Перерождение

А домик интересный! Никаких портиков, колоннад или еще чего-нибудь «а ля старина». Ничего вычурного. Спокойный фасад, вполне выдержанная бежево-коричневая гамма, большие окна, отделка с нарочито скандинавскими элементами темного дерева в экстерьере и виднеющейся чуть дальше на возвышении легкой беседке. Очень хороший дом. Жилой дом, а не барская усадьба или того лучше какой-нибудь показушный стеклянный куб, где только и можно, что поахать, как интересно! Судя по видимому с моего ракурса фрагменту, все остальное тоже должно быть на высоте, похоже дом строился или под определенного хозяина, то есть Алексея, или талантливым архитектором, которому удалось не испортить проект в угоду заказчику. Но что бы ни было, а дом хорош. Вот подрасту чуток, обследую от и до.

А Ольга Васильевна-то наблюдает за мной. Ну это как раз прогнозируемо. Такая затравка подкинута! Только вот что-то долго молчит, не пытает вопросиками, не устраивает аттракционы. Хорошая няня! Кажется, мне очень повезло с ней.

Я нисколько не ошиблась в своих оценках насчет няни. Несколько дней прошли в режиме часового механизма. По минутам расписаны все процедуры — сон, еда, гигиена, массаж, прогулка и опять сначала. Радует то, что нас никто не беспокоил. Да в комнате у окна появился стол, стул и мягкое кресло для няни. Догадались таки родственнички, что целый день человек не может только ходить и стоять, еще и присесть иногда не помешает.

Ольга Васильевна почти не говорила, а я тем более. Так и молчали обе, наблюдая друг за другом.

Как я и предполагала, она жила здесь же, в этом доме, в одной из соседних комнат. Это понятно стало в первый же день, когда она, испачкав смесью блузку, вышла из комнаты буквально через 2–3 минуты вошла уже в чистой. День у нас начинался в 6 часов, но мне привычно, я и раньше всегда рано просыпалась. Ольга Васильевна входила ровно в 6, уже умытая, причесанная, в свежей блузке, и начинала мой день тоже с умывания и переодевания. Затем массаж и завтрак.

Очень уж мне понравились сеансы массажа, да и польза огромная, ручки-ножки стали лучше слушаться. Я тоже старалась изо всех сил. И с гордостью могу сказать, что достигла немалых успехов. Руки и ноги уже уверенно двигаются по моему желанию в требуемом направлении. А еще я освоила перевороты туда-обратно (спинка-живот). Очень полезное действие. Хочется уже начать передвигаться хоть по пластунски, хоть раком, хоть улиткой.

Увидев сегодня мои потуги, когда я всеми силами пыталась удержаться на краю кровати после переворота, Ольга Васильевна подхватила меня и перенесла в мой «тренажерный зал». И правильно! Сколько можно на площади менее квадратного метра кувыркаться! Хорошо хоть на пол не загремела. Ковров в детской комнате нет, и это очень правильно, нечего пыль собирать.

Покрытие в игровой спортивной зоне комнаты мягкое и не скользкое. Так что мне почти без труда удалось немного поперемещаться, правда пятясь раком, потому что ручки еще слабые и при попытке двинуться вперед, отталкиваясь ножками, я неизменно пахала носом пол. Путем неимоверных усилий мне удалось доползти до какой-то игрушки. Не поняла, что это и посмотрела на няню.

— Хочешь посмотреть? — спросила она.

Я уверенно кивнула. Та подошла, нажала кнопку и чуть сама не подскочила, а я и вовсе дернулась, заваливаясь на бок. Взвыла какая-то простенькая мелодия и заплясали разноцветные лампочки на крутящемся круге. Бедные дети! Я снова перекатилась на живот, протянула ручку и попыталась нажать кнопку выключения. Но не тут-то было! Раз за разом я пыталась надавить кнопку тоненькими пальчиками, но куда там! Ольга Васильевна, сжалившись, отключила варварскую игрушку и я благодарно улыбнулась ей. Да-да, я уже могу улыбаться. И о, радость. Она тоже мне улыбнулась в ответ и отнесла злополучную игрушку в дальний угол. Надеюсь, я ее больше не увижу. Игрушку, разумеется.

