Перевал Дятлова. Загадка гибели свердловских туристов в феврале 1959 года и атомный шпионаж на советском Урале

Тем не менее задача установления изотопного состава пыли, оказавшейся на одежде погибших, была решаема. В Свердловске того времени имелись предприятия, оснащенные техникой, необходимой для проведения ядерной спектроскопии или радиометрии. В том же самом Челябинске-40 подобный анализ могли успешно сделать с высокой точностью, располагая буквально долями миллиграмма неизвестного изотопа (или смеси изотопов). Следователь вполне мог получить соответствующую помощь и необходимую консультацию в одной из профильных организаций.

Однако прокурор-криминалист Иванов этого не сделал. Он не только не обратился за подобным анализом, но, напротив, допросив 27 мая 1959 г. главного городского радиолога Левашева, на следующий день — 28 мая — накропал постановление о закрытии дела. Действия следователя на первый взгляд кажутся не только нелогичными или халатными, но по-настоящему преступными.

Но преступником Лев Никитович Иванов, разумеется, не был. Все его действия обретают смысл и логику, как только мы признаем существование «осведомленной инстанции», дававшей время от времени ценные советы и незримо направлявшей ход следствия. Для этой инстанции изотопный состав радиоактивной «грязи» на одежде погибших не был тайной, но для нее было важно, чтобы он остался тайной для всех остальных. Видимо, этот изотоп был настолько специфичен, что любой специалист, не посвященный в скрытую подоплеку случившегося на склоне Холат-Сяхыл, озадачился бы его присутствием на одежде обычных на первый взгляд туристов. Далее мы еще коснемся этого вопроса, подойдем к нему с другой стороны и попытаемся понять, что же такого секретного могла таить в себе радиоактивная пыль на одежде Кривонищенко. Пока же просто примем как допущение, что «осведомленная инстанция» активно стремилась не допустить каких-либо разговоров на эту тему. Погибшие имели много знакомых в среде технической интеллигенции, в том числе и таких, кто, узнав лишнее, мог сделать правильные и слишком далеко идущие выводы. И лучший способ пресечь возможные в будущем сплетни — это прямо сейчас остановить всякую активность следствия.

Что и было проделано. Как это выглядело технически, мы не знаем и не узнаем никогда. Можно лишь предположить, что «осведомленная инстанция» не контактировала с Ивановым напрямую, а действовала через его голову. Известен первоначальный вариант постановления о закрытии дела, в котором Иванов упоминает о результатах физико-технической (радиологической) экспертизы (правда, в присущей ему манере путает Колеватова и Золотарева, но подобной небрежности замечательного прокурора-криминалиста пора уже перестать удивляться).

Областной прокурор Клинов забраковал первоначальный вариант постановления о прекращении уголовного дела по факту гибели тургруппы Дятлова. Косой линией он перечеркнул все пять листов поданного ему на подпись документа, а фрагмент постановления, посвященный физико-технической экспертизе, зачеркнул даже крест-накрест. Это единственное место, подвергнувшееся подобной «правке». Видимо, упоминание о радиологической экспертизе областной прокурор расценил как нечто совершенно недопустимое в документе, с которым могли быть ознакомлены родственники погибших.

Следователь Иванов и его непосредственный руководитель, начальник следственного отдела областной прокуратуры Лукин, видимо, считали, что подготовили вполне приемлемое постановление о прекращении уголовного дела. Областной прокурор не только лишил их этой иллюзии, перечеркнув все пять машинописных листов, но даже оказался вынужден принять на себя роль редактора и лично заняться изобретением нужных формулировок. Конечно, это отнюдь не работа областного прокурора, но ситуация, видимо, была такова, что Клинов не решился передоверить кому-либо столь ответственное дело.

Вариант этот благополучно подписали сам Иванов и начальник следственного отдела областной прокуратуры Лукин, после чего документ попал на стол облпрокурора Клинова. И вызвал ярость последнего. Областной прокурор не поленился перечеркнуть по диагонали каждый лист и собственноручно вписал ценные мысли и суждения, которые надлежало отразить в постановлении. Особый гнев товарища Клинова вызвало упоминание о физико-технической экспертизе — три соответствующих абзаца он зачеркнул дважды, крестом. Это единственное место в тексте, которое подверглось столь истовому вымарыванию.

Окончательный вариант текста постановления о закрытии дела, как нам уже известно, не содержал ни единого слова о факте проведения физико-технической экспертизы.

