Пересвет. Инок-Богатырь против Мамая

Пересвет, сидя на стуле, внимал своему собеседнику, сидящему напротив, а сам не мог оторвать глаз от роскошных гобеленов, вернее, от изображенных на них сюжетов, показывающих извечное противостояние креста и полумесяца.

– Мне пришлась по душе твоя честность, витязь, – молвил Ансельм фон Райс. – Ты поклялся на Библии лекарю Карлу Уммелю не предпринимать попыток к бегству, перебравшись в комнату без внешних запоров, и сдержал слово. Это означает, что ты достойный христианин. Я уверен, боярин Будивид, бежавший из крепости и некоторое время деливший с тобой кров, сговаривал тебя к побегу. Однако ты не поддался на его уговоры. Почему?

– Зачем мне рисковать жизнью, ежели меня и так освободят за выкуп рано или поздно, – пожал плечами Пересвет.

– Резонная мысль! – Ансельм фон Райс покачал головой, откинувшись на высокую спинку стула. – Но ведь и за освобождение Будивида его родственники были готовы заплатить выкуп, а он все же предпочел сбежать, рискуя головой. Как это понимать?

– У Будивида брат чересчур жаден и склочен, поэтому Будивид не хотел быть ему обязанным спасением из плена, – ответил Пересвет. – Будивид слишком горд и заносчив, чтобы быть в долгу даже у родного брата. Такой уж он человек.

– Я здесь за тем, витязь, чтобы сообщить тебе, что выкуп за тебя не придет, – после краткой паузы промолвил тевтонец, с сочувствием взглянув на Пересвета. – Об этом нас известил гонец с русской стороны. По уставу ордена, пленников, за которых не выплачен выкуп, можно обменять на крестоносцев, угодивших в плен. Но на данное время никто из наших братьев не томится в неволе у литовцев. Такое может случиться не скоро, когда опять начнется война между Литвой и орденом. До той поры, витязь, тебе придется быть рабом. – Рыцарь помолчал и добавил: – Либо ты можешь подписать особую бумагу и принести присягу ордену, это избавит тебя от рабства и даже возвысит над обычными мирянами. Ты станешь полубратом согласно внутренней иерархии ордена, благо тебя крестили в купели еще во младенчестве.

– Но меня же крестил православный священник, а не католик, – пробормотал удивленный и ошарашенный Пересвет. – Я чужак для латинской церкви.

– Все мы поклоняемся Отцу Небесному, сыну Его Иисусу и Божьей Матери, и католики и православные, – с неким добрым назиданием в голосе проговорил Ансельм фон Райс. – Чужаками для веры Христовой являются язычники, вроде литовцев и жемайтов. Русь же давным-давно покончила с язычеством, заняв достойное место среди христианских государств. Русские князья испокон веку брали в жены дочерей и сестер германской знати. Вот так-то, витязь.

– Я не понимаю, отчего мои родичи отказываются вызволять меня из плена, – волнуясь, молвил Пересвет. – Тут что-то не так! В этом надо бы разобраться. Нельзя ли послать вашего гонца в Брянск, дабы разузнать все на месте, герр Ансельм?

– Что ж, витязь, я постараюсь это устроить, – сказал тевтонец, – но ты подумай над моими словами. По-моему, ты достоин лучшей доли, чем прозябать в рабстве. Я оказываю тебе покровительство, поскольку взял тебя в плен в честном поединке. Так велит мне устав ордена.

На этом беседа между Ансельмом фон Райсом и Пересветом закончилась. Перед тем как расстаться с пленником, знатный тевтонец пригласил в зал начальника местного гарнизона, которого звали Герберт фон Швайгерд. Это был уже немолодой рыцарь, заметно обрюзгший и полысевший, назначение в Рудавскую крепость стало для этого служаки понижением в карьере за какие-то прошлые грехи.

Ансельм фон Райс повелел начальнику гарнизона, уже получившему взбучку от властей ордена за побег одного из пленников, не запрещать Пересвету гулять по крепости, не запирать его на ночь и тем более не препятствовать его встречам с монахиней Гертрудой.

Герберт фон Швайгерд выслушал своего знатного гостя, выпучив от изумления глаза.

Глава вторая Гертруда

Уже на другой день после отъезда Ансельма фон Райса из Рудавского замка Пересвет случайно подслушал короткий разговор между начальником гарнизона и лекарем Карлом Уммелем. Один из помощников лекаря осматривал затянувшуюся рану на плече у Пересвета, когда за дверью комнаты совсем рядом раздались голоса Карла Уммеля и Герберта фон Швайгерда. Вернее, говорил в основном начальник гарнизона, не скрывая своего злобного раздражения, а лекарю удавалось лишь изредка вставлять краткие реплики.

– Чего вы все носитесь с этим пленным русичем! Какого черта он разгуливает по замку, как у себя дома! – злобствовал Герберт фон Швайгерд. – Молчать, когда я говорю!.. Этот русич неплохо здесь устроился, клянусь Гробом Господним! Он ест и пьет досыта, спит вдосталь на мягкой постели, имеет добротную одежду, а теперь еще и могущественного покровителя в лице Ансельма фон Райса. Этот пронырливый русич даже наложницу заимел, выбрав себе для постельных утех самую красивую из наших монахинь. Не смей меня перебивать, свинья!.. Ты слишком много о себе возомнил, лекаришка! Не забывай, твои покровители в Кенигсберге, а я тут, рядом с тобой, поэтому лучше тебе не ссориться со мной!

Излив свой гнев на старшего лекаря, Герберт фон Швайгерд зашагал дальше по коридору, а Карл Уммель, открыв дверь, зашел в комнату, где находились Пересвет и младший лекарь Эггон.

– Старина Герберт, как всегда, горячится не по делу, – усмехнулся Карл Уммель, встретившись глазами с Пересветом. – Он хочет доказать мне свою значимость, словно я не знаю про его опалу. Пусть мои покровители пребывают в Кенигсберге, но у злобного крикуна Герберта вообще нет покровителей. И этот плешивый недоумок еще смеет грозить мне!

– И все же, герр Уммель, не стоит дразнить бешеного пса, – негромко предостерег старшего лекаря Эггон. – От этого Швайгерда можно ожидать любой подлости, у него же желчь вместо крови!

– Пустое, друг мой, – беспечно отозвался лекарь, усаживаясь на стул. – Ну, как наш пленник?

– Здоров, как бык, – ответил Эггон, похлопав Пересвета по обнаженной спине.

Карл Уммель самолично ощупал плечо и ключицу Пересвета, удовлетворенно кивая головой. Когда Пересвет натянул на себя длинную льняную рубаху и стал затягивать на талии кожаный пояс, Карл Уммель предостерегающим тоном посоветовал ему впредь не гулять у ворот цитадели и вообще стараться меньше попадаться на глаза начальнику гарнизона. Пересвет понимающе покивал.

В июле произошло восстание эстов на острове Сааремаа. Ливонские рыцари, владеющие этим островом, не смогли своими силами справиться с восставшими, поэтому на помощь ливонцам двинулись корабли Тевтонского ордена с войском на борту. В августе восстание на Сааремаа было подавлено соединенными силами крестоносцев.

Среди тевтонцев, вернувшихся с этой недолгой войны, было довольно много раненых. В частности, очень тяжелое ранение получил Ансельм фон Райс. Карл Уммель и его помощники без промедления выехали в Кенигсберг, куда зашли суда с тевтонцами, пришедшие с Сааремаа. Для них там было много работы.