Перевернутый крест

– Ага! – подтвердила Лилиана, пристально разглядывая девочку и ощущая в ней присутствие одной из тех темных потусторонних сущностей, которым сама верно служила. – Мы приезжали по вызову Алины Борисовны.

– Сеанс прошел успешно? – заговорщицки подмигнула «целительнице» Света.

– Да! – Поняв, что голосом девчонки говорит инфернальный повелитель, Лилиана аж затрепетала в благоговейном страхе.

– Ладно, езжайте, – милостиво разрешила Светлана и, проигнорировав застывшего в недоумении отца, первой зашла в дом...

Приготовленный Елизаветой вкусный обед семейству Яковлевых не понравился. Более того, вызвал злобные нарекания.

– Дерьмо! – поковыряв вилкой в тарелке, зарычала Светлана. – Ненавижу вареное-жареное и тем паче овощи! У тебя, Лизка, руки из задницы растут! Ни к чему не пригодна, дрянь приблудная! (Лучевская была беженкой из озверевшей от независимости Латвии [30] , круглой сиротой и не имела в России ни кола ни двора).

– Правильно! – поддержал сестру Гена. – Отвратная жратва. – Он демонстративно шарахнул тарелку об пол. Отец с матерью покивали в знак согласия, а Галина Аркадьевна, скорчив свирепую гримасу, погрозила домработнице костылем, с которым не расставалась после недавнего вывиха.

30

Яростная русофобия правителей Латвии и Эстонии объясняется в первую очередь комплексом национально-исторической неполноценности, поскольку эти «государства Балтии» практически никогда самостоятельными государствами не были (за исключением краткого отрезка времени между Октябрьской революцией и Второй мировой войной, а также нынешнего лихолетья). Их земли постоянно переходили из рук в руки. От русских к немцам, затем к шведам, потом снова к русским... Кстати, столица Эстонии Таллинн – на самом деле построенный новгородцами город Колывань, а латышскую Ригу основали немецкие рыцари с первоначальной целью складывать получаемую от местных племен дань (и по-немецки, и по-русски слово «рига» означает сарай, амбар).

– Сгоняй, сволочь, в село, за свежим продуктом! Притащи ма-а-аленького живого теленка! – оскалив зубы, приказала Елизавете Светлана.

– Сырое мясо – лучшая в мире пища! – кривляясь, заявил Гена.

– А свежая кровь чрезвычайно полезна для организма! – поддержала отпрысков Алина. – Ведь правильно, Коля?

– Естественно, – расплылся в жуткой улыбке банкир.

– Ва-а-асилий! – громогласно позвала Крылышкина Алина. – Доставь девку в село! Да смотри, чтоб не удрала с деньгами, сучка!!!

ГЛАВА 7

«Мерседес» мелко подпрыгивал на неровной проселочной дороге. За рулем сидел Крылышкин. Рядом, съежившись, плакала Елизавета.

– Вася! Христа ради увези меня в город! – жалобно просила она шофера-охранника. – Неужели ты не видишь, чтоздесь творится? В Яковлевых бесы вселились! Разве не замечаешь, какони изменились?!

– Заткнись, дура богомольная! – мстительно усмехался Крылышкин. – Не дала мне вчера вечером? Не дала! Целку, блин, из себя корчила! А теперь я из-за тебя, недотроги, должен с хозяевами отношения портить? Высокооплачиваемую работу терять? Ну не-е-ет! Не дождешься!

– Ты не понимаешь, Василий! – всхлипывала девушка. – Они собираются есть сырое мясо, пить кровь...

– Подумаешь! – глумливо фырчал шофер-охранник. – Со вкусами не спорят! Гы-гы!!! А на твои христианские закидоны я плевать хотел с высокой колокольни!

Въехав в село, машина затормозила возле добротного двухэтажного бревенчатого дома, окруженного аккуратно выкрашенным в синий цвет штакетником. На обширном подворье прогуливались белоснежные куры, в хлеву мычала скотина.

– Вот те и харч для хозяев! – довольно потер ладони Крылышкин. – Щас затаримся без проблем!

На шум мотора во двор вышел худощавый жилистый мужчина лет тридцати, при ходьбе заметно приволакивающий правую ногу.