Именно областной прокурор мог быть тем человеком, который поддерживал контакт с «осведомленной инстанцией» и принимал решения в ее интересах. Хотя возможно, что и он взаимодействовал с представителями КГБ не напрямую, а получал указания от своего руководства из Москвы, т. е. основная координационная работа велась там. Для нас важно, что подчиненные Клинова не вполне ориентировались в ситуации и в силу своей неосведомленности принимали ошибочные решения (ведь Иванов и Лукин не увидели ничего страшного в том, чтобы вставить в постановление о прекращении дела фрагмент, посвященный радиологической экспертизе, за что и были «выпороты» начальником).

Эта «осведомленная инстанция» постаралась остаться незамеченной и не оставить очевидных следов. Ей это удалось — из уголовного дела, которое вел Лев Никитович Иванов, заинтересованность КГБ в определенном исходе расследования явно не просматривается. Однако «уши» Комитета все же выглядывают, как их не прячь. И далее мы покажем, что «ушей» этих (выражаясь более литературно — необрубленных концов) довольно много.

Но, следуя логике нашего повествования, мы пока не станем углубляться в этом направлении, а коснемся другой темы: существующих версий трагедии на склоне Холат-Сяхыл. И лишь показав и доказав несостоятельность всех имеющихся на данный момент объяснений происшедшей 1 февраля 1959 г. трагедии, предложим читателю собственную — логичную и непротиворечивую — версию событий.

ГЛАВА 17 РЕЙТИНГ БЕЗУМИЯ. ВЕРСИИ ГИБЕЛИ ГРУППЫ ДЯТЛОВА НА ЛЮБЫЕ ВКУС И ЦВЕТ

Все многообразие версий случившегося с группой Игоря Дятлова можно свести к трем большим несхожим группам, объясняющим трагедию воздействием факторов следующего характера:

— естественно-природного;

— паранормального;

— криминального.

Естественно-природные версии, как явствует из названия, пытаются объяснить трагические события на склоне Холат-Сяхыл природными явлениями и оперируют естественнонаучными фактами и представлениями в пределах компетенции авторов.

Наиболее аргументированной из всех версий этой категории представляется предположение Евгения Вадимовича Буянова, петербургского исследователя «дятловской» трагедии, о происшедшем на месте установки палатки сходе лавины. Эту версию Евгений Вадимович обосновал в книге «Тайна аварии Дятлова», написанной в соавторстве с Борисом Ефимовичем Слобцовым, неоднократно упоминавшимся в настоящем исследовании участнике поисковой операции. Нельзя не отметить, что книга получилась очень познавательной, даже о весьма скучных сугубо технических и математических материях авторы сумели написать живо и занимательно. Книгу эту можно рекомендовать к прочтению даже с целью простого расширения кругозора — время не будет потрачено зря. Не в последнюю очередь именно благодаря литературным достоинствам работа Евгения Вадимовича Буянова получила не только широкую известность, но и популярность. Сторонников его гипотезы обычно называют «лавинщиками».

Согласно «лавинной» версии, сход лавины спровоцировали неосторожные действия туристов, «подрезавших» пласт снега

при выравнивании площадки под палатку. Из-за этого выше по склону образовалась стенка, верхняя часть которой в какой-то момент подвинулась вниз, завалив частично палатку и находившихся внутри людей. Строго говоря, это была не лавина в традиционном понимании, когда снежный вал хаотично летит по склону, а подвижка снежной плиты на несколько десятков метров. Подвижка эта зацепила часть палатки, дальнюю от входа, передняя же не пострадала. Крепкий спрессованный (фирновый) снег толщиной около 50 см вполне способен причинить оказавшемуся под ним человеку тяжелые физические повреждения, так что травмирование Дубининой, Золотарева и Тибо-Бриньоля получает, вроде бы, вполне логичное объяснение. Оставшиеся нетравмированными члены группы предприняли все возможные меры по самоспасению — они нанесли большое число незначительных порезов правого (если смотреть со стороны входа) ската палатки с целью определить толщину завалившего их снега и обеспечить доступ воздуха, после чего серией длинных разрезов сделали выходы для себя и товарищей. Через эти разрезы-выходы они вытащили тяжелораненых друзей на склон и приняли необходимые меры по их утеплению — этим объясняется тот факт, что Золотарев и Тибо-Бриньоль были одеты лучше других членов группы. Последний, чей висок был раздавлен объективом фотоаппарата, находился к тому моменту уже в бессознательном состоянии. В подтверждение этого «лавинщики» ссылаются на то, что в кармане куртки Тибо лежали перчатки, а в валенке — сбившийся шерстяной носок. Дескать, если бы Николай находился в сознании, он обязательно надел бы перчатки и вытащил из валенка мешавший ноге носок.