Перерождение

– Поздравляю, вы добились явного прогресса, - сообщил Брайан Галлахер, после того как оценил небольшую демонстрацию, устроенную ему Максом.
– Заметьте - и это всего за два дня. А что с вашими знаниями относительно Улья? Они заблокированы столь же надежно, как и прежде?

– У меня не было времени проверить это.

– Понимаю. Признаюсь, вы меня удивили. Я думал, процесс обучения затянется.

– Это скорее не обучение, а воспоминания. Я вспоминаю то, что когда-то умел делать.

– Звучит разумно, - кивнул профессор.

– Здесь есть какие-нибудь животные?

– Зачем?

– Нужен материал, - криво усмехнулся Макс.
– Хочу попробовать контроль. Не хотелось бы экспериментировать над вашими людьми.

– Животные есть...
– Галлахер задумался.
– Я распоряжусь, чтобы кого-нибудь поймали. Но не обещаю крупную особь. Сами понимаете - война. Здесь хоть и тихо, но скарабеи каким-то образом влияют на биосферу колонизируемой ими планеты. Это какие-то сигналы, возможно - и запах. На представителей местной фауны они действуют аналогично предупреждению: не подходи - убьет. Причем распространяются такие сигналы в большом радиусе вокруг самой колонии. В итоге животный мир планеты сходит с ума. Начинается массовая миграция.

– Заблаговременно отвоевывают потенциальное место для жизни, - усмехнулся Макс.

– Именно.

– А что - разумно. Возможность избежать ненужных стычек.

– Только итог один, - профессор всматривался куда-то вглубь леса.
– Улей не терпит соседства. Так или иначе, но он вытесняет с планеты ее прежних хозяев. Альтернативы нет. Все упирается только во время.

– Как же нет?
– удивился Макс.
– А Республика?

– Да, конечно, - профессор позволил себе улыбнуться.
– Мы, конечно, тоже не ангелы, но полное преобразование планеты под себя неприемлемо. Слишком много потеряно уникальных форм жизни. Улей все приводит под один знаменатель - ассимиляция или уничтожение. Те, кто не способен сделать Улей сильнее, идут в пищу.

– Разве Республика поступает не так же? Я никого не защищаю, но скарабеи хотя бы не уничтожают саму планету. У меня в голове достаточно воспоминаний, чтобы знать - каким образом Республика ведет освоение месторождений полезных ископаемых. Поправьте, если я ошибаюсь - планеты... у них даже не было названий. Просто номера. Непригодные для полноценной колонизации вследствие высокой гравитации, но богатые железными рудами.

– Вы говорите о планетах в секторе Динарес?
– профессор нахмурился.

– Да.

– Откуда...

– Я многое знаю о Республике. И часть этих знаний мне не нравится.

– Невозможно вести войну и не запачкаться.

– Это так называется? Итогом разработок тех планет стало необратимое нарушение в процессах экосферы. Эрозия почв, резкое похолодание, частые землетрясения в тех частях планет, где их раньше никогда не было. Разве ваше развитие не должно строиться на техническом прогрессе? Что останется человечеству после окончания войны? Мертвые планеты, непригодные для жизни.

– К чему вы ведете? Сначала надо выжить. Тот опыт пошел нам на пользу. Повторение пройденного невозможно.

– Да ни к чему, - Макс вздохнул.
– Вы стоите друг друга. Эта война не моя, но у меня нет выбора, придется принять в ней участие. Но чтобы вы знали - от меня одинаково далеки идеалы и Республики, и Улья. Как только мне удастся вернуть жену - мы уйдем.

– Куда?
– спросил Галлахер.

– Галактика большая, найдем себе место. У меня до сих пор противоречивые сведения о Земле. Что с ней?

– Хотите вернуться на Землю?

– Почему бы и нет? Это странно?

– Нет, что вы. Напротив. Понимаете...

Слова профессора прервал громкий возглас со стороны базы.

– Сэр!
– к замершим в ожидании Максу и Брайана Галлахеру подбежал мужчина.
– Срочно! Что-то случилось со станцией наблюдения у Поющих холмов.

– Что?!
– лицо профессора напряглось. Он вскочил на ноги.

– Подробностей нет. Но...
– мужчина сглотнул.
– Похоже, скарабеи начали крупномасштабное наступление...
– говоривший явно сам не полностью верил в то, что сейчас произнес.

– У Поющих холмов?!

Новость явно потрясла профессора.

– Мы получили сигнал бедствия...

– Идем!
– резко бросил Галлахер и заспешил к базе.

Мужчина последовал за ним.

– Идем! Идем!
– профессор судорожно обернулся к все еще стоящему Максу.
– Не отставайте. Возможна экстренная эвакуация!

'Скарабеи? Эвакуация? Что же получается?'

– Догоню!

За перелетом и последующим процессом познавания собственных возможностей он совсем не задумывался о том, где территориально находится. Отчего-то казалось, что здесь, на этой внешне заброшенной базе, у него наконец-то есть немного времени, чтобы получить ответы на вопросы, разобраться в себе. И ведь, черт возьми, все указывало на то, что ответы действительно будут!

Только теперь в голову пришел вопрос: а что делает ученый-археолог в этой дыре? В дыре, которая, судя по реакции Галлахера, находится где-то недалеко от передовой. Иначе зачем бы он упомянул об эвакуации?

Макс посмотрел в сторону базы, потом перевел взгляд на кучу искромсанной древесины в овраге. Если уходить - сейчас самое время. Смущала таинственность базы. Профессор явно что-то скрывает, недоговаривает. Но ему доверяет Эванс, а этого тоже нельзя сбрасывать со счетов. Вряд ли бы она рисковала жизнью, не будь уверена в том, что конечная цель их безумного бегства стоит затраченных усилий и риска.

Как ни крути, но умение расправляться с деревяшками - это не то, что он может получить от Республики. Уйти сейчас - значит, осознанно лишить себя источника информации. Разумеется, не единственного, но на данный момент наиболее доступного. А разбираться в странной деятельности профессора и всей его команды в целом придется по ходу дел.

Странной деятельности... пора привыкать: вокруг война. И война не просто за территорию или ресурсы, а за абсолютное доминирование. И масштабы войны выплеснулись далеко за пределы одной взятой планеты. А это значит множество крупных и мелких подразделений, каждое из которых выполняет свою функцию. Тугой клубок взаимосвязанных частей одного большого механизма, работающего в едином ритме. Но главный вопрос - в едином ли?

Макс тряхнул головой, из горла вырвался глухой рык.

Любезно подаренные Ульем знания не могли помочь разобраться в военной машине Республики. Слишком все разрозненно, слишком много отдельных фрагментов, без видения которых не выстраивается общая картина. Времена, когда все было просто, прошли. Остались на дороге в Ивангород и за холодным облаком черного 'ничто'.

Единственное, за что все еще удавалось цепляться, - так это за воспоминания. От падения в бездну безумия спасала тонкая нить, протянувшаяся сквозь разделяющие миры границы. Эта нить несла за собой тени прошлого - все еще отчетливые, но с каждым днем отдаляющиеся все больше. Макс делал все, чтобы оживлять их в своей памяти. Иногда тени становились столь явными, что за ними удавалось наблюдать, как за фильмом, где главными героями был он сам и его Женя.