– Хотим купить теленка, – важно объявил Крылышкин. – Сколько запросишь? А ты пошевеливайся, святоша! Топай в хлев! Осмотри товар! – распорядился он, грубо вытолкнув из салона машины Лизу.

– Почему девушка плачет и почему ты так хамски с ней обращаешься? – ровным голосом спросил мужчина, устремив на мордастого шофера-охранника твердый, проницательный взгляд серых глаз.

– Не твое собачье дело, калека! – огрызнулся Крылышкин. – Лучше держи пасть на запоре, а то вторую ногу поломаю!

– Подойдите сюда, пожалуйста, – не реагируя ни на оскорбления, ни на угрозы Василия, обратился к Лучевской сероглазый, – объясните, что происходит?

– Мы из красного особняка... Прислуга! Вчера туда въехали наши хозяева, а сегодня с ними стало твориться нечто невообразимое! Отказываются от нормальной пищи, требуют сырое мясо, свежую кровь! Велели привезти маленького живого теленка! – скороговоркой выпалила Лиза. – Я хотела уехать в город от греха подальше, но... – Девушка замолчала в нерешительности.

– Но этот нагловатый тип отказался выполнить вашу просьбу, – спокойно продолжил незнакомец. – Я правильно понял?

Лиза потупилась.

– Меня зовут Константин Фролов. Зайдите пока в дом, – предложил Елизавете сероглазый, – я разберусь с вашими проблемами!

– Ты на кого вякаешь, падла? – взорвался самолюбивый Крылышкин. – Ты кого «наглым типом» обозвал? И куда без спросу девку забираешь? С проб-лемами он, видите ли, разберется! Ха, да я тебя, заморыша, в порошок сотру!!! – Воинственно стиснув кулаки, Василий выбрался из «Мерседеса». По сравнению с хозяином усадьбы он выглядел более чем внушительно – рост метр девяносто, бычья шея, бугристые накачанные мышцы...

– Угомонись, парень, – не повышая голоса, посоветовал Фролов. – Я не хотел бы причинить тебе боль.

– Чо-о-о?! Причинить боль?! Мне-е-е?! Ах ты, мозгляк! Зашибу в натуре!!! – Окончательно озверевший Крылышкин бросился на дерзкого «мозгляка» и... нелепо перекувырнувшись в воздухе, с размаху треснулся лицом о землю [31] .

– Еще добавить или достаточно? – невозмутимо осведомился Константин.

– Достаточно! – просипел оглушенный Василий.

– Деньги у тебя или у девушки?

31

Судя по всему, Фролов применил один из приемов системы Кадочникова, отдаленно напоминающей айкидо, но во много раз более эффективной. Необходимо отметить, что русские стили рукопашного боя (просьба не путать с языческими, псевдорусскими типа «славяно-горицкой борьбы») всегда были гораздо эффективнее широко разрекламированных восточных единоборств. Самым страшным из русских боевых искусств считается так называемый «казачий приклад», где большинство приемов – смертельные. Кстати, когда во второй половине XIX века Япония открыла свои границы для иностранцев, японский император начал набирать личную охрану исключительно из числа русских бойцов. В основу физической подготовки наших диверсантов также положены русские школы рукопашного боя.

– У м-меня!

– Тогда убирайся отсюда! – Не обращая больше внимания на поверженного противника, сероглазый похромал к дому...

* * *

Уныло, как побитый пес, шофер-охранник приплелся обратно к хозяевам, и лишь только, запинаясь от смущения, он доложил о произошедшем в селе досадном инциденте, на него обрушился неистовый шквал оскорблений. Разъяренные господа Яковлевы внешним обликом чрезвычайно напоминали выходцев из преисподней и в выражениях не стеснялись.

– Тупорылое, трусливое животное! – исходя пеной, визжала фиолетовая от злобы Алина. – Никчемный мешок с говном! Чтоб ты сгнил заживо!!!

– Пидор вонючий! Выкидыш обезьяний! – вторил жене мертвенно-бледный, с горящими как угли глазами Николай Юрьевич.

Мимо виска Василия пролетел костыль, запущенный воющей, словно взбесившаяся гиена, мадам Кузиной.

– На мясо его!!! На мясо!!! – надрывался Гена. – Крови хочу!!!

– Идея неплохая! – поддержала брата Светлана. – Пожалуй...