Перевернутые жизни
Шрифт:
Уже в квартире мы слились в поцелуе, пока не дошли до заправленной кровати. Мы разделись, переходя к «сладкому» в нашей встрече. Тяжело дыша, пришло время, чтобы дружок поднялся, но ничего не выходило. Стыд и злость накатили на меня волной, Аня смотрела на попытки возбуждения члена.
– Могу помочь, – предложила она.
Она поглаживала мне член, увеличивая скорость движений, пока откровенно не начала мастурбировать мне. Он вставал понемногу, словно никуда не торопился, и нет никакой необходимости. Внутри таились обида и ненависть, всё шло не по плану. Я был на взводе, эрекция проходила медленно, но верно, когда же член всё-таки возбудился, то всё вышло раньше положенного времени. Я подавил нервный смешок, ничего подобного со
– И всё? – с печалью спросила девушка.
Я предложил ублажить ее пальцами, дабы счет стал равным. Во время ласки она спросила:
– Ты проходил под деревьями, почему у тебя на голове веточки?
Я помотал головой, избавляясь от неких веток, которые приметил еще Игорь.
– Так лучше? – Она покачала головой. – Они мешают доставлять тебе удовольствие?
– Нет.
Она ушла, после ничьи ничего не сказав. Я лежал на кровати, думая, что это высшее предательство от собственного тела. Тут, назло моим словам, пошла эрекция. Я взял подушку и закричал в нее, выплескивая всю злость, обиду, печаль и остальные эмоции, испытанные за ужасный вечер.
Не дожидаясь следующего дня, успокоившись, я поднялся, проходя в коридор. Мной двигал гнев, только он один поселился в голове. Взяв пакет, я запихнул кейс в него, стараясь не касаться противного предмета, принесшего мне столько несчастья. Завязав конец пакета, в котором находился ненавистный предмет, я надел тапки, накинул куртку и в шортах вышел на улицу. Ветер развевал волосы, в которых таились веточки, невидимые мной. Я дошел до мусорных баков и выкинул пакет с мусором.
Перед сном принял душ и принялся разглядывать отражения. Никаких веток не наблюдалось, только светлые волосы, вымытые теплой водой. Вначале меня облила горячая вода, раздражив кожу, и теперь я походил на жареную сосиску. Выключив свет в спальне, на меня напал сон, забрав в свой мир.
Утром я обнаружил кейс на прежнем месте, в коридоре на тумбочке. Этот день я не забуду никогда. Я готовил яичницу, всё шло прекрасно. Меня смутило появление кейса в квартире. Я испугался, но понял, что ничего поделать с ним не могу. Надо жить дальше, авось всё вернется на свои места. Завтрак прошел без происшествий, никогда я так не радовался простым вещам.
Идя в пиццерию, где планировал пообедать, я посмотрел по сторонам, переходя дорогу – никаких машин. Всё шло замечательно, и когда передо мной встала задача перейти дорогу через трамвайные пути, я остановился. Вокруг шли люди, недовольно обходя меня. На улице царил час пик, все вышли пообедать. Я двинулся в путь, вдали слышалась приближающаяся электричка, я знал, что должен остановиться, и так и поступил. Электричка совсем была рядом, но люди ее словно не замечали, они продолжали движение. Я же стоял на месте, пока меня не толкнул мужчина, что привело к падению. Электричка приближалась, я понял, что не могу встать. Люди остановились как вкопанные. Звук торможения, но я ничего до сих пор не мог сделать, вот перед глазами борт электрички. Кое-как я перекатываюсь, а после наступает тьма и боль, боль, боль.
Меня ослепляет белый свет флуоресцентных ламп. Голоса окружают, не переставая жужжать, как мухи. «Неужели я выжил?», – только и подумал я, впадая в небытие. Проснулся я от переговоров двух людей. Взгляд размыт и не дает мне увидеть говорящих, мозг готов заснуть вновь, но я перебарываю это желание. Передо мной врачи, в этом нет сомнений, белые халаты выдают их профессию, а значит, я в больнице. «Или в морге», – пробегает жуткая мысль.
– Проснулся, – шепнул врач.
– Здравствуйте, – прозвучал женский голос.
Я окончательно настроил зрение, различая лица, спрятанные под маской.
