Перерождение

Устроившись у телевизора с бокалами, подруги включили старую комедию про американскую молодежь.

Спустя три бокала вина, когда на экране показались титры, Мелани наконец-то решилась рассказать о том, что произошло с ней в этот вторник.

– Стэф, – чуть захмелевшим голосом начала она, – я хочу тебе кое-что рассказать… но хочу, чтобы это осталось между нами.

– О чем речь, я могила, – по голосу Стефани было слышно, что вино ударило ей в голову больше, чем ее подруге.

– Мне кажется, я схожу с ума. – увидев расширенные от удивления глаза, Мелани замешкалась, но все же продолжила. – я не могу выйти из квартиры.

Произнеся это вслух, стало смешно и одновременно страшно. Может быть, она и правда сходит с ума?

– Я не поняла. Ты не можешь выйти? Что это значит? – мозги Стефани под парами вина работали медленнее, чем обычно. – Тебя не выпускает домовладелец? Ты должна ему денег?

– Дело не в этом. – Мелани замолчала, пытаясь подобрать слова. Она пожалела о том, что не рассказала все до того, как они открыли вторую бутылку вина – нужные слова никак не могли сформулироваться, постоянно запутываясь между собой.

Стефани смотрела на подругу так, как будто та действительно была не в себе.

– Мне страшно. – наконец произнесла Мелани.

– Ммм… Страшно? Не понимаю… – у нее был такой растерянный вид, что девушка теперь начала жалеть о том, что вообще завела этот разговор.

– Мне трудно это объяснить… Как будто этот страх идет изнутри. Я не могу его контролировать. Он… он проявляется, как только я подхожу к двери, или вообще задумываюсь о том, чтобы выйти куда-то. Но это не самое плохое. – девушка замолчала, вертя бокал с вином в руках. – Когда появляется этот страх, со мной начинает происходить что-то совсем безумное. Мне становится так плохо, как не было никогда. Даже после того марафона я не чувствовала себя так, хотя тогда мне казалось, что я помираю. Сейчас все гораздо хуже.

– Погоди, погоди, – перебила подругу Стефани. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Чего ты боишься?

– Да не знаю я! – выкрикнула Мелани, вскочив с дивана. Тут же она почувствовала, как в глазах потемнело, и слегка покачнулась, чуть не уронив бокал вина на пол. – Я же говорю, это… это неконтролируемый страх. Понимаешь? Сначала просто как… как волна огня проходит по позвоночнику, как будто током бьет, или что-то вроде того. Потом сердце начинает биться сильно-сильно. Так сильно, что я чувствую его даже в кончиках пальцев, понимаешь? И горло… – девушка сглотнула, – дышать становится трудно, как будто мышцы напрягаются и пережимают горло. – она чувствовала, что сейчас разревется. – Понимаешь?

– Эммм… Мэл… Ты не думала, что тебе нужно к врачу? – Стефани взяла подругу за руку и потянула ее вниз, пытаясь усадить обратно на диван.

Мелани выдернула руку, не рассчитав при этом силу, и покачнулась. Отступив назад и натолкнувшись на табуретку, на которой стояла тарелка с остатками сыра и винограда, девушка потеряла равновесие, но устояла. Рука, в которой она держала стакан с вином, дернулась, и вино пролилось прямо на подругу. Вскрикнув от неожиданности, та вскочила с дивана.

– Ты что творишь? С ума сошла?

– Сошла! Сошла! Я про это и пытаюсь тебе сказать! – наконец, не выдержав нервного напряжения, Мелани разревелась и плюхнулась обратно на диван, закрыв лицо руками.

Стефани, постояв немного в замешательстве, опустилась рядом на диван и обняла ее.

– Мэл, ну хватит. Ты чего? Все же хорошо…

– У кого хорошо?! – она подняла лицо, мокрое от слез и посмотрела на подругу. В ее глазах сверкала ярость, смешанная со страхом. – Ничего не хорошо и никогда уже не будет хорошо! Сначала Даниель, теперь это… – Мелани всхлипнула, как ребенок, и разрыдалась еще сильнее. – Я думала… я думала, что умираю! Это было так страшно! Ты просто не понимаешь! – она опять спрятала лицо в ладонях. Ее плечи сотрясались от рыданий.

