Пролог

Поляна, затянутая инеем, была будто прикрыта серебристой вуалью. Снег хрустел под лапами белок, а ветер шептал в кронах елей, будто предупреждая о начале битвы. Баба Яга, укутавшись в рваный платок, застучала клюкой по заледеневшему пню:

– Ну что, костлявый, готов к бою? Или опять спину прятать будешь?

Кощей Бессмертный, чьи кости звенели на морозе, усмехнулся, доставая из-под плаща горсть снега:

– Твои шутки старее моих сундуков, Яга. Лучше гляди, как зайцы убегают…

На другом краю поляны два зайца, уши торчком, копали лапками снег, строя лабиринт из подземных ходов.

– Быстрее, брат! – пискнул младший, подбрасывая снежную горсть. – Пока Яга не взлетела!

Белки, усевшись на верхушке ели, нанизывали на снежки острые шишки.

– Попаду Кощею между рёбер! – хихикнула одна, прицеливаясь.

«Начало!» – прокричал Кот Баюн, лениво подняв лапу. Его голос, густой как мёд, заставил всех вздрогнуть.

Первым рванул в атаку заяц-старший, прыгнув через сугроб с такой силой, что снежная пыль взметнулась до небес. Снежок, пущенный Кощеем, пролетел мимо, оставив за собой синий дымчатый след.

– Не догонишь! – задорно крикнул заяц, ныряя в вырытый тоннель.

Бабка Яга, ворча, вскочила на метлу и взмыла вверх, поднимая вихрь снега.

– Погодите веселиться! – захохотала она, и вдруг поляну накрыла слепящая метель. Белки, ослеплённые, тыкались шишками в пустоту, а Кощей тем временем лепил ледяной снаряд, блестящий как кинжал.

– Лови, пушистые! – рявкнул он, швырнув его в белку. Та едва увернулась, но ледяной осколок срикошетил в сугроб.

– Теперь два удара за раз! – взвизгнула вторая белка, швыряя шишку в ответ. Попадание! Кощей, оглушённый, рухнул на колени, но через мгновение исчез в клубах дыма, чтобы «воскреснуть» у коряги-сундука.

«Осталось пять минут!» – пропел Кот Баюн, развалившись на ветке. Его хвост мерно покачивался, словно маятник.

Зайцы, вынырнув у снежной избушки Бабы Яги, принялись рвать её когтями.

– Три очка с нас снимайте! – взревела Яга, заметив разрушения, и ринулась вниз, осыпая всех снежной бурей. Белки, воспользовавшись хаосом, засыпали Кощея шишками, но он лишь скрежетал зубами:

– Мне хоть сто раз умирай – всё равно выиграем!

«Последняя минута!» – взмахнул лапой Кот Баюн, и внезапно на поляну обрушилась вьюга. Сквозь белый ад виднелись лишь силуэты: метла Бабы Яги, мелькающие уши зайцев, синие вспышки костяных снежков.

– Кристалл! – вдруг взвизгнул заяц-младший, вынырнув из сугроба с ледяным осколком в лапках. – Я нашёл его!

– Нечестно! – взвыла Яга, но её голос потонул в рёве ветра.

«Время!» – прогремел Баюн, и вьюга стихла, словно по взмаху волшебной лапы.

– Счёт равный… – протянул Кот, обводя всех жёлтым взглядом. – Но побеждает тот, чья битва была краше.

Он прыгнул в центр, коснулся лапой последнего снежка, и тот расцвёл ледяным цветком.

– Сегодня побеждает… моя усталость. Все спать! – мурлыкнул он, и колыбельная, тёплая и густая, окутала поляну. Даже Кощей, зевая, повалился в сугроб.

А утром следы на снегу складывались в узор, словно говорящий: «Ничья. Но завтра повторим».

Глава 1

Я дочитала книгу, закрыла ее, блаженно потянулась. Завтра выходной. Можно читать хоть до утра. Потом высплюсь. Хорошо!

Перед глазами еще стояли образы из последней главы: древний лес, заснеженные ели, таинственный терем, спрятанный за вуалью метели. Я улыбнулась, представив, как брожу по тем коридорам, где даже воздух пропитан магией.

Глаза слипались, но я еще успела заметить, как луна за окном окуталась облаками. Я растянулась на постели, укрылась шерстяным пледом и провалилась в сон.

Проснулась от легкого щекотного ветерка, играющего с занавесками.

Я лежала не в своей кровати. Над головой вместо привычного потолка висел воздушный балдахин из серебристой ткани, расшитой звездами. Воздух пах хвоей и медом, словно здесь только что закончился праздник.

Я повернула голову и удивилась.

Рядом спал мужчина, молодой, не старше меня, симпатичный.

Его лицо, бледное и спокойное, напоминало мраморную статую. Длинные ресницы слегка вздрагивали, будто он видел интересный сон, а волосы, темные как ночь, рассыпались по шелковой подушке. Он дышал ровно, и с каждым выдохом в воздухе вспыхивали крошечные огоньки, словно светлячки.

Я осторожно приподнялась, разглядывая комнату. Одеяло, мягкое и пушистое, оказалось соткано из облаков – они теплились под пальцами. Пол был покрыт плотным ковром, в котором утопали мои ноги. На стене висели часы с маятником в виде совы, тихо постукивающей клювом в такт секундам.

«Интересный сон», – подумала я, потрогала край подушки. Ткань оказалась настоящей – грубоватой, словно сотканной из конопли.

– Тихо шифером шурша, – потрясенно пробормотала я, забыв о мужчине в постели. – Похоже, у меня все же поехала крыша.

Мужчина заворочался, потянулся и резко открыл глаза. Карие, с желтыми крапинками, как у совы. Уставился на меня, будто я привидение.

– Ты кто? – нахмурился он, не делая и попытки встать. Лежал, закинув руки за голову, в рубахе из грубой ткани – что-то среднее между пижамой и древнерусской косовороткой.

– Твой сон, – хмыкнула я. – А ты – мой. Лежу себе в больничке, вся обколотая успокоительным, и снится мне мужчина. Почему-то одетый.

В глазах незнакомца я прочитала все, что он думал о моем душевном здоровье, вернее, о его отсутствии.

Он сел в постели. Взгляд его скользнул по моей майке с единорогом и растянутым спортивным шортам.

– Как тебя зовут, сон? – спросил мужчина.

– Василиса. Для друзей – Вася. А тебя?

– Кощей Великий и Бессмертный, владетель этого княжества, повелитель всего живого…

Он говорил что-то еще про «тьму веков» и «несметные богатства», но я уже не слушала – хохотала. Свалилась с кровати на ворсистый ковер под ногами, закинула голову к потолку и ржала, пока слезы не потекли. Кощей и Василиса. Нет, я точно попала в дешевый фэнтези-сериал.

Я, Василиса Ильинична Холодова, офис-менеджер тридцати двух лет, всю свою жизнь мечтала оказаться в сказке. Ну как в сказке. На крайний случай сошло бы и фэнтези. Даром я, что ли, зачитывалась книгами про попаданок в разные миры? Ох, как же я хотела оказаться на месте одной из таких попаданок! Уж я бы устроила в том мире революцию! Научила бы их всех любви к женщинам! Ух, я бы…