Переписать сценарий

— То, что эпицентр катаклизма — наш квантовый компьютер, мы уже и так догадались, но вот что любопытно, — разглядывая монитор, удивился Сценарист, — во время первого тестирования я провалился в прошлое только с капсулой, а в этот раз мы улетели всем коллективом, да еще с таким «приданым». Отчего, по какой причине итог получился настолько разным?

— Мне другое интересно, что появилось вместо нас в Twente? Заросли бамбука?

— Не думаю. Симона, Джонни! Во время первого тестирования капсула исчезала?

— Нет, точно оставалась на месте…

— Тогда есть два варианта. Это может быть “квантовой суперпозицией”, когда объект может быть одновременно в двух местах. Или теория Эйнштейна подтверждается — время не однородно и не прямолинейно. В 1812-м году я провел больше минуты, а в 2017-м не прошло и секунды. Но любой из вариантов пока не приближает нас к разгадке, как это всё работает. Поэтому давайте посмотрим, чем мы располагаем?

В лаборатории имелось много электронных блоков различной степени комплектности, электронно-измерительного, и монтажного оборудования, инструментов, учебных столов, стендов. Помимо этого, присутствовали штатные университетские 3D-принтеры, манипуляторы, и целая коллекция плодов лабораторных работ — ползающих, плавающих, и даже летающих…

Порадовал уголок отдыха, где приютились холодильник, микроволновка, и четыре разномастных кофейных аппарата. Заботливо приготовленные для кофейных пауз булки, сыр, джем и прочий фастфуд позволял не голодать хотя бы первые три — пять дней.

Проблема состояла в подключении всего этого комфорта к водоснабжению и канализации, которые постигла та же участь, что и внешние кабели электропитания, и решить её «с наскока» не представлялось возможным — резервных источников воды и автономной канализационной системы лаборатория не имела.

Исследованный сарай оказался заброшенным бараком с земляным полом и уже изрядно прохудившейся камышовой крышей, с двухъярусными лежаками, сооружёнными из грубо обработанных досок. К нему примыкал навес с полуразрушенной печью из дикого камня. В шаге от нее виднелся примитивный колодец, похожий издали на хаотично наваленную груду камней, накрытую бамбуковым щитом.

— Smoking tobacco, 404 Pearl street, New York, — прочитал Сценарист на изрядно выцветшем обрывке грубой упаковочной бумаги, аккуратно изъятом из печки.

— Мы на территории чьего — то брошенного лагеря и его обитатели, скорее всего, были из США, или, как было принято говорить в начале двадцатого столетия, САСШ. Правда, судя по разрухе и запустению, хозяева уже давно не следят за своей собственностью и риск нарваться на обвинение в незаконном вторжении невелик, но, всё же, остаётся. Следовательно, требуется легенда нашего появления, и легализация, пока нас здесь никто не обнаружил, и не объявил «вне закона». Для этого требуется, как минимум, установить своё местоположение, а также точную дату, в которой мы оказались. Одним словом — идём на контакт с хроноаборигенами! Не вижу энтузиазма на ваших лицах, господа бакалавры новейших технологий!

Глава 9 Первый контакт с двадцатым столетием

Всё у нас получится! Ну, может, не совсем у всех, и не так, чтобы всё. Но приободрить-то надо.

Следующие два часа были целиком посвящены адаптации одежды, чтобы она не вызвала шок у местного населения. Кроме кроссовок и обтягивающих джинсов Симоны, которые здесь точно, никто не носит, всё остальное решили считать условно приемлемым. Местной валютой, без которой невозможно купить даже газету, было решено обзавестись посредством заурядного бартера “чего-нибудь ненужного” на требуемое.

В “ненужное” включили десяток сувенирных шариковых ручек с блокнотами, складной нож «Ganzo» с деревянной рукояткой, и велосипед, который позаимствовали на “трофейной” стоянке. Выбрали самый ржавый и неказистый — чтобы дешевле было умиротворить его хозяина после возвращения.