– Что со мной? – пробормотал я слабым голосом. – Я не умер?
– Нет, – ответил врач. – Вы живы – это главное.
– Но ведь я попал под электричку, почему мне было больно? – непонимающе спросил я.
– Вы потеряли кисть, –
сообщил врач.Новость я воспринял так, словно всему миру конец, но всё сказанное – дурацкий розыгрыш. А рассмеялся, слабо, но взглянул на правую руку – мою рабочую руку – и обнаружил, что культя закутана бинтами. Нет никакой ладони. Тогда-то я закричал, матерясь на всю палату.
Стоя в коридоре у тумбочки, где лежал беззаботно кейс, я прожигал вещь взглядом, ненавидя каждой клеточкой тела. Я только вернулся из больницы, мне дали выходные на время восстановления. Может, вообще уволят, просто не готовы сообщить об этом сейчас. Хотят подготовить почву для сногсшибательной новости.
Взяв кейс в комнату, я положил его на кровать, устроившись в кресле напротив. Мы играли в гляделки, я плохой коп, он подозреваемый преступник. Долго продолжаться игра не могла, он уже победил, и я это понимал, как то, что теперь инвалид и буду получать льготы по инвалидности. Стану по-другому жить, начиная с приспосабливания в управление левой руки. Я поднялся, подойдя к злосчастному кейсу. Открыл замки, наполняя спальню щелчком, и приподнял крышку.
Кейс пустовал.
Я смотрел на пустоту около пяти минут, пока не понял, что мне мешает что-то в волосах. Что-то застряло в них. В зеркале я увидел на голове не просто веточки, как говорили Игорь и Аня, а венец с колючками. Это был не простой венец, где-то я его наблюдал, но вспомнить никак не мог. Снять мне венец с головы не удалось. «На кисти дело не ограничится», – понял я, готовый лечь на пол, впадая в транс на оставшуюся жизнь. Вместо этого я включил старый ноутбук, открыв интернет. Вбил в поисковой строке «Венцы» и стал разглядывать результаты.
Много вариантов я просмотрел, но нужного так и не увидел. Собираясь спуститься на улицу и купить банку пива, дабы расслабиться на все сто, мой взгляд наткнулся на икону. Изображенный Иисус Христос смотрит вниз, опустив голову, взгляд наполнен болью. На голове венец.
Не поверив глазам, я вновь открыл интернет, ища ответ на один интересующий вопрос: «Что за венец носил Иисус Христос и что он символизирует?». Я догадывался, какой в итоге получу ответ, но мне было необходимо подтвердить теорию на деле. Все мысли подтвердились, на моей голове сейчас находился Терновый Венец, означающий боль и страдания.
Я получил ответы и знал, что делать дальше. На кейсе больше не значилось: «Барников О.Л.», теперь было написано: «Кременов Д.В.», что совпадало с моими инициалами. Вернувшись к зеркалу, я дотронулся до Венца, ощущая всю реальность его существования. Подушечкой пальца я прикоснулся к выпирающей ветке и почувствовал боль. Одной рукой я снял Венец, положив в кейс. Мой путь лежал к ближайшей остановке.
По пути меня преследовали вопросы морали. «Готов ли я передать боль невинному человеку, который захочет вернуть мой кейс? Он будет страдать, его жизнь перевернется. Дело может не ограничиться потерей руки. Судьба прячет козыри в рукавах, не готовая еще выкинуть их на стол». Я не мог с собой ничего поделать, мне надоело испытывать боль каждый день. «А ведь есть люди без кейса, которых боль подстерегает на каждом углу, не давая спокойно жить. Готов я пожертвовать собой, чтобы закончить этот порочный круг? Нет. Не я уж точно. У меня кишка тонка попрощаться с жизнью».
Я добрался до остановки в половине десятого. Небо потемнело, а я сидел на лавочке, ожидая любого автобуса, пока кто-то не подсядет рядом со мной. «Я действительно ничего не могу сделать». Ко мне подсел парнишка лет двадцати, с темными волосами, прикрывающими уши, от них идут провода. Он качал головой в такт музыке, проигрывающей в наушниках, невидимые для остальных людей. «Сомневался ли тот мужчина, который оставил кейс? Терзала его мысль, что я буду страдать?». К остановке подъехал автобус.