Перелетная птичка. «Рождение Соловья»

– Все готово, господин. Сказали, что торги начнутся через полчаса.

– Хорошо. После торгов зайди к хозяину, возьми документы о продаже и все, что касается оценки качества. Впрочем, ты сам это уже знаешь…

– Как скажете, господин.

Солдат дал своему господину один документ. Владыка взял его и начал просматривать. Мне стало любопытно, что было там написано. Потом его подопечный передал ручку, и владыка поставил на документе свою роспись.

– Что это такое? – рискнула я спросить у него. Владыка пренебрежительно посмотрел на меня и сказал:

– Ты все равно ничего не поймешь, что там написано. Это первоначальная цена за тех девушек.

– Первоначальная?

– Чем больше будет у них клиентов, тем больше увеличится цена.

Я хмыкнула, скрестив руки на груди. До сих пор была зла на него. Он смеет продавать этих девушек, словно они какой-то товар. Моя нога ныла. Рана все еще не затянулась, поэтому из-за длительного движения она болела как никогда. Зал постепенно наполнялся людьми. Преимущественно мужчинами, женщины тоже были, но мало. Я не могла понять: а что женщины тут делают? Первым делом я спросила про это.

– Ты думала, что торгами будут интересоваться только мужчины?! Женщины тоже любят развлекаться с новенькими проститутками. У каждого свои предпочтения!

Еще одна причина ненавидеть свой пол. Руками я сжимала тонкую ткань своего платья. Через полчаса зал наполнился людьми. Свет слегка приглушили, оставив освещение только на сцене. Я напряглась. Тело почему-то покрылось мурашками. Владыка скучающе смотрел на сцену. Он единственный, кто привык смотреть на представление. Но я-то была тут впервые! Когда на сцену вывели знакомых четырех девушек, я уже желала убежать от этого места подальше. Но куда ты убежишь, когда ты прикована к своему мужчине с помощью цепи. Лишь одним глазом я с ужасом наблюдала сию картину.

Эта сцена до сих пор не выходит из моей головы. Девушки были одеты в красивые платья, но все они были чересчур открытые или прозрачные, дабы не скрывать форму их фигуры. У одной из них сильно выделялись бедра, у других нарочито подчеркнули грудь. На их запястья были прикреплены браслеты с оценкой. Чтобы на торгах не было переполоха, за процессом «торговли» наблюдал специализированный смотритель. Он подпускал одного из клиентов, чтобы тот просмотрел подготовленный товар. И первый из них подошел к девушкам. Он прошелся мимо них, разглядывая цену на их браслетах, приподнимал подбородок девушке, заглядывая ей в глаза. А она старалась просто отвернуться от клиента, чтобы прервать зрительный контакт. Все они дрожали как лист на ветру.

– Что он с ними сделает? – я повернулась к Владыке, чтобы спросить. Он странно улыбнулся мне и проговорил:

– Увидишь!

Мне снова пришлось собраться с силами и посмотреть, что творилось на сцене. Мужчина-клиент заставил понравившуюся ему девушку встать на колени. Смотритель понял, в чем дело, и увел за сцену оставшихся троих. На сцене остались лишь она и клиент. Конечно, если не считать тех, кто остался наблюдать за развернувшейся на сцене «картиной». Это было ужасно…

Мужчина что-то сказал ей. Девушка сильно упиралась, но клиент, схватив ее за подбородок, требовательно сказал ей:

– Обслужи!

Бедная девушка понятия не имела, что ей надо сделать. Это был первый раз, когда что-то от нее требовали. Клиент дал ей намек. А дальше… Дальше я все отчетливо видела, но постоянно повторяла про себя: «Неужели это мой страшный сон?! Я надеюсь, что скоро проснусь!» Девушка просунула руку в штаны своего первого клиента. Звук открывающейся ширинки… Сил на это смотреть не было. Владыка, что смотрел за всем этим, поднял бровь наверх:

– Думал, что она будет дольше сопротивляться.