Первый контакт с местным населением прошёл на удивление беспроблемно. Крохотный (по меркам ХХI-го века), портовый город назывался Инчхон, который жил шумной, деловой жизнью открытого порта, где иностранцев сновало больше, чем корейцев. Улицы, веером расходящиеся от набережной по склонам холма, застроенные деревянными одноэтажными домиками, были плотно нашпигованы всевозможными отелями, барами, трактирами, лавками и конторами. Специализировались они на обслуживании многочисленных коммивояжёров, порученцев, жуликов и авантюристов всех мастей, ищущих лёгкой наживы, команд присутствующих в порту судов, военных и торговых. В общем, как на легендарном ковчеге библейского Ноя имелось “каждой твари по паре”, так и здесь разнообразной экзотики хватало, и встретить на улицах портового города можно было кого угодно.

Обслуживая этот разношёрстный и весьма беспокойный контингент, местные лавочники привыкли скупать у традиционно небогатых матросов всё, что те притащат и никто, ничему и никому не удивлялся. Припортовые коммерсанты в любом порту мира одинаковы и всегда прекрасно совмещают обязанности купцов с неформальными функциями скупщиков краденого, успевая при этом, ещё и подрабатывать осведомителями для нужных людей.

Благодаря этим «труженикам» торговли, криминала и шпионажа, Джонни быстро обменял пишущие, колющие и двухколёсные принадлежности на местные, совсем недавно введенные в обращение, «воны», получив в процессе торговли массу дополнительной информации:

Лютовавшая пять лет назад эпидемия холеры и накрывшие страну неурожайные годы практически разорили местное население, но сейчас дела поправились, порт круглосуточно обрабатывает суда со всего мира, торговля процветает и Чемульпо (второе название Инчхона), уже превосходит своего конкурента — порт Фузан.

Наиболее желанными гостями были американцы. С ними легче и выгоднее иметь дело — они самые платежеспособные. Здесь работают два завода по очистке риса, один из них принадлежит японцам, другой же, снабженный новейшими усовершенствованными машинами, содержится «звёздно-полосатыми» парнями из фирмы «Тоwnsend & Co».

Американцы вели разведку и разработку полезных ископаемых, пытались получить концессии на строительство железных дорог, но их постепенно выдавили японцы. Некогда шумная геологическая экспедиция на берегу моря теперь заброшена, а жаль. Местные лавочники им были рады.

Теперь о грустном. По мнению торговцев, город живёт в ожидании войны России с Японией, и кишит военными агентами, как дворовая «барбоска» блохами. Японские “коммерсанты” с явно военной выправкой, скупают продовольственные склады, массово, судами, завозят боеприпасы и военное снаряжение. И это тревожит. Деньги любят тишину. Когда начинают грохотать пушки, честный бизнес умирает, процветают беззаконие, грабежи и прочий криминал. Во всяком случае во время недавней японско-китайской войны было именно так.

— Хотя в прессе никакой паники пока нет, — закончил свой рассказ Джонни, и положил на стол свежие газеты от 15 мая 1903 года…

— Уважаемые товарищи по несчастью, — посмотрев на дату, вздохнул Сценарист, — у нас есть семь месяцев с «хвостиком», чтобы свалить отсюда, в противном случае риск превращения в военный трофей приближается к стопроцентному. Поэтому всё, что является нетипичным, непонятным для начала ХХ века, нужно срочно спрятать, либо хорошо маскировать. Окна лаборатории закрыть ставнями снаружи и занавесить изнутри. Сконструировать сигнализацию и видеонаблюдение периметра. Неплохо было бы организовать охрану, да только беда в том, что она сама может стать источником опасности.… И главное, за всем этим, понять, какие ресурсы необходимы машине для «отката» назад, обратного переноса. Ищем и вспоминаем всё необычное, нестандартное в поведении машины, насколько возможно, детально и подробно.