Переписать свою судьбу

– Сколько раз просила тебя курить на балконе! – сердито произнесла мама. – Или еще лучше – бросить это некрасивое дело!

– Да, конечно, я забылся, – папа поспешно вышел из кухни, оставив за собой противный запах сигарет.

– Что это с ним? – Наташа посмотрела вслед отцу.

– Стареть стал, – вдруг нервно засмеялась мама. – Вот и забыл, что надо идти на балкон. Чай будешь?

Наташа отрицательно покачала головой и, пожав плечами, выскочила из кухни. Заседание литературного клуба должно было состояться в это воскресенье, где она должна была презентовать себя как личность, как автора, как поэта. Ей нужно покорить строгое жюри экстравагантностью, эпатажем, произвести фурор! В общем, быть на высоте, но при этом не упасть лицом в грязь.

Она в задумчивости подошла к шкафу и принялась перебирать гардероб. Нужно выглядеть запоминающе. А еще лучше – вызывающе! А какой цвет является самым ярким? Конечно, красный! Она возьмет красный шарф и… И надо бы что-то на голову… Чем-то дополнить свой образ. Шляпа? Нет, шляпа – это слишком по-пляжному. Шапка? Это по-зимнему. Кепка? Хм, что она пацанчик что ли какой-то… Может… Берет! Точно! Для этого дела отлично подойдёт берет! Надо у мамы попросить. Она как-то давно носила его, а теперь он валяется без дела. Наташа закрыла глаза и представила, как она будет выглядеть на своём первом выступлении в городском кружке поэтов: «Красный берет набекрень и шарф, небрежно перекинутый через плечо. Она – свободный художник… Она выходит на небольшую сцену, где обычно выступают все желающие, поднимает руку вверх и начинает рассказывать стихи…»

Наташа открыла глаза и радостно захлопала в ладоши. Вот он, её звёздный час! Осталось только выбрать подходящие стихи! А дальше ждал её…

***

…Провал. К такому она не была готова совершенно…

К своему первому выступлению она готовилась очень тщательно. Еще бы! Никогда не знаешь, какое впечатление произведут на слушателей твои стихи. Нужно постараться остаться в памяти хотя бы зрительно, если не получилось воздействовать на слух должным образом.

На следующий вечер она усадила родителей на диван и решила продекламировать свои стихи. Увидев дочь в красном берете и с шарфом на плечах, они удивленно переглянулись, но ничего не сказали. Стихи, на удивление, оказались неплохими. Мама сказала, что она молодец, а папа пожал с уважением руку. В семье до Наташи никто не увлекался всерьёз поэзией. Мама работала врачом, а папа инженером – далеко не творческие профессии.

Воодушевленная поддержкой своих родителей, Наташа в воскресенье отправилась покорять строгих критиков литературного «Олимпа». Она не переживала, а наоборот, с нетерпением дожидалась своей очереди. Блестяще прочитав самое яркое и вызывающее стихотворение, она увидела у слушателей ту же самую снисходительную улыбку, которая промелькнула и у её родителей в тот вечер.

Иван Сергеевич – седой почтенный старичок, поблескивая лысиной, приподнялся со своего места. Он вытащил из кармана носовой платок и протёр им лоб, с которого катились крупные капли пота.

– Наталья, несомненно, Вы – талант и заслуживаете всяческого поощрения. Я уверен, что Вы можете далеко пойти. Слог безупречный, стиль написания тоже неплох. Только… – он оглянулся на своих коллег, которые продолжали сидеть со смущенной улыбкой на лицах. – Только мы так и не смогли взять в толк… Причем здесь… Мурзилка?

– Мурзилка? Какой еще Мурзилка? – Наташа растерянно смотрела по сторонам и ничего не понимала.