Мне хотелось встать и уйти отсюда. Не могла. Рядом была охрана, а Владыка не собирался меня вот так просто отпускать. И цепь разорвать своими силами не могу. Время от времени я отрывала взгляд от сцены. Девушка там уже приняла в рот стоящую плоть мужчины. Мне становилось тошно, противно. Чувствовала рвотный позыв. Живот резко почувствовал боль. Это первый раз, когда я увидела интимную картину. То, что происходит между мужчиной и женщиной. Я постоянно думала, что она должна проходить в личной обстановке. Но тут за ними наблюдали все кому не лень. Я в том числе. Для всех присутствующих здесь это было развлечением. Но не для меня. Отвратительные звуки и тихое постанывание клиента – не могу описать словами свои чувства. Сжимая кулаки, я не могла смотреть в их сторону. Владыка, видя мою реакцию, слегка посмеивался надо мной. Моя психика была на пределе. А ведь я могла быть вместе с той несчастной девушкой на сцене. Мужчина толкал свою плоть в рот несчастной, придерживая ее за нос. Она же в свою очередь не могла вздохнуть. Отвратительные звуки. Я прижимала ладошки к своим ушам. Это невыносимо! Девушка на сцене плакала. Ей было стыдно, что на нее смотрит целый народ. Она даже не знала, что за каждое ее действие ценник то поднимался, то понижался. Большинству мужчин в зале она приглянулась. Прошло пять минут, но для меня они пролетели как целый час. Внутри меня все говорило, нет, кричало: «Я хочу уйти отсюда!» А что было дальше… И вовсе не хотела смотреть. Как? Как так можно издеваться над честью девушки? Прозрачное платье на ней давало понять, что та была под ним абсолютно голой. Клиент, держа за голову девушку, заставил ее опуститься на четвереньки. После этого он обнажил ее бедра и свою разгоряченную плоть. Пальцами он провел по промежности, отчего девушка, рыдая, просила его прекратить это все. Дурочка: ни один мужчина не остановится, если не получит свое. Погладив ее бедра, мужчина двинулся вперед. Надрывный крик и звуки проникновения. Вот отчего мне стало плохо. Словно всю мою душу выворачивали в спираль. Живот разболелся еще сильнее. Прижимала руку к своему рту. Меня подташнивало. Все в зале надрывно кричали, повышая цену за девушку. Все это смешивалось с истошными криками и воплями. Владыка заметил, что мне становилось все хуже. Он что-то сказал своим людям и тут же встал из-за стола. Я поплелась за ним. Я желала как можно быстрее покинуть это помещение.

Стоило признать, что он не заставил смотреть весь этот ужас до конца. Но одной сцены мне было достаточно, чтобы нанести непоправимую рану моей психике. Мы вышли наружу. Владыка дал мне отдышаться от увиденного там. Я прижимала руку к своему сердцу. Из глаз текли слезы. Живот все еще болел, но вместе с ним во мне вспыхнула ярость на Владыку. Я встала во весь рост и подбежала к нему. Я плакала и не могла успокоиться. Мой маленький кулачок бился о его твердую и сильную грудь. Он стоял как истукан, дожидаясь того, как я выплесну всю накопившуюся злость.

– Ты чудовище! Как можно так поступать? Тебе так нравиться смотреть на унижения?!

Он стоял спокойно, а потом произнес:

– Успокоилась?

Слезы текли по моей щеке. На что я надеялась? На то, что он будет обходителен с его «товаром». Но эти девушки не были вещью. За что он так с ними? За что он так со мной? Я впервые увидела всю грязь этого мира! Ничем не прикрытую. А ему было, похоже, все равно. Конечно. Сколько раз он уже тут бывал? Вся эта картина ему была знакома. Он ничего не чувствовал. А обо мне он подумал?! Я слабым голосом произнесла:

– Ты хоть понимаешь насколько это отвратительно?

– Фелла, я видел картины и похуже той, что ты сейчас увидела. С десяти лет я видел все, что можно назвать пределом отвратности. Изнасилование девушки – это не самое страшное, что ты можешь увидеть. Этот мир не настолько хорош. Я хотел открыть тебе глаза. Понимаю, это слишком жестоко для тебя! Но и ты пойми: быть наивной и верить в хорошее – это путь к твоему поражению!

– Я девушка! Я не такая как ты!

Неожиданно мне стало очень плохо, неожиданно разболевшийся живот, тянущаяся боль не давали мне договорить. Знакомая боль… А еще эта жара, больно ударившая мне в голову. Солнечный удар, стресс – все это сильно повлияло. Я начала терять сознание и падать. Последнее, что я почувствовала, как сильные и крепкие руки держат меня за талию и спину.

Сколько времени прошло? Я потеряла счет. Не могу открыть глаза. Я вижу белую дымку перед собой. Вот моя спина лежит на чем-то мягком. Звуки волн слышатся глухо. Какой-то маленький детский голосок слышится издалека, а вот мужской – рядом. Женский голос о чем-то говорил. Все эти голоса смешивались, проникая в мой мозг. Где я нахожусь? Последнее, что я помню, как стояла рядом с Владыкой, говорила с ним. Точнее, высказывала свое неудовольствие. Шелест бумаги. Время – оно движется или нет? Все мое тело слабое, не могу двинуться. Чьи-то руки прикасались к моим ногам.