Перевозчик
Шрифт:
Николай никак не мог понять странных особенностей местных жителей: отсутствие стремлений к познанию, неспособность и, главное, нежелание думать.
Получается, что, достигнув высот цивилизации, процесс пошел в обратную сторону. То есть, по закону маятника, снова от человека к обезьяне. Что это: естественный и закономерный ход истории или это кем-то специально устроено, ведь недумающим человеком легче управлять.
Раньше уже упоминалось, что Николай любил общаться с мыслящими людьми, в результате таких бесед, несмотря на свою необразованность (конечно, по земным меркам), приобрел наклонность пофилософствовать.
И он думал, почему
А Антон не мог понять любопытства Николая и начинал думать, что тот то ли действительно боится, то ли сильно заинтересовался, потому что у староверов никогда не было таких диковинных машин. Но Николай уже начал вызывать в нем какое-то необъяснимое чувство превосходства, причем нисколько не навязываемое им, а само по себе возникшее. И, наверное, поэтому, из уважения, Антон дальше попытался как мог удовлетворить любознательность Николая. Он начал говорить, но чувствовалось, что объяснения эти не от профессиональных знаний предмета, а просто где-то когда-то случайно услышаны и забыты как лишние, так как благополучный полет машины не зависел от этих знаний – она все равно прилетит куда положено.
– Эта машина умнее человека – мы никогда не упадем, – успокоил он Николая. – Ты заметил над кабиной несколько антенн? Это ее глаза и остальные органы чувств, которых у нас с тобой нет. Она видит и чувствует даже самой темной ночью. Сама оценивает ситуацию, рассчитывает, определяет и даже прогнозирует. Она обойдет или пройдет даже через тайфун, а если определит, что сила тайфуна чрезмерна и ей не справится, то сама приземлится и переждет его. Я уже не говорю о более простых вещах, например, попробуй направить ее специально вон в ту скалу – она не позволит это сделать.
Николай подумал, что это значит полностью исключается авария из-за человеческого фактора, и решил попробовать узнать у разговорившегося Антона про скорость:
– Я несколько раз видел с земли, что эти самолеты летают с очень большой скоростью, – сказал он. – Ты знаешь, каким образом она достигается?
Сначала Антон задумался, как бы вспоминая, и трудно, с паузами, начал объяснять:
– Эти вот… электромагнитные волны увлажняют и электролизируют воздух, концентрируют его вокруг машины… образуют мощные, колоссальные электрические завихрения, и машина обволакивается этой наэлектролизованной плазмой… получается искусственно созданное и управляемое цунами, которое и несется вместе с машиной.
– Как это? – переспросил Николай. – Цунами бывает на море – значит оно связано с водой.
– Не знаю, так Даша сказала – наша учительница, вообще правильно, она так и говорила… что-то про воду… образуется наэлектролизованная плазма из капель воды… и ее что-то такое там толкает… что-то связанное с магнитом. Да ну тебя,
зачем это тебе? – заключил он.Во время этой «лекции» Антона на его лице читалось напряжение, какое было бы у профессора, решившего пробежать сто десять метров с барьерами. Но потом напряжение на лице сменилось на удивление самому себе и, возможно, даже гордость.
Николай, удивившись и обрадовавшись этому неожиданному мыслительному проблеску, лишний раз убедился, что Антон, в отличие от своих односельчан, имеет острый ум, но нет, все же точнее будет сказать: ум, еще не окончательно заглушенный навязываемыми местным телевидением штампами и стандартами и готовый к восприятию нового, неординарного. «Хорошо бы взять над ним шефство», – подумалось Николаю. И дальше, желая поощрить его, спросил, как бы восторгаясь:
– Как ты хорошо объясняешь, как доходчиво! Значит, ты где-то это все изучал?
– Да нет, просто в конце позапрошлого учебного года, в марте, я отвозил домой в Наш город учительницу Дашу, и во время полета она мне кое-что объяснила.
Тогда Николай попробовал сыграть на самолюбии Антона и сказал:
– А тебе не обидно, что какая-то обыкновенная баба все знает, а тебе это недоступно. Что, ты глупее нее?
– Нельзя так про нее говорить, бабы это у нас в деревне, а она другая.
– Какая другая, что у нее две головы или ноги растут из другого места, или еще кое-что не в том месте находится. Нет, уверяю тебя, она точно такая же и все у нее на тех же местах, как у всех баб твоей деревни.
– Да нет же, она такая… необыкновенная!..
Это «необыкновенная» сказано было таким откровенным тоном, что у Николая не осталось сомнений, и он спросил:
– Ну вот, час от часу не легче, уж не влюбился ли ты?
Антон засмущался и сказал:
– Ты что, разве это можно?
Николай и раньше предполагал, что в этом мире существует своего рода сегрегация, только людей делят не по расам, а, видимо, по сословиям. И вот сейчас представилась возможность выяснить, насколько это разделение непреодолимо.
– А почему же нельзя, сам Бог создал так природу, чтобы мужчины и женщины влюблялись и размножались.
– Да, но он создал разных мужчин и женщин, она же из начальства, и бог запрещает нам любить их женщин. Таков закон.
Это глупый закон, как можно запретить любить? Сердцу не прикажешь. Я по тебе вижу, что эта учительница тебе нравится. Она молодая? Красивая?
Антон еще больше смутился, но замолчал и перестал отвечать, непривычны ему были такие разговоры, еще никогда не приходилось их вести. Но видно было, что вопрос этот ему далеко не безразличен. И, возможно, в своих сокровенных и тайных мыслях он иногда задумывался о таком несправедливом законе. Ведь любовь, если она большая, сильнее всех законов.
Николай решил не отступать и продолжил:
– Чего замолчал-то? Сколько лет учительнице?
Антон посмотрел на него, сообразил что-то и, наверно, чтобы предположение Николая стало выглядеть нелепым, решил сыграть на возрасте учительницы, он сказал:
– Да она еще совсем молодень… – не договорил и заменил слово на еще более подходящее, – …маленькая. Этой зимой в школе занятий не было, а в прошлом году, когда я первый раз ее увидел, ей было всего 16 лет.
Николай раскусил эту довольно бесхитростную уловку, но подумал про себя: «Чего привязался, ну не хочет парень открывать душу перед первым встречным, и правильно делает». И он сделал вид, что удовлетворился этим объяснением.