Перевернутые дни

— Сударыня, а вы видели приезд председателя? Нет? Жаль. Там было столько цветов… Весь аэропорт в цветах. Вам бы понравилось.

Лифт остановился на двадцать третьем этаже. Казак выволок Ивана из кабины и послал едва не падающей в обморок женщине воздушный поцелуй. Когда створки лифта сомкнулись, клон с помощью двух солдат поставил пленника на ноги. Иван, все еще держась за живот, выпрямился и равнодушно взглянул на Казака.

— Сам стреляй.

— Снова неправильный ответ, — сказал клон, правда, теперь воздерживаясь от рукоприкладства. — Я могу, конечно, заменить тебя еще одним дубликатом…

— Мог бы — уже б заменил.

— Верно, — согласился Казак. — Это слишком расточительно. Клоны недешевы. А потому я использую все-таки тебя, хочешь ты того или нет. Будешь упираться — накачаем наркотиками, и тогда с места преступления тебе не уйти, пойдешь на дело добровольно — все договоренности останутся в силе. Никакого преследования со стороны ЦГМ не будет. Решай. Только прямо сейчас.

Решать было особо нечего. Иван понимал это не хуже Казака. А еще он отлично понимал, что последует за убийством председателя. Международный скандал — слишком мягкое определение. Убийство Мао создаст настоящий "казус белли" — формальный повод к войне, как это случилось в четырнадцатом году двадцатого века в Сараево. Кому это было выгодно, кроме радикально настроенной части китайской правящей верхушки и ставшего ее опорой Центра генетических модификаций с целой армией хунвейбинов? Больше никому. Получалось, что Ивану предстоит продать свою страну в обмен на собственную жизнь. И выбора у него нет. Даже если спровоцировать Казака на убийство Ивана прямо сейчас, все равно труп русского диверсанта обнаружится в полдень на балконе и с винтовкой в руках, а к вечеру "экспертами" будет доказано, что жизнь председателя оборвала пуля, выпущенная именно из этой винтовки. Значит, нужно бороться до конца. Как — неизвестно, но главное — не сдаваться.

— Покажи мою позицию, — принял решение Иван.

— Другое дело, — Казак фамильярно хлопнул его по плечу. — Идем, на этом этаже располагается вход на балконы зала для церемоний.

Они прошли на один из балконов правой стороны, и Казаков внимательно осмотрелся. В драпировке ограждения была сделана небольшая аккуратная дыра. Стрелять следовало через нее. Пороховая винтовка была дорогой, но максимально простой. Однозарядной, с отличной оптикой и без всяких глушителей. В зале с такой хорошей акустикой грохота от нее должно было получиться, как от горного обвала.

— В прицеле красная точка, видишь? Иван заглянул в прицел. Внутри него мигала маленькая красная лампочка, почти как в видоискателе камеры.

— Ну.

— Это условный сигнал. Как только загорится, стреляй.

— Для синхронизации с выстрелами других снайперов? — предположил Казаков.

— Именно так. Палить можешь куда угодно.

— Патроны будут холостыми?

— Патрон, — уточнил Казак. — Один, но боевой. Если ты пожелаешь выстрелить не в Мао, а, например, в меня или в генерала Сина, учти, что в этом случае "бинов" никто не отзовет. Они поймают тебя и посадят на бамбуковый кол. Это я так, на всякий случай…

— Я понимаю, — Иван кивнул. — В Отто можно?

— В принципе, да, но нежелательно, — Казак усмехнулся. — Если уж так чешутся руки отомстить Валенштайну, можешь убить его морально. Он будет с Анной. Она, правда, слегка подправила внешность, но тебя этот маскарад не обманет. Пристрели сучку — положишь Отто на лопатки. Слабо?

— Я подумаю.

— Подумай. Время еще есть. Но лучше стреляй в охрану председателя. Тебе же выгоднее. Когда начнешь удирать, одной гончей у тебя на "хвосте" окажется меньше.

— Спасибо за совет.

— Родной душе — ничего не жалко, — Казак громко рассмеялся.

Иван стиснул зубы и промолчал. На кону стояло слишком многое, чтобы просто взять и столкнуть сейчас эту "родную душу" вниз. Слишком многое…

* * *

До приема оставалось два часа, когда здание правительства начало переполняться офицерами ЦГМ, сотрудниками охраны председателя и чиновничьей братией. В такой обстановке, по большому счету, можно было раствориться не одному и не двум снайперам, а целой диверсионной группе.

Казак запер Ивана в специальной глухой комнате все на том же двадцать третьем этаже и оставил неподалеку от дверей двоих опытных "бинов". Самому клону поступил экстренный вызов от секретного агента. Он спустился на третий этаж и, миновав безучастных штатных охранников Дома правительства, быстро вошел в один из кабинетов. Жалюзи на окнах были закрыты, и в помещении царил полумрак. Женщина-агент сидела в кресле и курила длинную сигарету.

— Ты хотела меня видеть? — Казак подошел к креслу и присел на подлокотник, обняв женщину за плечи.

— У меня есть срочное сообщение… — она сделала паузу. — Но кроме того… я действительно хотела тебя видеть.

Она чуть приподнялась и впилась губами в губы Казака Их поцелуй был долгим и горячим. Клон с трудом оторвался от этого занятия и положил ладонь женщине на грудь.

— Постой. Сначала дело.

— Да… — она дышала возбужденно, и голос ее стал чуть ниже. Прости… я не сдержалась. Ласки этого человека такие пресные… порой я схожу с ума от невыносимого желания бежать куда глаза глядят, лишь бы вырваться из осточертевшего замкнутого круга! Я постоянно думаю о тебе.

— Вокруг немало достойных "бинов". Если тебя не удовлетворяет наш солнцеподобный Отто, ты могла бы воспользоваться ими.

— Мне нужен только ты!

— Клоны не могут иметь привязанностей, — Казак отрицательно покачал головой.

— Так решили люди! Но мы не куклы! Мы те же люди, только иного происхождения! У нас есть чувства.

— У нас нет чувств, Анна, — строго возразил Казак. — Мы слишком рациональны для этого.

— Ты хочешь, чтобы это было так, но на самом деле… — Анна тяжело вздохнула. — Я понимаю, что всем обязана Отто, но я люблю тебя. Иначе я не стала бы тебе помогать.

— Это не любовь, — сурово сказал клон. — Мы слеплены из одного теста, и это делает нас близкими по духу. Почти родственниками.

— Ты не хочешь меня понять, — Анна огорченно взглянула на Казака. Хорошо, думай, как знаешь. Я пришла предупредить: Отто что-то затевает. Сегодня на приеме.

— Это не секрет, — Казак усмехнулся. — Мы с Отто и генералом разрабатывали операцию совместно.

— Нет, я думаю, у Валенштайна есть какой-то другой план, — девушка нежно провела рукой по щеке офицера. — Будь осторожен.

— Ерунда! — убежденно заявил Казак. — Отто не может вести двойную игру. Он вложил в наш замысел просто невероятные деньги.

— Ты думаешь, он не ценит мир на континенте больше всех этих денег?

— Кто? Валенштайн? — Казак рассмеялся. — Будь он русским, я мог бы на миг заподозрить его в патологическом патриотизме, но ведь он американец! Его отечество — деньги. Война принесет Отто баснословные прибыли. Какое ему дело до моральных последствий конфликта в Евразии? Нет, исключено, Валенштайна не может замучить совесть. У него никакой совести попросту нет. Если б она у него была, он вышел бы из игры еще два года назад, когда наш проект только набирал силу.