Стефани убрала руки с плеч подруги и взяла стакан с вином и пару виноградин. С задумчивым выражением лица, она откинулась на спинку дивана, взяла пульт и начала искать новый фильм.

Когда из телевизора раздались звуки заставки к очередной комедии, Мелани подняла глаза и с удивлением посмотрела на подругу. Та, перехватив ее взгляд, сделала глоток вина.

– Чего ты удивляешься? Я ж ничего не понимаю. – холодно сказала она. – Сначала ты тонешь в своем горе, но не пускаешь меня, чтобы я могла тебе помочь. Потом ты вдруг соглашаешься на то, чтобы я пришла. И что? Ты рассказываешь какие-то невероятные вещи, а на мои попытки помочь тебе говоришь, что я ничего не понимаю. Знаешь, Мэл, – Стефани посмотрела на подругу, – не у одной тебя проблемы. Только тебе кажется, что твои, почему-то, серьезнее.

Мелани слушала подругу, не веря своим ушам. Неужели та всерьез считает, что ее мелочные проблемы на работе или с мужчинами могут сравниться с тем, что она потеряла любимого человека в авиакатастрофе, а теперь не может выйти из дома, потому что, должно быть, сошла с ума?

– Я знаю, о чем ты думаешь, Мел. – продолжала между тем Стефани. – Ты считаешь, что мои проблемы – фигня. Но я, как и ты, потеряла в свое время родителей. На работе меня никто не ценит, и держали меня только потому, что мы с тобой дружили. Вспомни, сколько раз ты меня выгораживала перед руководством. И мне уже тридцать шесть, но у меня ни разу не было серьезных отношений. Никто никогда не любил меня так, как любил тебя Даниель. И ты можешь думать, что это очень страшно и несправедливо, что у тебя его отняли. Но, – девушка посмотрела на Мелани глазами, холодными как лед, ее голос сорвался от подступающих слез, – у тебя это хотя бы было.

Договорив, Стефани, наконец, разревелась.

Мелани сидела в полном недоумении. Она понятия не имела, что ей делать. С одной стороны, она все еще была обижена и взбешена тем, что ей дали понять, что ее проблемы пустяки, укрепив ее сомнение в том, что она, должно быть, сходит с ума. С другой стороны, ее подруге явно было плохо, и хоть она и не разделяла ее чувств, смотреть на слезы было тяжело.

Не придумав ничего лучше, Мелани сходила за бутылкой вина, разлила остатки по бокалам, и протянула один Стефани, не говоря при этом ни слова, только толкнув подругу в плечо, чтобы привлечь ее внимание. Та подняла глаза, взяла в руки бокал и, поджав под себя ноги, отпила глоток.

Несколько минут подруги молча смотрели комедию, изредка хихикая над глупыми шутками, чтобы разрядить обстановку. Обе чувствовали себя непонятыми и разбитыми и были не готовы обсуждать дальше свои проблемы.

– Мэл, я не хотела обидеть тебя, – вдруг сказала Стефани. – Но ты должна понимать, что вокруг тебя есть люди, которым тоже плохо. Пусть не так, как тебе, но другим тоже приходится страдать. И для нас наши проблемы вовсе не мелочь. Каждому свое. Понимаешь?

Мелани кивнула и улыбнулась.

– Извини, мне, правда, лучше показаться врачу, а не грузить тебя своими проблемами.

Стефани улыбнулась ей в ответ. Разговор был исчерпан.

Досмотрев до конца фильм, подруги отнесли бокалы и тарелку с двумя засохшими кусочками сыра на кухню, и пошли спать. Мелани легла на краешек огромной кровати на сторону, где всегда спал Даниель, а Стефани устроилась на диване, укрывшись пледом и поджав ноги к животу. Выпитое вино сделало свое дело, и они уснули быстро, даже не успев пожелать друг другу спокойной ночи.