Перепутье
Шрифт:
— Это невозможно, Ник. — Бен грустно смотрел на него, но голос оставался спокойным.
— Черта с два невозможно. А как насчет закона Линдберга?
— Она его мать, а это совсем другое дело.
— Зато Маркхам ему никто. А за всем этим стоит именно он. Черт побери!..
Бен, не говоря ни слова, обнял Ника за плечи.
— Они найдут мальчика.
— А что потом? — В глазах Ника стояли слезы, и подбородок у него дрожал, как у ребенка. — Я потеряю его в суде? Черт побери, неужели нет никаких способов, чтобы я мог сохранить сына? — Он поднялся наверх, к себе в комнату, хлопнул дверью и, закрыв лицо руками, разрыдался.
Глава тридцать третья
Лиана прочитала обо всем на следующий день в газетах. «Джонни Бернхам исчез!» — гласил заголовок, а чуть ниже было написано: "Похищен наследник «Стали Бернхама». Лиана почувствовала, как защемило сердце в груди, и, только когда она прочитала
В течение последующих двух месяцев она следила за развитием событий. Джонни так и не нашли, да и вообще отовсюду известия приходили мрачные.
Как раз в это время Гесс, один из главнокомандующих Гитлера, в приступе безумия отправился по собственной инициативе в Великобританию, чтобы уговорить англичан сдаться. Самолет потерпел крушение, и Гесса арестовали, после чего Гитлер объявил его сумасшедшим. Однако впоследствии выяснилось, что Гесс не был таким уж сумасшедшим. К концу июня стало понятно, чего он хотел добиться. Он хотел, чтобы англичане сдались, и тогда Гитлеру не пришлось бы открывать еще один фронт, который немцы называли Западным. Двадцать второго июня Гитлер вторгся в Россию, аннулировав взаимный договор о ненападении и повсеместно перейдя границу. Мир застыл в ужасе — стольких жизней это стоило. За одиннадцать дней немцы заняли территорию, размеры которой превосходили Францию. Единственным положительным следствием этого события стало то, что двадцать пятого июля правая рука Рузвельта Гарри Хопкинс полетел в Москву, чтобы предложить программу ленд-лиза русским. Но русские отказались, и единственное, чего удалось добиться Хопкинсу, это организовать встречу Черчилля и Рузвельта девятого августа в заливе Аргентия на Ньюфаундленде. Так был образован Атлантический союз. Это была первая встреча Черчилля и Рузвельта, и оба прибыли на досмотровых кораблях — Черчилль на «Принце Уэльском», а Рузвельт на «Аугусте». Оба были крайне довольны результатами переговоров, согласно которым Великобритания будет получать помощь и в дальнейшем. А Джонни Бернхам все еще не был найден.
Судебное слушание все откладывалось, и за четыре месяца, с тех пор как Джонни пропал, Ник Бернхам похудел на тридцать фунтов. Целый эскадрон сыщиков и телохранителей прочесывал Штаты и даже заглядывал в Канаду. Но мальчик как сквозь землю провалился. На этот раз Хиллари удалось обвести Ника вокруг пальца. Ему только оставалось надеяться, что ребенок жив и здоров. А потом совершенно неожиданно восемнадцатого августа Нику позвонили. Мальчика, очень похожего на Джона, видели в Южной Каролине на старом, когда-то фешенебельном курорте. Он жил с родителями, мать — блондинка. Ник нанял самолет и лично отправился туда с тремя телохранителями, и еще десяток полицейских ожидали его на месте, и они обнаружили их — Джонни, Филиппа Мар-кхама и Хиллари с обесцвеченными волосами. Они снимали небольшой довоенный дом и жили там с двумя горничными-негритянками и старым дворецким. Маркхам поклялся матери, что скандал будет исчерпан, и сам надеялся на это, но похищение мальчика только осложнило положение. Теперь миссис Маркхам опасалась, что ее сын попадет за решетку. Именно она оплачивала их тайное логово, дожидаясь, когда утихнет шум. Но она настаивала, чтобы мальчика вернули. И, наконец, в отчаянии и из чувства уважения к Нику она сама позвонила ему.
Когда Маркхам услышал команды, усиленные мегафонами, и понял, что дом окружен, его первым порывом было бежать. Но оказалось уже слишком поздно. Перед ним выросли двое с наведенными на него дулами револьверов.
— О, ради Бога… — Он пытался выкрутиться. — Заберите ребенка.
Телохранители взяли Джонни, и Филипп увидел Ника.
— Если ты еще когда-нибудь, сукин сын, приблизишься к нам, я убью тебя собственными руками. Ты меня понял? — Ник схватил Филиппа за горло. Телохранители спокойно наблюдали за этим, и лишь подбежавшая Хиллари повисла у Ника на руке.
— Ради Бога, отпусти его. — Тогда Ник повернулся к Хиллари и изо всех сил ударил ее по лицу. Филипп, воспользовавшись случаем, нанес ему удар в челюсть. В голове у Ника зашумело, ноги у него подкосились, но он снова выпрямился и под истошные крики Хиллари вмазал Маркхаму.
— Прекрати!.. Прекрати! — Но Ника было уже не остановить. Он схватил Маркхама за волосы и с силой ударил его лицом о землю, после чего опустил руки и поднялся. Маркхам лежал на земле и громко стонал, из рассеченной брови текла кровь. Бросившаяся на Ника Хиллари попыталась было расцарапать ему лицо, но он отшвырнул ее в сторону и спокойно направился к сыну.