С Ольгой Васильевной мы быстро нашли общий язык, вернее общее безмолвие. Я вполне понимала ее без слов, хотя она пыталась мне кое-что комментировать. И видя мое полнейшее равнодушие к ее пояснениям, почти полностью свела на нет подобные попытки. Похоже, тоже не любительница поболтать. Меня же она понимала не просто с «полуслова», но даже с полувзгляда, с полудвижения маленького пальчика. Да и тем у нас сложных для понимания не могло быть.

Я не доставляла хлопот с грязными пеленками, мокрым бельем и криками по ночам, а взамен получала помощь в развитии и внимание к мелким проблемками, типа завернувшегося на лицо от порыва ветра уголка покрывала, с которыми младенцу, завернутому в одеяло, сложновато справиться. Так и проводили время. Ольга Васильевна, спасибо ей огромное, неукоснительно соблюдала режим, а я использовала каждую минутку для укрепления мышц.

Мною никто больше не интересовался, только однажды, в самом начале нашего с няней безмолвного сотрудничества, в комнату вошла Татьяна Николаевна и с громкими возгласами, — «А как тут наше солнышко! А какие мы сладенькие!», — направилась к кроватке. Но тут Ольга Васильевна, перехватив мой взгляд и нахмуренное личико, встала на пути у «сладенькой» тетушки.

— Чшшш…. Татьяна Николаевна! Ну что же вы! Это же комната новорожденной, сюда нельзя заходить! До месяца я ее даже гулять на улицу по коридорам не ношу. И купаю здесь, чтобы не дай бог, микробов не подхватить.

— Олечка Васильевна! Миленькая! Ну что же это! Ребеночек в доме, а его никто не видел!

— Вот и хорошо! Это не обезьянка в цирке. Через месяц будем гулять выходить, вот тогда и можно будет пообщаться. А пока не могу, Алексей Николаевич запретил. Все-все…. Нам заниматься пора.

Потихоньку оттеснив тетушку за дверь, она с облегчением вздохнула и подмигнула мне. Я попыталась искренне улыбнуться в ответ, видимо не очень получилось, легкая улыбка мелькнула на лице няни. Ну что вышло, то вышло. Время у меня есть, прямо скажем девать некуда, научимся. Надо же! Уж и не помню, когда у меня было столько свободного времени, что девать некуда! Как жизнь повернулась!

Спустя месяц я уже не была беспомощным комочком, а вполне уверенно передвигалась по полу, то тычась носом, то заваливаясь на бочок, но тем не менее, в пределах комнаты и балкона вполне освоила все пространство. Ольга Васильевна с моего одобрения убрала все игрушки-погремушки, подвески-качалки-люльки, оставив то, что действительно требуется ребенку для развития координации и физического укрепления. Для укрепления связок тоже включили упражнения, теперь мои «гу», «гы» имели целенаправленный характер. Можно сказать, я потихоньку училась говорить. Методом улыбки, хватания, отворачивания головы во время еды я смогла объяснить, к примеру, что хочу увеличенную порцию творожка, при помощи чего надеялась на более раннее появление зубов.

В общении тоже все сложилось довольно просто. Перед любым действием она задавала короткий вопрос: «Будем купаться?», и получив утвердительный кивок продолжала действовать. Моментально уловив ритм и возможности моего организма, она почти никогда не ошибалась. Лишь изредка я «просила» ее, к примеру, продлить прогулку на балконе, или повернуть меня для дополнительного обзора и проч. Меня все устраивало, ее, надеюсь, тоже.

Как-то, во время прогулки на балконе, она тихо спросила:

«Маша, ты ведь все понимаешь?»

Я кивнула ответ.

— Невероятно… Необъяснимо… Непостижимо… Невозможно… Но…есть… Прошептала Ольга Васильевна и зависла на несколько минут, глядя в одну точку где-то за окном. Потом спросила:

— И ты не хочешь, чтобы кто-нибудь знал об этом?

Я еще раз кивнула.

— Я тебя понимаю, — тихо произнесла она, — я все сделаю, чтобы тебя не донимали.

Лето уверенно набирало обороты, погода стояла теплая, поэтому мы старались побольше времени проводить на балконе. В основном, я и спала здесь днем. Для этого Ольга Васильевна приспособила сиденье от люльки-качалки, где я находилась в полулежачем положении. Очень удобно, кстати, и поспать, и посидеть, глядя в сад и наблюдая за редкими перемещениями домочадцев и прислуги.