Переодетые боги

– Иссвините покорно - такая вот возникла неотложная надобноссть.

Тут он почувствовал, как его пребольно ужалили в ногу, стены и потолок вмиг отпрянули, Кот вырос до прежних размеров, а какой-то пернатый змей (или, быть может, гигантская рыжая саламандра) подхватил его зубами за одежду и перебросил на спину. Все трое со сверхъестественной скоростью помчали к серебристой голубизне, что засияла сотней утренних звёзд. Сзади них поспешно схлопывался лаз, клубясь пылью, - но им было почти всё равно.

Когда трое стали под высоченным сводом, уже невозможно было отыскать точку входа, не говоря о точке сборки. Кости Одноглаза натужно скрипели, жилы будто кто натягивал на лиру: возвращение к прежним размерам было куда чувствительней предыдущего процесса. Леопард слегка порыкивал - должно быть, испытывал то же самое. Но Ворон как обратился в ящерицу, так и остался ею, разве что уголёк, которым стало его туловище, слегка потускнел.

– Третья стихия, - машинально подсчитал Одноокий. И возвёл упомянутое око горе, тотчас опустивши долу. Ибо даже его проняло.

По стенам крутого купола изумительной красоты блуждали широкие блики и сполохи, как будто источник сияния вначале отражался в мерцающей влаге и лишь потом это сияние перебрасывалось на всё остальные предметы.

Вещество, в котором трое погрязли, не заметив того, явно обладало ипостасями. Старец и Великий Кот стояли по колено в том, что не могло быть жидкостью, и по шею одного и холку другого окутывались парами, которые нельзя было назвать ни туманом, ни изморосью. Этот сгущённый свет было возможно и в то же время невозможно вдыхать - так он обжигал ноздри и гортань. Свет концентрировался в виде сгустка, что находился в центре и мог быть уловлен лишь краем глаза - или когда крепко прищуришься. Солнце здешнего мира имело форму вытянутого пятигранного кристалла, положенного набок, и слегка покачивалось на подобии паутинных нитей.

Крылатый Саламандр, что почти достиг размеров прежнего Ворона, распростёрся поперёк спины Кота, поэтому и хлебнул горячего поменьше. Он и добавил к сказанному Одноглазым:

– Ты прав, владелец Восьминогого. Три вечных силы мы одолели - огонь, воздух и землю - и они, если вникнуть, лишь мешали вам прийти туда, где любого ждёт погибель. Есть четыре главных стихии, но четвёртая сама делится натрое. Три лика имеет вода: туман, бегучая струя и лёд, - и все они здесь перед нами. И все три, ручаюсь, не таковы по свойствам, как в Срединном и даже в Верхнем Мире.

– А какой смысл стоять столбом и вещать об этом? - спросил Одноглаз.

– Правильно, - подтвердил его мысль Ирбис. И невольно шевельнулся.

Жгучая паутина опутала его точно проволокой - и в то же мгновение сверху сыпанул дождь вперемешку с градом. Град был величиной с яйцо.

– Страусиное, - ругнулся Леопард по-древнегречески, и все его на удивление хорошо поняли.

– Тяжёлая вода изнутри рванула. Чуток поцарапало осколками, а так ничего, - лаконически сообщил Одноглазый. - Вы там как?

– Не всё ли равно? Это было предупреждение.
– Пернатый Ящер сделал вид, что распускает крылья, которых у него вроде не было, но прямо вот сейчас появились, и зашипел с досады. - Держу пари, во второй раз ни перелёта, ни недолёта они не допустят.

– Кто - они?
– спросил Большой Кот.

– Безличная форма предложения. Наплюй. Хотя ой...

Мерцание слегка прояснилось, и стали видны четыре сидящих фигуры на одном уровне с нашими героями и ещё четыре скрюченных в три погибели - рядом прозрачной колыбелью.

– А ведь я так и думал, - проговорил Пернатый тихо.
– Если признаться.

– Что ты думал?

– Наш старикан недаром помянул четверых златокузнецов. Вот они, возле главного источника магии: карлики Альфригг, Берлинг, Двалин и Грер. Четыре стихии: Альфригг - пламя, Берлинг - земля, Двалин - вихрь и Грер - влага. Все они были нужны, чтобы, раздувая мехами горн, выплавить из руды металл, отковать и закалить до невиданной крепости.

– Закалить? Разве металл этот - не золото? - спросил Пёстрый.

– Но разве руда для него - не рдяные слёзы? - возразил Одноглазый.

– А само сокровище - что это? - спросил Кот.
– Оружие, ожерелье или, может быть, пояс, как у нашей Афродиты?

– Все они три и более того, - снова вмешался Саламандр. - Вглядись хорошенько в кристалл. А если свет очи застит - в тех, кто стережёт самих стражей кристалла, чтобы не наделали худшей беды. Авось от твоего пристального взора хмарь поразвеется.

– Оба Ворона, и Хугин, и Мунин, - ахнул Снежнопятнистый.

– Да, - кивнул Одноглаз.
– И оба верховых животных Ингигерд. Значит, и она здесь. Воистину верно мною сказано - сокровище, и ограда сокровища, и его колыбель. Что же здесь на самом деле произошло?

Ящер усмехнулся:

– Мудрец просит у неучей совета, могучий у слабых - помощи, а тот, кто загадал, - прорицания? Но и верно: вы были далеко, я же слышал и видел, находясь поблизости.

Итак, - начал он с пафосом, - когда ваша госпожа, оставив верных кошек у порога, явилась в самое горнило бездны, ожерелье только что сошло с наковальни. Впрочем, той, чей стан стройнее ивы, оно могло послужить поясом. Звалось оно Брисингамен, ибо сами гномы звали себя Брисингами.

– Не продадите ли мне это чудо? - спросила Ингигерд.

– Никакого добра во всех девяти мирах не хватит выкупить сей огонь руки, - ответил Альфригг.

– Тогда не обменяете ли на что-либо сходное по цене?

– Нет ничего в трёх землях, Верхней, Срединной и нашей Нижней, чтобы стояло вровень с застывшим расплавом тигля, - сказал Берлинг.

– Может быть, вы просто разрешите мне поносить его некое время, хотя бы месяц?

Гномы безмолвствовали.

– Или неделю?

Громкое молчание в четыре голоса.

– Или хотя бы день - после того, как я выйду отсюда без вреда для себя? - Госпожа отчаялась, и в голосе её были слышны слёзы.

– Если ты вынесешь огненную бурю в Срединные Земли хоть на мгновение, тотчас же разгорится буря мечей и стрел, - ответил Двалин. - Может быть, именно это придётся тебе по вкусу, королева броненосных дев.

Госпожа покачала головой и уже было повернулась, чтобы уйти.

– Но отчего бы нам просто не подарить тебе змею потока? - сказал Грер и усмехнулся.