Перерождение

''Похоже конфликт на ровном месте, а как иначе?''.

— Ты кем будешь? Не шибко похожа на мусорную даму, которая копошится рядом со знатными помоями, — не скрывая своё недовольство говорил он.

Лицо Лилианы похолодело, стало жестоким, янтарные очи вспыхнули. Ком раздражения подступил горлу:

— Я всего навсего скромная слуга своего господина Айрона Де-Лэнранта, — говорила вежливо, в полупоклоне.

Айрон решил вступить в словесную перепалку, ведь быть мальчиком для битья желания нет:

— А ты сам кем будешь? Напыщенный Индюк, не иначе! — произнёс, смотря в глаза напыщенного индюка.

— Что? — улыбка юноши дошла до самых острых ушей, — Айрон Лэгрант? Ахаха! Вот ты… Убогое чудо! Позор всего нашего вида! Ты зачем из своей зловонной клоаки выполз? — голубые глаза вспыхнули огнём.

Клавдий решил продолжать высмеивание пухлого тела. Он явно желал сделать из Айрона изгоя:

— Но я представлюсь тебе из-за уважения к твоим великим предкам, я Клавдий Ди-Леспен, — гордо произнёс он, попутно поправляя цветок в кармане.

— Ну так вот, Клавдий, во-первых, это твой рот, клоака. А во-вторых, ты ведь не знаешь, кто такой Индюк? — понимая, к чему идёт, Айрон решил ответить тем же. Только вот из-за слабого разума позабыл, в каком он месте и положении.

Лицо юноши выдало злобу. Следом лёгкую озадаченность. — Нет, — скупо и агрессивно произнёс Клавдий.

Лилиана дёргала Айрона за рукав, но он уже говорил:

— Это уродливая птица с отвратительным хохолком и мерзким голосом, которая постоянно кичиться! Смертные режут их на праздники и жарят в печах! — выдал на одном духу.

Лилиана дрогнула, испуганно подняла взгляд на Клавдия. Он стоял, словно под ведром помоев, бледное лицо покраснело, кулаки сжались и зубы заскрипели:

— Да как ты посмел? Убогий, оскорбить меня ещё и прилюдно? — говорил, пылая голубым глазами. Грудина вздымалась. — Я пользуюсь годовым правом знати и вызываю тебя на дуэль! — громко выкрикнул.

Толпа вампиров ахнула. Начались обсуждения и смешки. Последовали аплодисменты.

Клавдий продолжил:

— Будем сражаться прямо сейчас. Ты покойник. Звони гробовщику, пускай сбивает ящик, — злобно, но консервативно выдаёт он.

— Триста лет сдалась твоя дуэль. Тоже мне, нашёл дурака, — с ухмылкой говорил Айрон.

Лилиана мигом разгибается к уху Айрона. — Годовое право разрешает один раз вызвать на не смертельную дуэль любого знатного или его представителя… В случае отказа вторая сторона обязана выплатить две тысячу маннокамней. В данных условиях нам на такое работать две тысячи месяцев или вы будете отрабатывать почти рабом.

Глаз Айрона дёргается, а с ним и рука. Невероятно сильная тоска вонзилась терновым шипом в измученное событиями сердце:

''Говорили же, не выпендривайся. Будь проклято отупение на пару с раздражением''.

— Просто согласитесь и примите позор. Нам никак такое не вытянуть… — Лилиана отошла от уха, стала рядом.

Айрон стоит белее бледной тени. Пороги царственных могил давят стойким выражением неудачи на больную голову. И если бы мог провалиться под землю, то провалился бы:

Немезида: Удача -1.

— Дуэль… Согласен… — сказал, словно убитый хлороформом.

Здесь же молодое сердце ожило. Луч огня пробил пепельные небеса. Сияющий луч сошёл до половины башни, напугал тридцать одну заворожённую особу. За лучом Жар-птица пронзила небеса копьём опалённым. Яростно порхая крыльями, зависает в воздухе над публикой.

Жар от крыльев одеялом падает на землю, приятно согревает плоть, как крепкое вино. Птица горит огнём, розоцветные вспышки пламени танцуют на перьях. Длинный хвост горит подобно радуге. Голубой огонь смешивается с алым и фиолетовым, заставляет трепетать сердце, а клюв изогнут, словно фламинго, глаза под стать телу пылают яростными зелёными огнями, будто изумрудные камни с огранкой.

Ученики ахали, пристально смотрят и восхищаются ликом птицы. Сразу становилось понятно, что она редка.

— Жар-птица? — шепотком произносит Айрон, полностью неспособный оторвать взгляд от величия гордой птицы.

На гордой груди пламенно-пернатой стоит статный мужчина. Телосложение крепче дуба, вид могущественнее неба: Чёрные шнурованные ботинки украшают ступни и голени ноги, под виды заправленных в них брюк. В брюки заправлена рубаха, что издаёт приятный алый свет, как кровь закатного солнца над чёрным днём. И завороты рукавов до остро локтя, обнажают крепкие мужские руки. В руках посох алый, весь исписанный птицами из жара, подобно той, на которой так прочно восседает: птицы, словно живые перемещаются по древу посоха, а на оголовье кристалл ромбовидный, сияет алой звездой.

Длинные волосы цвета засохшей крови водопадами падают по сильным плечам, ставя акцент на сияющее глаза цвета алой крови. Острые уши, закованные в металлические серьги, черты лица острее ножа, под стать острым губам. Общий вид подобен богу.

Мужчина с большой высоты без тени страха спрыгнул с горящей птицы. Легко дотронулся носком до земли, подобно кошке, и предстал перед двумя. Горячо заговорил:

— Айрон Де-Лэгрант! Рад что вы приняли верное решение, — мужчина переводит взгляд на второго участника, — А что до вас Клавдий Ди-Леспен. Я не потерплю дискриминации в моей академии!

Клавдий немного поклонился в знак уважения:

— Прошу глубочайшего прощения директор Лебрен. — Выходя из этого казуса, вы не откажитесь от дуэли? — директор пристально смотрит жгучим взором.

— Сейчас не лучшее время, — добавляет он.

Юноша чуть дрогнул, смутился, задумался.

— Прошу прощения, но нет, он задел мою честь! — от Клавдия исходит гордость.

"Всего пара слов могла так сильно задеть? Или этот индюк сам по себе такой…''.

Директор невольно хмыкнул.

— Что скажете Айрон?

— А что здесь можно сказать? Я согласен…

— Значит быть тому! — директор Лебрен достал небольшой серебряный кулон на крепкой цепи. С виду обоюдоострый клинок. — Обещал вам оборудование, вот оно, — передаёт вещь Айрону.

Предмет тихо засиял серебром. Признаёт нового владельца. — Было сложно сделать подобного размера…

— Вам срочно нужно взять себя в руки и заняться собой! Надеюсь был услышан? — немного строго говорил он.

— Предельно ясно, — произносит Айрон.