Перемена мест

— Нет-нет! — возразил я очень испуганным голосом. — Меня, как пахана, состав банды вполне устраивает.

— То-то же, — гордо произнесла птичка, но, сообразив, что сейчас действительно рановато для дуэта, временно освободила мою руку.

Воспользовавшись возникшей паузой, ведущий сказал нам с Жанной Сергеевной:

— …И еще одна новость. Как нам стало известно, разборки в мире книжного бизнеса сегодня не ограничились инцидентом в «Олимпийце». Только что нам сообщили, что взорван в своей машине Алексей Быков, известный в своей среде как Леха, — директор фирмы «Сюзанна». Кстати, неделю назад следственные органы наконец-то заинтересовались деятельностью этой милой компании…

Под звуки одноименной песенки Челентано нам показали несколько хмурых оперов в конторе «Сюзанны», а затем — остов сгоревшей машины. Насколько я успел заметить… ну да, точно! Наваждение какое-то! Почему их всех несет к моему дому? Петрищев, теперь Леха. Ну, допустим, почему — еще понятно, но вот кто? Неужели «ИВА»? Но зачем, зачем? Никому не хотят доверить право сделать из меня покойника, что ли? М-да, число конкурентов на этом поприще действительно неуклонно сокращается. Хотя, конечно, я не был уверен, что это для меня — большое благо…

— Вот видишь, — рассудительно сказала Жанна Сергеевна. — Что Бог ни делает, все к лучшему. Угрожали тебе эти двое, а теперь глядишь — их уж и нет… Мне кажется, для нас это опять хорошая новость. Я ведь права?

— Наверное, правы, — не очень уверенно проговорил я. — Хотя раньше я не думал, что Бог вооружен огнестрельным оружием и пластиковой взрывчаткой.

— А что же ему, — возразила птичка, — по старинке громы и молнии насылать?

Чтобы не углубляться в теологические споры о современном вооружении Господа, я почел нужным сдаться. Тем более что времена действительно меняются, да и машина Лехи Быкова, как выяснилось, ничем не похожа на неопалимую купину. Сгорела как миленькая. Будем считать именно это добрым знаком. Я выключил телевизор и сказал:

— Пора.

Птичка послушно принесла и разложила передо мною то тряпье, которое ей удалось найти, плюс парик, плюс ножницы и нитки. Знакомые Жанны Сергеевны были хоть и безалаберными, но приличными людьми. Мне пришлось потратить некоторое количество сил, прежде чем моя новая униформа приобрела достаточно отталкивающий вид. В заключение я зачерпнул щепотью пыль с книжной полки и, поплевав на обшлага своего теперешнего одеяния, хорошенько измазал их серой пылью. После чего пристроил тоже пропыленный паричок, нахлобучил огрызок шляпы и спросил у Жанны Сергеевны:

— Ну, как я выгляжу?

— Кошмарно выглядишь, — довольным тоном ответила птичка. — Просто блеск. В тебе умирает художник по костюмам.

— Не умирает, — произнес я не без некоего самодовольства. — Для него всегда сыщется работенка.

Выглядел я и впрямь хуже не придумаешь. Таким совершенно опустившимся бомжем в грязном оборванном ватнике, в немыслимых брюках, в опорках, только что вытащенных из мусорного ведра, с грязной спутанной шевелюрой черно-серого цвета и блуждающим взглядом алкоголика. Такого могли взять разве что в похоронную команду на самую низкую должность третьего могильщика. Да и то крепко перед этим шагом подумав.

Теперь я ничем не отличался от сотен бомжей и нищих, которые, не взирая на грозные указания нашего любимого мэра, не желали самоискореняться, а, напротив, множили свои ряды. Брезгливые менты шугали их, стараясь особенно к ним не приближаться. Впрочем, для ментов у меня всегда было удостоверение МУРа — дабы особо бдительный сержантик мог сообразить, что опер Яков Штерн на задании.

— Что ты им скажешь по телефону? — спросила птичка, отступая от меня на некоторое расстояние. Чисто инстинктивно, разумеется.

В ответ я что-то мрачно и угрожающе замычал.

— Поняла, — сказала Жанна Сергеевна, после чего грязный бомж покинул квартиру и, сутулясь, стал спускаться по лестнице.

Во дворе, как всегда, никого не было, зато в метро ехать было большим удовольствием. Несмотря на вечерний час пик, вокруг меня образовалась в вагоне небольшая мертвая зона, и я, обнаглев, через пару остановок даже присел. Мог бы даже и прилечь — народ бы не пикнул. Чужое падение в эту пропасть напоминает любому пассажиру метро о собственной полноценности. У тебя маленькая зарплата, дура жена, скверная квартирка, но у ЭТОГО-ТО вообще ничего нет, и по контрасту твоя жизнь кажется не такой уж плохой…

Осчастливив своим видом целый вагон, я без приключений добрался до заветного телефона. Покойному Петру Петровичу не было никакого смысла меня обманывать: трюк с этим автоматом они пока не раскусили. Что ж, лучшее, как известно, есть враг хорошего.

Я набрал знакомый номер.

— Алло! — откликнулся голос в трубке. Ты смотри! — подумал я. Похоже, это Колян. Реабилитирован подчистую, надо полагать. И, оказывается, не посмертно. Партия вскрыла грубые нарушения соцзаконности и доказала, что к взлому сейфа и похищению дискеты гоблин Николай отношения не имеет.

Я откашлялся в трубку и произнес:

— Привет, Колян!

— Привет… — удивленно-настороженно ответил мой знакомец. — Это кто?

Поскольку бес для особых поручений Петр Петрович меня разоблачил, хранить инкогнито было совершенно ни к чему.

— Говорит Яков Семенович Штерн, — представился я. — Давай, Коля, дуй за начальством. У меня к нему разговор есть…

Очевидно, в среду ивовых гоблинов мое имечко уже просочилось. Колян, опешив сначала от такой наглости, затем спохватился и выплюнул в трубку много грязной матерщины. Я отстранил свое ухо от трубки, позволил ругани стечь на пол, а затем сказал спокойно:

— Не зли меня, Коля. Зови начальство. Я ведь могу кое-кому напомнить, как ты мне давал наводочку на сейф.

Колян напоследок злобно каркнул, но усек и на минуту исчез из трубки. Через минуту на его месте оказался другой голос, уже незнакомый.

— Вы действительно Штерн? — строго поинтересовался голос.

— А вы сравните потом вчерашнюю и сегодняшнюю записи наших разговоров, — любезно предложил я, — и все поймете. Один ваш деятель — ныне, увы, покойный — рассказывал мне о чудесах вашей техники. Он много чего рассказал, пока не умер…

Это было почти правдой: Петр Петрович, считая меня уже практически покойником, кое о чем действительно успел натрепаться.

— Вам это так с рук не сойдет, — сказал голос чуть менее уверенно.

— Что это? — осведомился я. — На что могли рассчитывать ваши люди, затеяв пальбу в святом для москвичей книжном центре? Только на то, что и получили… Однако вернемся к нашим баранам. Когда я смогу получить любимого Макдональда?

Голос в трубке поперхнулся:

— Да вы что? Да разве…

Я сказал коротко: