Переворот.ru
Шрифт:
— Надеетесь за копейку купить канарейку? Так не бывает, Миша.
— Это называется минимизации рисков, если ты не в курсе.
— Короче, обосрались…
— Борис, тебе лучше вернуться туда, откуда ты пришёл. Пока время есть.
— Как вы все предсказуемы, ты бы знал!
Борис Михайлович сунул правую руку в карман.
Охранники напряглись, как псы на поводках.
Громов с ходу оценил ситуацию как полностью безнадёжную.
Неандертальцу было достаточно танком рвануть вперёд и сгрести лапами двух противников. Даже оружия не потребуется, умрут сами в страшных муках, расплющенные стальными тисками.
Уйти с линии атаки не даст охранник, что стоял за
— Миша, уйми своих рексов, — ровным голосом произнёс Борис Михайлович. — Мне нужно позвонить и дать «отбой».
— Конечно, звони, Боря.
Услышав голос хозяина охранники немного расслабились.
Борис Михайлович достал мобильный.
— Так, значит, «отбой»? — спросил он, набрав номер.
— «Отбой», Боря, «отбой».
— Ну, как скажешь… — Он прижал трубку к уху. — Алло? Дар-аль-харб. [71]
Менее радикальный взгляд делит мир на страны дар-аль-ислам и дар-аль-куфр («земли немусульман»). Между ними может быть заключён договор о мирных взаимоотношениях, и тогда странам «неверных» присваивается статус дар-аль-ахд — «земли договора». Только открытое военное противостояние или гонения на мусульман могут превратить дар-аль-ахд в «Землю меча» со всеми вытекающими последствиями.
71
— «Земля меча». По ордотоксальному исламскому мировоззрению мир разделён на две части: дар-аль-ислам («Земля покорности») и дар-аль-харб («Земля меча»); дар-аль-ислам населена мусульманами (досл. «покорными воле Аллаха»), дар-аль-харб — земли, которые предстоит привести к покорности воле Аллаха. Население дар-аль-харб условно делится на «людей Книги» (иудаистов, христиан и зороастрийцев) и язычников. «Люди Книги» могут остаться в своей вере, если их общины признают над собой верховную власть ислама. Что, в частности, выражается в выплате налога и в ограничении на культовые обряды, дабы «не раздражать ими правоверных», например, снятие крестов с церквей и запрет на крестный ход. У язычников выбор невелик: либо принятие ислама, либо поголовное уничтожение. На «Земле меча» нет ограничения на применяемые средства против неверных, а «джихад» — покорение дар-аль-харб считается главной обязанностью правоверного, что может выражаться как в личном участии в боевых действиях, так и в виде выплаты «налога на войну».
Лицо неандертальца вдруг смялось. Из левого виска выбило кровавый ком. С хрустом треснуло перебитое колено, на гравий плеснуло красным. Неандерталец завалился набок и рухнул всей своей массой на землю.
В ту же секунду за спиной Громова чавкнуло, словно кто-то ногой раздавил помидор. Боковым зрением он увидел, что охранник падает, левой рукой зажимая фонтан крови, хлещущий из горла.
Ноги Громова сами собой спружинили. Он отскочил к стенке шалаша, сжался в комок за опорным столбом.
Услышал вскрик у воды. Следом что-то шумно рухнуло в пруд. Зачпокали удары по воде, словно кто-то с силой бросал камешки.
Охранник с пробитым горлом корчился на земле, заливая гравий кровью. Из его спины выстрелили три красных султанчика. Он содрогнулся всем телом и сразу обмяк.
Борис Михайлович стоял неподвижно, заложив руки за спину.
— Ты предсказуем, Миша. Это тебя и погубило, — холодно произнёс он.
И отступил в сторону.
Тут
же камышовые стены затрещали от прошивающих их насквозь пуль. Громов распластался на земле. Сверху его осыпало камышовой трухой.Показалось, что в шалаш ворвалась стая дикий ос. Они с воем носились в воздухе, безжалостно врезаясь во все, то попадалось на пути. Со звоном посыпалась сметённая со стола посуда. С громким треском лопались доски. Человек не кричал.
Вдруг обрушилась тишина.
Громова медленно поднял голову. В глаза плеснуло слепящее марево. На его фоне дрожал силуэт мощной широкоплечей фигуры Бориса Михайловича.
— Уходим! — издалека долетело до Громова.
Молодой охранник в первом шалаше даже не успел встать. Он лежал лицом в стол. Но доскам стола разлилась густая красная лужа.
Громов отвёл взгляд.
«С противоположного берега мочили. Минимум два классных снайпера. И когда успел организовать, сука?!»
— Комментарии позже, — сухо обронил Борис Михайлович, не сбавляя шага.
На стоянке все уже было кончено. На земле у изрешечённых джипов вповалку лежали четыре трупа в сером камуфляже. Ребята были, как на подбор, высокие и крепкие. И с оружием. Только ничего им не помогло. Даже выстрелить из своих автоматов не успели. В разбитые лобовые стекла были видно, что салоны машин густо забрызганы кровью.
Водитель ждал своих пассажиров у машины, заранее распахнув пассажирскую дверцу. На лице никаких эмоций.
Борис Михайлович вскользь осмотрел изувеченные машины и трупы на земле. Удовлетворённо кивнул и забрался в салон.
Громов замер. Ноги вдруг налились свинцовой тяжестью. Он затылком почувствовал целящийся взгляд водителя.
«Пусть завалит здесь, — с предсмертной отрешённостью подумал он. — Менты высосут из пальца версию о героической смерти от шальной пули. Дурь, конечно, но все лучше, чем «бесхоз» на помойке. А, впрочем, уже вес пофигу!»
— Сядь и закрой за собой дверь! — раздался властный голос Бориса Михайловича.
13:45 (в.м.)
Станция метро «Таганская-кольцевая»
Невзрачный мужчина в тщательно отутюженной светлой рубашке и серых брюках аккуратно опустил недопитую банку «пепси-колы» в вонючий зев урны. Его толкнули в спину, и он едва успел удержать очки с толстыми стёклами на носу.
— Полегче! — произнёс он в спину спортивного вида парню, спешащему к подъезжающему поезду.
— Да пошёл ты! — бросил на ходу парень.
— Хам!
С видом оскорблённого интеллигента мужчина одёрнул рубашку. Перехватил из руки в руку видавший виды кейс, пропустил вперёд бабку с тележкой, и пошёл к распахнутым дверям вагона.
Станция метро «Тушинская»
Парень в холщовых бермудах, в безразмерной футболке навыпуск и растоптанных кроссовках сквозь черные очки осмотрел очередь у касс.
— В очередь, сукины дети, в очередь! — с усмешкой процитировал он классика.
Достал из баула банку «Клинского», сковырнул колечко. Белая пена залила пальцы.
— Блин!
Он поставил банку у ног. Достал из заднего кармана платок. Тщательно протёр пальцы. Отстегнул с пояса мобильный.
— Привет, красавчик. Ты где? Какая, нафиг, платформа?! Ну ты тормоз! Я же тебе сказал у касс в метро. Что ты там не понял? Тормоз ты и есть. Ладно, стой там, я сейчас подойду.
Он забросил баул за спину и, расталкивая входящих, вышел через стеклянные двери в подземный переход.