Перенос

– Гончие! Это «Нью-Лайф»! Вперед! К пристани!

– Инквизиция? – ахнула девушка.

Резко согнувшись, она упала на руки. Два больших прыжка и… мгновенная метаморфоза! Огненно-рыжая лиса легко обошла меня на четырех лапах.

– Не подпускай их ко мне! Слышишь? Никогда! – быстро удалявшийся кончик хвоста издевательски качнулся далеко впереди.

Оборотень! И какой шустрый! В звероформе ее не догнать. Небось, и статы на скорость повесила. А вот моя новая броня еще непривычно тяжелая и к легкой рысце не располагает.

Громко клацнувшие рядом челюсти брызнули собачьей слюной, прибавив мне мотивации, а ногам ускорения.

«Спринт»!

Мир тотчас размазался и понесся мимо с умопомрачительной скоростью. Выученный у тренера навык оказался очень своевременным и удачным вложением. Для внешнего наблюдателя я выглядел стремительной пылевой воронкой. К несчастью, ей не удалось вписаться в очередной поворот.

Аварийное торможение глубоко вспахало землю, но столкновения с массивным памятником удалось избежать. Мелкие ссадины и царапины – ничего страшного. Разорвав дистанцию, я выиграл драгоценное время.

Фэй ждет нас на пристани. Анечка, судя по набранному ускорению, уже там. Я всерьез опасался, что мои девочки подерутся. Ну, а мне придется поиграть в прятки, чтобы не привести к ним собачек.

Запертые двери, высокий забор и глухие дворы – меня гнали, как зайца. Обе деревенские улицы вели к пристани, а петлять и путать следы тут попросту негде. Надо хоть куда-то свернуть!

Таверна оказалась единственным домом, в окнах которого еще горел свет. «Добро по…ать!» – приглашали облезлые буквы на вывеске. Как скажешь, старик, как скажешь…

Поравнявшись с парадным входом, я резко прыгнул в сторону, проломив хлипкие двери. Несмотря на приглашение, они оказались закрыты. Обе половинки слетели с петель, и я кубарем вкатился под барную стойку.

Для собак этот маневр оказался сюрпризом. Проехав на хвостах по дорожной пыли, они с трудом развернулись и, мешая друг другу, ворвались в таверну за мной. Остолбеневшего трактирщика сбил рычащий клубок из оскаленных челюстей и скользящих по полу лап. Ищейки пронеслись по холлу, как смерч, переворачивая столы и разбивая посуду. Но я уже взлетал по лестнице на второй этаж.

«Уход в Тень»!

Меня мягко погрузило в негромкое гудение муши. Здесь словно не существует ни внешнего мира, ни времени. Гипнотический танец призрачных светлячков приглашал присоединиться к их неспешному хороводу. Еще бесплотные мобы терпеливо ждали следующего перерождения. Под их мерное жужжание хотелось заснуть, растворив кипящий эмоциями разум в тихой прохладе. Ходили правдоподобные слухи о людях, которые не вернулись из Тени.

Нет! У меня есть дело снаружи!

Собрав волю в кулак, я рванулся к смутно различимому окну и вывалился в него, уже в полете возвращая миру плотность и цвет.

«Мы ждем… Ты наш… Мы – это ты…» – шептали мне из ускользающей Тени.

К черту! Дашь слабину – и останешься там навсегда! А теперь к пристани, пока собаки разносят таверну, пытаясь взять след.

Фэй – женщина умная, что-нибудь да придумала. Вероятно, пригнала какое-то судно. И лучше бы что-нибудь быстроходное, иначе нам крышка. Маги и арбалетчики «Нью-Лайфа» наверняка перекрыли все подходы к деревне, заняв оба берега.

Корабль, корабль… Где наш мощный и хорошо защищенный корабль?

Меня встретила лишь грязная маслянистая вода под пустым причалом. В черноте неба бесшумно скользнула незримая тень. Сова?

Аня вернула себе человеческий облик, и сидела на парапете, укрыв острые коленки роскошным хвостом. А под ней мирно посапывал гигант в тяжелой пластинчатой броне.

Так это же Моня!

Наш бравый солдат вернул себе нос и глаза. А заодно приобрел и первоклассную экипировку. Вертлявый не пожалел на него денег.

И где же Фэй?!

Я поймал вопросительный взгляд Ани. К нам с неистовым лаем приближалась вереница собак.

Прыгнуть, покормить собой пираний, чтобы вернуться на кладбище? Его наверняка оцепили. «Нью-Лайф» далеко не идиоты. Они будут караулить респ до последнего.

«Не подпускай их ко мне! Никогда!» – тяжелым колоколом били в ушах слова Анечки. Стало невыносимо стыдно. Я подвел ее. Нам всем конец.

Неожиданно в темной глубине под причалом будто зажглись два светящихся блюдца. Медленно поднимаясь, они становились всё ярче. Тихо плеснуло, и на поверхность всплыла очередная кошмарная тварь, размером и формой напоминающая небольшой батискаф. «Испугался?» – ее черные зрачки словно смеялись в складках мертвенно-бледной кожи, усыпанной уродливыми бородавками.

Гипножаба сочно чавкнула и приглашающе распахнула гигантскую пасть с тремя рядами загнутых внутрь зубов. Пахнуло смрадом полупереваренной рыбы, а с нёба закапала густая желтая слизь, намекая, что чудище не утруждало себя гигиеной полости рта.

Бледная, как смерть, Анечка испуганно попятилась, бросив на меня умоляющий взгляд.

– За ноги! Заносим! Быстрее! – прорычал я, схватив мирно спящего Моню за плечи.

Пасть сомкнулась, похоронив нас во влажной горе теплого мяса. Анечка жалобно пискнула, и большой мягкий язык чудища почти ласково прижал нас в защечный карман.

Ощущение падения, несколько сильных рывков. Тушу ощутимо тряхнуло, словно нас засыпали глубинными бомбами. Видимо, жаба пыталась выйти из зоны масс-спеллов. Изредка глотка оживала и дергалась, рефлекторно пытаясь то ли проглотить, то ли извергнуть наружу весь груз вместе с рвотой. А может, чудовище кашляло специально, выталкивая к нам воздух.

Кажется, некоторые амфибии дышат кожей. Возможно, у нашей имелись и жабры, и легкие. Судя по ритмичному постукиванию с разных сторон, сердец тоже было несколько. Сансара не связывала себя условностями физики и биологии реального мира, дублируя в своих монстрах наиболее уязвимые органы. Она сама писала законы, позволявшие летать и гиппопотаму с ажурными слюдяными крылышками. Жаль, но в них не прописана возможность комфортного путешествия в жабьей пасти.

Воздуха не хватало, а едкая слюна разъедала кожу. Оставалось только успокаивать себя мыслью, что даже полупереваренное тело предпочтительнее мозгоправов «Нью-Лайфа». Вскоре стало совсем нечем дышать, и я почувствовал, что теряю сознание.

Я услышал шум прибоя и понял, что очнулся. Пахло солью и гниющими водорослями. Неизвестно, сколько прошло времени. В кошмарах оно течет по-другому, а грезилось что-то дурное. Едва разлепив глаза, я подумал, что страшные сны всё еще продолжаются.

Мое тело уютно лежало в теплой ложбинке чуть подрагивающего языка. Поразительно, как далеко гипножаба смогла вытянуть его на горячий песок. Тысячи мелких грибовидных сосочков слегка шевелились, массируя, а скорее, пробуя мою кожу на вкус.