Перевоспитать актрису

По мне кто-то ходил. Я открыла глаза и чертыхнулась, уставившись на серую морду перед глазами.

— Пошел вон! — тихо сказала я.

Но Тимоша не внял моей просьбе. Еще немного потоптался и устроился у меня на груди, свернувшись. Так, что имеем после пьянки? Я в своей спальне, это радует. Повернув голову вправо, увидела сестрицу, сладко сопевшую на боку. Слева от меня устроился Леша, привычно лежа на животе и обнимая подушку.

Сбросив кошака, я поднялась и вышла из спальни. В гостиной на диване спал папа. Стараясь не шуметь, подошла к холодильнику и достала предусмотрительно купленную Лешей минералку.

Услышав звук открываемой бутылки, папа хриплым сонным голосом сказал:

— И мне налей.

Кажется, вечер удался, если даже мой никогда не страдавший от похмелья старик просит живительной водички.

Мы с ним уговорили бутылочку минералки, я сходила в душ, потом папа, и тут из спальни вылетел Леша.

— Ивонна, почему я проснулся в одной постели с Танькой?

Я сложила руки на груди, стараясь выглядеть угрожающе, и ответила:

— Вот и мне интересно!

— Это, ну мы же в одежде.

Папа сидел на диване уже с кофе, наблюдая за нами. Странно, что еще ни слова не вставил.

— Ты с брюнеток на мою сестру переключился?! Бабник!

— Ивонна…

— Не хочу с тобой разговаривать!

Все-таки в раннем пробуждении после пьянки есть свои плюсы. Можно вдоволь над кем-нибудь поиздеваться, помогает лучше аспирина от головной боли.

— Слушай, — встрял папа, — ты же вроде следак, а такой тупой.

Это что за мужская солидарность такая? Леша посмотрел сразу на отца, потом на меня… Упс.

— Ивонна, что за цирк?

— Ну, надо же тебя держать в тонусе. Минералочки? — невинно спросила я.

— Холодная минералка и горячий кофе.

— Смешать, но не взбалтывать?

— Ты меня с ума сведешь, — пробурчал Леша себе под нос и пошел в ванную.

Я делала кофе, когда папа нашел за диванными подушками свой пиджак и засобирался в офис. Я не стала говорить, что Ботаник уже освободился от своей шпионской деятельности и теперь может вернуться к делам конторы. Хотя у человека только девушка вернулась из командировки, ну, или не совсем я правильно выразилась. Ладно, из поездки за свадебным платьем, как будто в Милане эти тряпки заговаривают на долгую и счастливую семейную жизнь.

Пусть папа сидит в офисе, пока не соскучится по Праге, а я махну действительно на Мальдивы, когда наше очередное расследование закончится. А еще же Ботаника отдать замуж надо, то есть женить, хотя в случае с Инессой скорее точно замуж.

Папа ушел, Танька еще спала в обнимку со своим комком шерсти, а Леша вышел из душа в шортах. Как удобно он оставил сумку с вещами после возвращения из Симферополя в моей квартире. А может, это такой ход? Вроде как живем уже вместе.

Ладно, хватит всякой ванильной ереси. Пора за работу. Конечно, Лешин голый торс, а тем более шикарный зад в обтягивающих шортах не давали сосредоточиться.

— Какие у нас планы? — все-таки перешла я к делу, пока не начала подбирать слюну с подбородка.

— Я съезжу на работу, еще раз просмотрю материалы, может, найду что-нибудь, упущенное в начале.

— Хорошая идея, — кивнула я. — А еще же мы ждем звонка от полковника.

— Ждем. Но я не думаю, что режиссер имеет отношение к смерти Гройсман. Помнишь, о чем говорила чудо-мама нашего парня? Если это было преднамеренное убийство, то убийца вынашивал план мести, чтобы подать ее холодной. А в тех кругах, где ворочается наркота, все проще: пуля в лоб, нож в печень. Там никто церемониться не будет. И явно не сам режиссер убил бы ее, он всего лишь пешка в большой игре, причем пешка, охочая до денег.

Нет, я ничего хочу. Никаких расследований, умозаключений, загадок — мне нужны Мальдивы. Но, конечно, любопытство превыше всего.

— Мы же еще можем попасть в квартиру Горойсман?

— Конечно, — подтвердил Леша.

— Тогда позвони мне, когда закончишь, а я пока подумаю.

— Только опиумом не увлекайся, мой друг Шерлок, — усмехнулся Леша, уже спрятав свою шикарную пятую точку в джинсы, отчего она, конечно, не стала выглядеть хуже.

— Конечно, доктор Ватсон, — ответила я. — Провожать не буду.

Устроившись на диване, я прикрыла глаза и слушала, как Леша собирается уходить. Вот так просто? Ну ладно, после моей утренней сцены простительно.

Я почти начала дремать, когда вдруг почувствовала прикосновение к губам. Прикосновение знакомых губ. Ему бы в другой конторе работать с такими незаметными шагами!

— Леша, — открыла я глаза, — иди лучше, а то останешься ненароком на полдня.

— Я позвоню, — чмокнул он меня в нос и ушел.

Подложив под голову маленькую неудобную подушку, я натянула на себя плед и уснула. Все-таки проклятье похмелья не разрушит даже поцелуй настоящей любви.

Я, кажется, еще даже фыркнуть успела, словив эту сказочную мысль, а потом провалилась в сладкий сон начинающего алкоголика.

Что-то помнилось из сна, но я не могла поймать, уже проснувшись. Такое ощущение, что меня во сне посетила какая-то мысль, которая не оформилась до конца в моей уже бодрствующей голове. Но о чем-то я догадалась во сне, я это чувствовала. Или просто у алкоголя была слишком страстная румба с моей нервной системой.

Еще и Танька не давала думать. Она напевала что-то наподобие «Владимирского централа», готовя завтрак. Кажется, ночка в СИЗО не прошла для сестрицы даром.

— Таня, заткнись, — попросила я.

— Ванька, ты проснулась!

Оптимизма этой даме не занимать. Ничего не пробьет.

— Таня, перестань орать и сделай кофе.

Пока сестрица колдовала, я смотрела в потолок и думала, думала, думала… Только надо не думать, а делать.

Танька меня накормила, хотя я понятия не имела, где она взяла продукты, а потом еще и напоила кофе. Сестра года, что сказать!

Когда позвонил Леша, подтвердив свою теорию насчет режиссера, который никого не убивал, даже не пытался, я сказала:

— Мне надо в квартиру Гройсман.

— Через час. Захвати Ваню. Медовый месяц у него еще впереди.

Через сорок минут мы с Ботаником, которого я вырвала, кажется, прямо из объятий Инессы, судя по виду, остановились во дворе дома Елены Гройсман.

— Иван Андреич, — спросила я, положив подбородок на руль, — ты что думаешь?

— Вы помните, как меня зовут? — удивился Ботаник, а потом добавил: — Дерьмо полное, извините. Не верю я в хладнокровное убийство. Вот не верю. Что-то меня смущает, но я пока не могу понять, что именно.