне.

Я собирался было вернуться в свой кабинет, где меня ждал приехавший за информацией о сложившемся положении генерал-майор Вашвари, командир дивизии, расположенной ближе всего к штабу нашей армии. Но Бела Миклош, закрыв дверь, проговорил:

— Через линию фронта, для пущей убедительности, я поеду вместе с тобой. Тем более что я уже установил связь с генералом Петровым…

Действительно, Бела Миклрш обменялся письмами с генералом Петровым… Словом, он тоже собрался ехать. Но тут у меня мелькнула мысль, на кого же мы оставим армию? Хотя в конце концов под рукой генерал-майор Ватаи, он может временно принять на себя командование. Это тертый калач, человек изворотливый, умный, он был военным атташе и вполне способен справиться с задачей. Я сказал Беле Миклошу, что раз он едет со мной, нам надо временно передать кому-то командование армией…

— Кого ты предлагаешь?

— У меня в комнате находится Вашвари, думаю, он справится с выполнением приказов, которые мы будем передавать оттуда в соответствии с соглашением о перемирии.

Бела Миклош согласился с моим предложением, я быстро набросал приказ о передаче командования армии. Кратко проинформировал обо всем Вашвари.

Потом я позвонил Редеру и сказал, что мы выезжаем в Собранц, и просил заехать к нам на машине, чтобы вместе выехать из штаба нашей армии. Когда он прибыл, мы тронулись в путь, причем его автомобиль ушел первым, мы же готовились в нужный момент свернуть с дороги…

Если ты хочешь подробнее узнать историю нашего перехода, у меня сохранилась копия «официального» отчета, который я написал по просьбе сотрудников; Военно-исторического архива несколько лет тому назад.

СВИДЕТЕЛЬСТВО КАЛЬМАНА КЕРИ: «16 октября? 1944 года между 8 и 9 часами утра командир 1-й венгерской армии и я, начальник штаба армии, выехали из Хуста, чтобы перейти через линию фронта и отыскать командный пункт одной из расположенных по: близости дивизий Красной Армии. Мы собирались установить связь с советской стороной, чтобы:

1) получить более точную и полную информацию о происходящем по сравнению с той, которую мы имели по сообщениям из Будапешта;

2) мы намеревались, исходя из вышеизложенного, договориться обо всем с командованием 4-го Украинского фронта и выработать конкретные приказы, наметить действия для частей и соединений нашей 1-й армии.

В поездке нас сопровождали подполковник Партнер Чукашши, личный адъютант Белы Миклоша; доктор Енене Пинезич, переводчица из министерства иностранных дел; Жигмонд Бокор, жандармский фельдфебель (личный телохранитель Белы Миклоша); командир взвода Месарош; младший сержант Хетеши (личный шофер Белы Миклоша); фельдфебель Бувари и командир отделения Фабиан (личные шоферы Кери), а также ординарцы Миклоша и мой.