Переводчица

Смех и дверь снова хлопнула. Быстрый ледяной душ, быстрые сборы, эвакуация. Мысли о еде возвращают к ней и я прохожу мимо ресторана прямиком в бар. Сажусь к окну, закатываю два двойных виски и выпиваю оба залпом, хотя предполагал второй посмаковать. Из фарфоровой, мать его, чашки!

Заказываю ещё, окидываю взглядом помещение и досадливо морщусь: ни одной достойной кандидатуры. Посижу немного, подожду… Уставился через окно на улицу, устремив свой взгляд на уровень метра от земли и, спустя двадцать минут, наконец-то высмотрел две отличные женские задницы в коротеньких платьицах в сопровождении одной мужской. Поднимаю взгляд и вижу переводчицу в компании той странной парочки из фойе.

«Блондинка ничего» — вспоминаю тут же. Бросаю деньги на стол и выхожу, успев заметить, как они сворачивают на другую улицу.

Иду следом, чувствуя себя маньяком в длинном плаще на голое возбуждённое тело, поворачиваю и не понимаю, куда они делись. Флешбек до исчезнувшего такси, но на блондинку я уже настроился… поищем. Всего четыре бара на улице, по обе стороны от дороги.

Нашёл в третьем. В караоке.

Устроился за самым дальним столиком, решив пока не привлекать к себе внимания и дать девчонкам хорошенько надраться. Так проще… может, получится организовать тройничок? Давно так не забавлялся. Пару месяцев так точно.

Спустя час понял, что с тройничком не проканает. Переводчица почти не пьёт, зато блондинка отдувается за всю троицу. Если она вырубится за столом, это будет весьма некстати. Поднимаюсь, чтобы осчастливить их своим присутствием, но блондинка подрывается и силком тащит переводчицу к пустующему микрофону. Их спутник свистит со своего места, а коварная блондинка быстро улепётывает со сцены, оставляя немного смущенную переводчицу одной. Хрупкая, беззащитная, в кругу яркого света. Слегка щурится и улыбается.

— Давай нашу! — орёт блондинка, а переводчица делает то, чего от неё не ожидал никто, кроме её друзей. Я в особенности.

Суёт в рот средний палец, высовывает и показывает блондинке, нахально ухмыляясь. В зале взрываются хохотом и свистом, я оседаю за свой столик, а она выбирает песню на экране и начинает петь какой-то заунывный романс на французском. Хорошо, что сел. Даже если бы она затянула шансон, от звуков её голоса пробирало до мурашек, а от перепадов ангелочек-бес-ангелочек слегка штормило, хотя, не исключаю вероятности, что причина во втором случае в количестве выпитого за короткий промежуток времени. Короче, я залип. Вышел из бара под оглушительные овации и, слегка пришибленный, пошёл обратно в отель. Поищу кого-нибудь там.

Засел в баре при отеле, с удобствами расположившись на диванчике, но день как начался погано, так и обещал закончиться: спустя десять минут с диким ржачем ввалилась вся троица и уселась на высокие стулья у бара, спиной ко мне.

Буравлю взглядом блондинку, но этой, походу, надо засандалить по самые гланды, чтобы она, хотя бы, немного оклемалась. А вот брюнеточка напряжена. Не смеётся уже, сидит прямо и неподвижно. Не сутулится, даже шею как будто бы вытянула. Отрываю взгляд от её ягодиц, выходящих за границы барного стула, и понимаю, что она смотрит прямо на меня через зеркало за барменом. Встречаюсь с ней взглядом и она тут же отводит свой.

— Да бли-и-и-н! — громко стонет блондинка через минуту. — Ну Ди!

Переводчица сползает со стула и целует её по обеим щекам, явно прощаясь.

— Ты так легко не отделаешься! — фыркает блондинка и целует её в губы, ухватив обеими руками за лицо.

— Начинается… — их спутник закрывает глаза одной рукой, я пытаюсь не поддаться рефлексу и не потянуться, чтобы придержать отпавшую челюсть.

Это не просто чмок в губы с последующим идиотским хихиканьем. Это полноценный поцелуй! Долгий! Горячий! Чувственный! С языками!

— Да хорош уже, ну! — не выдерживает парень, а мне хочется запустить ему в голову свой стакан. В смысле хорош?!

Краем глаза вижу ошалевшего от своего счастья бармена, зависшего с фужером в одной руке и белоснежным полотенцем в другой, и в этот момент брюнеточка резко отстраняется, быстро целует в щеку парня и выходит из бара, громко цокая каблучками.

Я поднимаюсь и иду к блондинке, забив на то, что мой стояк видно невооружённым глазом с довольно приличного расстояния. Беру её за руку, она берет свою сумочку и делает ручкой парню.

— Ну, ахереть… — бормочет нам вслед недовольно.

Я немного тороплюсь, шагая шире, чем нужно для комфортного перемещения в пространстве моей спутницы. Просто хочу успеть к лифтам до того, как брюнеточка уедет. Хочу, чтобы она стояла рядом, когда я зажму её подругу в углу. Хочу, чтобы вспоминала, как я делал всё то же самое с ней. Чтобы пыталась не смотреть, но в тесном пространстве всё равно видела меня боковым зрением. Чтобы захотела присоединиться. Или мастурбировала в своём номере, слыша нас через стенку. Тоже сойдёт. Но её не было. И это, сука, сбило весь настрой! Не критично, но острота ушла, придётся фантазировать.

Орала она так, что мастурбировать должен был весь этаж. Этаж снизу и сверху, если бы таковой был. Хрипло, пьяно, отвратительно вызывающе. Я целую вечность не мог кончить, выехал тупо на механике, на трении, на бесконечно, методично повторяющихся движениях. Помылся, собрал барахло в тусклом свете ночника и свалил из номера за час до того, как было нужно.

И встретил её внизу, сидящей на диванчике и сладко спящей, свесив голову к груди. Сел рядом и вырубился.

7.

Неловкий кашель рядом и ещё более неловкое пробуждение. Я открываю глаза, понимаю, что привалилась на чьё-то весьма удобное плечо, которого совершенно точно не было рядом, когда я засыпала, и тут же подскакиваю с дивана, как будто вместо подушки под моей задницей какой-то шутник пристроил катапульту.

— Там такси приехало, — мямлит Кирин и Тимур встаёт, разминая шею.

Нахрена он плюхнулся вплотную? Места в лобби столько, что можно не просто сесть не касаясь, можно с комфортом развалиться во весь его рост! Например, на диване рядом! А ещё можно поспать в своём номере. Хотя, нет, там Лилька, я бы сама ушла.

Загружаемся в такси, я закрываю глаза и пытаюсь уснуть вновь, но воспоминания о вчерашнем вечере настырно лезут в голову.

— Что у тебя с красавчиком-начальником? — деловито осведомляется Лиля, едва проходит в мой номер. Швыряет мне в лицо своё платье и приказывает: — Снимай свой монашеский наряд.

Кошусь на единственное платье, которое прихватила с собой, и тут же начинаю расстёгивать молнию. Не монашеское, конечно, но явно не для похода по барам и на фоне Лильки буду выглядеть ханжой.

— Ничего, — отвечаю равнодушно, — он козёл и бабник, с которым потом придётся работать.

— Значит, мой, — Лиля плотоядно ухмыляется и поправляет грудь перед зеркалом, пытаясь собрать воедино всё то, что хотелось бы иметь.

— Я так понимаю, сегодня обломится всем, кроме меня? — с кислой миной уточняет Лёва.