Перемены

Мартин смотрел на меня, не отрываясь.

— Ты… — начала Сьюзен, закипая праведным гневом, но сразу же запрокинула голову и рассмеялась. — Ты несносная, самоуверенная свинья, вот ты кто, — продолжала она почти с нежностью. — Мне не стоило тебя недооценивать. Когда все в порядке, ты можешь вести себя отвратительно, но когда нужно, ты ведь всегда наготове, правда?

— Надеюсь, типа того, — тихо сказал я и встал. — Давайте-ка поешьте что-нибудь. Мне еще нужно доделать в лаборатории кое-что, что может нам пригодиться. Выступаем через час.

Глава семнадцатая

Мы уложились в пятьдесят пять минут.

Голубой Жучок с трудом вместил всю компанию, но и ехать нам предстояло всего пять-шесть кварталов. Вход на нужную нам Тропу находился в переулке за самым заурядным чикагским жилым домом в самом заурядном чикагском районе. Вечерело, поэтому мы ехали, не застревая в пробках; Мыш бежал рядом по тротуару, стараясь держаться в тени. Ему не стоило особых усилий не отставать от машины.

Что говорит вовсе не о медлительности моей тачки, а о том, какая сильная у меня собака. Честно.

Молли свернула в переулок и остановила машину. Вид она имела, пока мы выбирались из салона, довольно-таки беспокойный. Я подал Сьюзен руку, помогая спешиться, и придержал дверь Мышу, который сразу же запрыгнул на пассажирское сиденье.

Я потрепал его по загривку и заглянул в салон, чтобы поговорить с Молли.

— Сходи выпей кофе или чего такого. Дай нам час, от силы полтора. За это время должны обернуться.

— А если нет? — спросила Молли и невольно зарылась пальцами в мех на спине Мыша. — Что мне тогда делать?

— Если не вернемся через полтора часа, возвращайся домой к родителям. Свяжусь с тобой там.

— Но если…

— Молли, — решительно перебил я. — Невозможно предусмотреть всего, но иначе мы никогда не начнем действовать. Поезжай. И не верь этому попрошайке. Он и так в последнее время перебрал веса.

— Хорошо, Гарри, — с несчастным видом кивнула она и тронула машину с места. Молли вырулила обратно на улицу, и Мыш смотрел на нас в заднее окно, пока она отъезжала.

— Бедная девочка, — заметила Сьюзен. — Не любит, когда ее не берут с собой.

— Эта девочка, — хмыкнул я, — в состоянии одолеть нас троих, вместе взятых — при условии, что застанет нас врасплох, конечно. Проблема не в ее силе.

— Так ведь и я не об этом.

— Тогда о чем?

Сьюзен нахмурилась.

— Господи, Гарри. Неужели ты не понимаешь?

— Не понимаю? Чего?

Она тряхнула головой, и краешек ее губ изогнулся в так хорошо знакомой мне улыбке. При виде этого сердце у меня замерло (если сердце вообще способно замирать).

— Молли к тебе неровно дышит, Гарри.

Я нахмурился.

— Вовсе нет. Мы с этим разобрались с самого начала. Ничего такого.

Сьюзен повела плечом.

— Может, ты и разобрался, но она — нет. Она влюблена.

— Да нет же. — Теперь нахмурился уже я. — Она ходит на свидания и все такое.

— Я не говорила, что она не живой человек. — Лицо ее сделалось подчеркнуто-нейтральным. — И не полуживой. Я просто сказала, что она влюблена. — Она помолчала, глядя вслед машине. — Можно поделиться с тобой кое-чем, что я поняла за последние несколько лет?

— Ну?

Она, посерьезнев, повернулась ко мне.

— Жизнь слишком коротка, Гарри. И радости в ней совсем, совсем негусто. Поэтому если тебе повезло найти ее, хватай, пока не поздно.

Эти слова дались Сьюзен нелегко. Она пыталась сделать вид, что это не так, но я-то ее хорошо знаю. Даже просто озвученные, эти мысли наверняка причиняли ей боль, и немалую. Я собирался было возразить ей, но передумал.

— Я все это время любил тебя и люблю, — произнес я вслух. — И не хотел, чтобы ты уходила.

Она отвернулась, заслонив лицо волной своих волос.

— Я тоже, — отозвалась она чуть дрогнувшим голосом. — Но из этого не следует, что мы сможем быть вместе.

— Нет, — согласился я. — Боюсь, что нет.

Она вдруг стиснула кулаки и выпрямилась.

— Не могу я, — выдохнула она. — Не сейчас. Надо сосредоточиться. Я… — Сьюзен тряхнула головой, повернулась и пошла от меня. Она остановилась только на углу и постояла там, успокаивая дыхание.

Я покосился на Мартина — тот стоял, прислонясь спиной к стене; лицо его, разумеется, оставалось непроницаемым.

— Что? — окрысился я.

— Вы думаете, это вы испытываете гнев при мысли о дочери, Дрезден? Какой это гнев… — Он мотнул подбородком в сторону Сьюзен. — Гнев вон где. Она хорошо знала Мендоса, приемных родителей девочки, и любила их как родных. Она первая нашла их. И их детей. Вампиры в буквальном смысле слова разорвали их на клочки. Одному из четверых родных детей Мендоса только-только три года исполнилось. Еще двое — примерно ровесники Мэгги.

Я ничего не ответил. Но очень наглядно представил себе эту картину.

— У нас ушло полчаса только на то, чтобы собрать все части тел, — тихо продолжал Мартин. — Нам пришлось складывать их как пазл. И все это время мы буквально дурели от жажды крови. Несмотря на то что она знала всех этих людей. Несмотря на страх за дочь. Попробуйте-ка себе это представить. Сьюзен, как она стояла там, борясь с желанием впиться зубами в окровавленные ошметки, даже зная при этом, что вот эта оторванная нога, возможно, принадлежит ее дочери. Представьте, а?

Я бы с удовольствием не делал этого, но представил.

— Только сложив всю эту головоломку, мы поняли, что Мэгги захвачена, — продолжал Мартин, выбирая слова. — Ей едва удается держать себя в руках. Если она не справится с собой, погибнут люди. И, возможно, в том числе и она. — Взгляд Мартина сделался ледяным. — Поэтому я был бы вам, мать вашу растак, чертовски признателен, если бы вы не терзали ее, подогревая ее эмоции за пять минут до того, как мы будем вламываться на хорошо охраняемый объект.