— Пошли, тигренок. Нам пора домой. — Челюсть
у него страшно болела, но Ник уже не ощущал боли, когда в его ладони оказалась рука Джонни и они под прикрытием телохранителей тронулись в ожидавшей их машине. Но никто не предпринимал попыток напасть на них. Кроме Хиллари, лежащего на земле Маркхама и двух горничных, наблюдавших с крыльца за происходящим, никого вокруг не было. Когда они сели в машину, Ник прижал к себе сына, не стыдясь посторонних, начал покрывать поцелуями его лицо и наконец разрыдался. Четыре месяца он провел, как в аду, и теперь решил сделать все, чтобы больше такое не повторилось.— Ой, папа! — Джонни крепко прижался к Нику. Мальчику только что исполнилось десять, и, казалось, он подрос на целый фут. — Я много раз хотел позвонить тебе и сказать, что со мной все в порядке, но они не давали.
— Они обижали тебя, сынок? — Ник утер слезы. Джонни покачал головой.
— Нет. Все было нормально. Мама говорила, что мистер Маркхам хочет стать моим отцом. Но когда к нам приехала его мать, она сказала, что он должен вернуть меня или по крайней мере сообщить тебе, что со мной все в порядке. — Ник понял, кто стоял за тем звонком, и поклялся себе, что обязательно отблагодарит эту женщину, когда они вернутся. — Еще она сказала, что больше не даст ему денег и скорее всего он окажется за решеткой. — Но Ник знал, что этого не случится, как бы ему ни хотелось — Она была очень добра и спрашивала, как мне живется. А мама называла ее старой ведьмой. — Ник и телохранители улыбнулись Джонни говорил без умолку по дороге домой, но единственное, что уловил Ник, так это то, что план их сорвался и, похитив Джона, они не знали, что с ним делать.
— Нам все еще предстоит судиться с мамой?
— И как можно скорее. — При этом сообщении вид у Джона стал удрученным, но, вернувшись домой и чувствуя себя в безопасности в собственной постели, он взял в свои ладони руку отца и улыбнулся. Ник сидел с Джонни, пока тот не заснул, а потом медленно вернулся в свою комнату, гадая, когда все это кончится.
Но по крайней мере Лиана прочитала на следующий день в Сан-Франциско добрые известия. «Джонни Бернхам найден». А неделю спустя снова была назначена дата судебного разбирательства. Суд должен был начаться первого октября, но, когда подошел этот день, все затмили сообщения о переговорах в Москве между Авереллом Гарриманом, лордом Бивербруком и Молотовым, министром иностранных дел Сталина. Они закончились подписанием протокола о помощи Соединенных Штатов и Великобритании России, и Гарриман заключил с советской стороной договор о ленд-лизе на сумму миллиард долларов. Сталин настаивал, чтобы Соединенные Штаты вступили в войну, но по совету Рузвельта Гарриман отказался. Россия должна была удовлетвориться помощью продовольствием и вооружением, и она удовлетворилась. А когда эти новости немного поутихли, Лиана прочитала, что судебный процесс Бернхам-Маркхам в Нью-Йорке идет полным ходом.
Глава тридцать четвертая
Хиллари вошла в зал суда, облаченная в темно-серый костюм и белую шляпку, — волосы ее снова приобрели естественный цвет — в сопровождении обоих партнеров юридической фирмы, представлявшей ее интересы. Со скромным видом она опустилась в кресло между своими адвокатами. Ник сидел рядом с Беном Гриром, который вынужден был постоянно напоминать своему клиенту, чтобы тот не бросал такие яростные взгляды на бывшую жену.
Дело доложили суду — вопрос о попечительстве над десятилетним сыном истцов. Затем каждая сторона получила слово. Бен Грир обрисовал Хиллари как женщину, никогда не хотевшую иметь ребенка, редко видевшуюся со своим сыном, отправлявшуюся без него в длительные путешествия, предположительно часто изменявшую Нику Бернхаму, будучи его женой.
Господа Фалтон и Мэтьюз, со своей стороны, объяснили, что Хиллари страстно любила сына и была доведена до нервного срыва отказом мужа отдать ей ребенка, когда она уходила из дома. Мистера Маркхама они представили как человека, обожающего детей, желающего помочь жене создать для Джонни новый дом. Однако, продолжали они, Ник Бернхам по своей натуре жестокий человек; он был настолько ослеплен ревностью, что обрушился на свою жену с угрозами и сделал все возможное, чтобы разрушить ее отношения с сыном, а все потому, что не мог смириться с тем, что его жена хочет с ним развестись. Они говорили и говорили. Проблемы похищения они коснулись с большой осторожностью. Вне себя от горя из-за потери сына, беспомощная перед лицом угроз Ника, Хиллари увезла Джона в надежде уберечь покой ребенка хотя бы до начала суда. Но план ее сорвался. Она не могла вернуться из-за страха перед Ником… она опасалась, что Ник причинит боль ребенку… Ник видел, какую затейливую паутину плетут адвокаты, и с трудом сдерживался, чтобы не вскочить и не закричать. И что еще хуже, он понимал, насколько сильную команду они составляют. Лучше Фалтона и Мэтьюза не было никого, и хотя Бен Грир был тоже хорош, Ник начал опасаться, что он им не ровня.