– Мы понимаем, что Вы, несомненно, человек нового поколения и, возможно, не сведущи в прошлом… но мне нужно пояснить один факт, чтобы Вам было понятно, – тут он снова заулыбался. – В советское время выпускался, да и сейчас он тоже есть, детский журнал под названием «Мурзилка». Так звали вымышленного персонажа желтого цвета. Он носил на голове красный берет, а на шее – красный шарф.

Тут Иван Сергеевич поправил очки и продолжил:

– И нам бы хотелось понять, причем тут поэзия в стиле Маяковского и этот милый детский персонаж?

И тут все члены литературного клуба уставились на девушку в надежде, что она откроет им этот секрет.

– Это… Мурзилка тут не при чем. Это я – свободный художник. Как художники, которые писали свои произведения… Мурзилка этот вовсе не причем… – еле сдерживая слезы, проговорила она.

– Ну, а раз он тут не причем, то мы настоятельно советуем отказаться от этого неоправданного маскарада, – уже серьёзным тоном произнес он. – Ни к чему это Вам. Поэзия не терпит клоунады.

– Хорошо! – холодно проговорила она, крепко сжимая кулаки в карманах брюк.

После выступления в поэтическом клубе, Наташа прибежала домой в слезах. Бросила ненавистный берет в угол, шарф полетел туда же следом. Она бросилась на кровать, зарывшись в подушку. Её душили слёзы. Вот ведь надо было так опозориться!

Наташа услышала негромкий стук, а потом звук открывающейся двери. Родители осторожно заглянули в комнату.

– Что случилось, доченька? Твои стихи оказались не столь хороши, как ты ожидала? Я думаю, что это еще не конец света… – тихонько произнесла мама.

– Нет, – глотая слезы, плакала Наташа. – Стихи были просто замечательные. Они сделали мне парочку замечаний, но в целом все было прекрасно.

– Но почему ты тогда плачешь? – нахмурил брови папа. – Или это у тебя слезы радости? Но как-то слишком мокро от такой радости.

– Шарф! Берет! Почему вы не сказали, что в этом маскараде я похожа на какого-то там Мурзилку? Вы же в курсе про этого персонажа? Вы наверняка читала его в своём детстве. Почему мне ничего не рассказали?

Родители переглянулись.

– Мы… Мы подумали, что это может тебя обидеть, поэтому ничего и не сказали…

Наташа села на кровати, сжимая в руках подушку:

– Обидеть? Ничего себе! Я там такой позор испытала! Уж лучше дома узнать всю правду, чем на глазах у всех присутствующих в литературном клубе! Какой позор!

И она снова залилась слезами.

– Я думаю, нам пора идти, – произнес папа и, схватив маму под локоть, вытащил её из комнаты. – Поэты очень ранимые существа.

– Но мы должны её утешить! – мама начала сопротивляться.

– Этого еще не хватало! Еще хуже сделаем! – папа силком вытащил маму из комнаты. – Я не знаю, что ей сейчас поможет, но мы точно сделаем хуже.

Когда за ними захлопнулась дверь, Наташа села на кровати и, глотая слёзы, уставилась в угол, где валялись злосчастные аксессуары её непонятого образа.

Вдруг за дверью послышался шепот. Девушка подошла к двери и прислушалась.

– Я же говорил, что надо было ей обо всём рассказать! Она в этом маскараде выглядела довольно глупо!

– Но она так хотела выступить в этом образе! – возражала мама. – Она бы обиделась на нас!

– А что сейчас лучше? Она все равно обиделась на нас. В любом случае мы оказались бы крайними! Тогда бы мы просто услышали бы возражения на тему «ой, да вы ничего не понимаете в искусстве!»

– Знаешь, пусть лучше это она узнает от тех людей, которые разбираются в поэзии, а не от нас. Много ли мы смыслим в этом деле? Ты даже рифму к слову «палка» не придумаешь!

– Селёдка! – хмыкнул папа. – Она прошла своё первое боевое крещение. Пусть оно было не совсем удачным, зато теперь будет готова ко всему.