Пересыхающее озеро

— По поводу «Фолкэна», — объяснил сотрудник.

— Да, так что с «Фолкэном»? Что-нибудь нашли?

— Ничего, кроме дорожной пыли, гравия и немного земли, — сказал криминалист. — Мы сделали химический анализ и нашли элементы коровьего навоза или того, на что можно наступить в хлеву или в овчарне. Никаких следов крови.

— Коровьего навоза?

— Да, коровий навоз, но еще песок и всякое дерьмо, как в любом городе. Разве этот человек жил не в столице?

— В столице, — подтвердил Эрленд. — Но он много ездил по стране.

— Ты же знаешь, все это может и не иметь никакого значения, — добавил криминалист. — Столько времени прошло, у машины сменилось несколько владельцев.

— Тем не менее спасибо, — поблагодарил Эрленд. Он повесил трубку, и тут ему в голову пришла одна мысль. Он посмотрел на часы. Уже больше десяти вечера. Но ведь в такое время никто не ложится спать, подумал Эрленд, все еще сомневаясь. Во всяком случае, не летом. В конце концов он решился.

— Алло, — ответила Аста, бывшая подружка Леопольда. Эрленд поморщился. По голосу ему сразу же стало ясно, что она не привыкла к столь поздним звонкам. Даже в летнее время. Эрленд представился, и она спросила, что ему нужно и почему он не может подождать до завтра.

— Естественно, можно и подождать, — ответил Эрленд. — Но мне только что сообщили, что на полу машины сохранились следы коровьего навоза. Я распорядился взять образцы на анализ. Как долго вы использовали машину до того момента, как Леопольд исчез?

— Недолго, всего несколько недель. Думаю, я уже говорила вам об этом.

— Ездил ли он когда-нибудь на этой машине за город?

— За город?

Женщина задумалась.

— Нет, — ответила она наконец, — не думаю. Машина появилась у нас незадолго до исчезновения Леопольда. Помню, как он еще говорил, что не хочет ездить на ней по проселочным дорогам. Они были слишком плохие. Собирался использовать ее только в городе, во всяком случае, в первое время.

— И вот еще что, — обратился к ней Эрленд. — Простите меня, что побеспокоил вас в столь поздний час. Просто эта история… Машина, насколько мне известно, была записана на ваше имя? Не помните, как вы расплатились за нее? Леопольд брал кредит? Или вы оплатили все сразу? У Леопольда были деньги? Вы помните что-нибудь на этот счет?

В трубке повисло молчание, пока женщина блуждала по коридорам памяти, вспоминая то, что мало кто помнит.

— Я ему ничего не одалживала, — наконец сказала женщина. — Точно. По-моему, у него имелась практически вся сумма на покупку автомобиля. Леопольд откладывал деньги, когда плавал, так он мне объяснил. Зачем вам нужно это знать? Почему вы мне звоните в такой поздний час? Что-то случилось?

— Вы знаете, почему он хотел записать машину на ваше имя?

— Нет.

— Вам не показалось это странным?

— Странным?

— Что он не записал машину на себя? Обычно мужчины покупают автомобили и записывают их на себя. Думаю, что исключения крайне редки.

— Я не думала об этом, — призналась Аста.

— Он так сделал, чтобы замести следы, — объяснил Эрленд. — Если бы машину записали на его имя, потребовались бы личные документы, но, похоже, их не было.

В телефоне опять замолчали.

— Но он вовсе не скрывался! — удивилась женщина.

— Возможно, — согласился детектив. — Но похоже, его звали по-другому. Не Леопольд. Вам не интересно узнать, кем он был? Кем он был на самом деле?

— Я прекрасно знаю, кем он был, — обиделась женщина, и Эрленд почувствовал, что она сейчас расплачется.

— Да, безусловно, — подтвердил Эрленд. — Простите за беспокойство. Я не посмотрел на часы. Я свяжусь с вами, если появятся новые детали.

— Я прекрасно знаю, кем он был, — снова повторила Аста.

— Разумеется, — ответил Эрленд. — Конечно, вы это знаете.

21

Анализ коровьего навоза не дал ровным счетом ничего. Автомобиль сменил несколько владельцев, прежде чем его продали в автомастерскую, и любой из них мог наступить в коровью лепешку и оставить след в машине. Тридцать лет назад Рейкьявик походил на деревню, так что хозяину «Фолкэна» даже не требовалось выезжать за черту города, чтобы увидеть коров. Эрленд прекрасно помнил овец, которым удалось вырваться из загона, и прежде чем их хватились, они уже оказались на бульваре Высоких холмов. Он тогда только начинал работать в полиции и следил за дорожным движением. Полицейским пришлось отлавливать тех овец.

Однако вполне возможно, что Харальд, который даже в доме престарелых пытается бодаться, что-то недоговаривает. С того времени, как Эрленд нанес ему первый визит, его характер явно не улучшился. Старик поглощал обед — нечто вроде крутой каши с куском мягкой ливерной колбасы. Его зубной протез лежал на прикроватной тумбочке. Эрленд старался не смотреть на вставную челюсть. Хватало всасывающих звуков и одного вида прилипшей к уголку рта каши. Харальд пережевывал пищу и откусывал кусочки сосиски.

— Мы уверены, что мужчина на «Фолкэне» приезжал к вам с братом на хутор, — заговорил Эрленд, как только чавканье прекратилось и Харальд отер себе рот. Как и в прошлый раз, старик нахохлился, увидев Эрленда, и велел ему убираться. Но полицейский только улыбнулся и уселся как ни в чем не бывало.

— Не хочешь оставить меня в покое, да? — прошамкал Харальд, взглянув с вожделением на кашу. Ему не хотелось есть в присутствии постороннего.

— Ешьте, — приказал Эрленд. — Я подожду.

Харальд недобро посмотрел на него, но полицейский не смутился. Он отвел взгляд в сторону, пока старик вставлял свой зубной протез.

— Чем докажете? — проговорил бывший крестьянин. — У вас нет никаких доказательств, потому что он никогда к нам не приезжал! Разве это законно — обвинять без причины?! Кто дал вам право беспокоить людей в любое время?

— Мы знаем, что этот человек побывал у вас, — повторил Эрленд.

— Пф, чушь! И каким же образом вы это узнали?

— Мы внимательнее осмотрели машину, — объяснил инспектор. В действительности у него не было никаких доказательств, но он чувствовал, что поднажать на старика будет нелишним. Пускай думает, что полицейские и впрямь что-то нашли. — В свое время мы не смогли достаточно хорошо изучить ее. Но с тех пор в криминалистике произошел настоящий переворот.

Эрленд специально подбирал сложные слова. Харальд, повесив голову, по-прежнему смотрел в пол.

— Таким образом мы нашли новые улики, — заключил Эрленд. — В свое время дело не считалось уголовным. Исчезновение у нас обычно не трактуется как криминал, поскольку в Исландии в исчезновениях нет ничего удивительного. Возможно, из-за климатических условий. Или из-за безразличия исландцев. А может быть, с нас хватает уже того, что количество самоубийств в стране зашкаливает.

— А мне-то что до всего этого? — пробурчал Харальд.