Перезагрузка или Back in the Ussr Книга 2

– То есть ты хочешь сказать, что согласишься вернуться в Пензу? Сережа, не смеши меня. Я-то уже привыкла к Москве... Ладно, к Переделкино, но все равно! А у тебя тут работа, постоянные встречи, знакомства... Забыл, как мотался на 'Суре' туда и обратно? Так что я думаю, что ты и сам предпочтешь съемную квартиру Пензе. А ведь можно и в ЖСК ступить.

– Куда?

– В жилищно-строительный кооператив. Говорят, однушка три тысячи стоит, а 2-комнатная - пять тысяч. Разве не потянем?

– Хм, как-то я раньше над этим не задумывался. А ты права, своя квартира не помешала бы. Разузнаю в Союзе писателей, может, и правда что-то выгорит с жилплощадью.

– А можно и не в ведомственный ЖСК вступить.

– Ты думаешь? Этот вопрос тоже постараюсь выяснить... А вообще-то время обеда, что у нас там вкусненького? Супчик гороховый с утра сварила? С копчеными ребрышками? Ну ты ж моя молодец. Давай разогревай и со мной садись.

* * *

На Гданьской судоверфи имени Ленина рабочий день близился к завершению. Вернее, закруглялась дневная смена, а на самой верфи работа кипела круглосуточно. Сейчас здесь готовили к спуску на воду рыболовецкий траулер для Советского Союза под названием 'Ангара'. В трюме судна рабочие тоже

– Эй, Лех, заканчивай! Ты же вроде собирался с нами пивка выпить сегодня вечером.

– Уже заканчиваю, парни. Буквально две минуты, осталось контакты подкрутить.

– Ну давай, мы тогда в душ, и ждем тебя в раздевалке.

Электрик Лех Валенса, как и обещал, управился за пару минут. Быстро помылся по примеру товарищей, и вскоре они уже направлялись в трактир 'Морячка', расположенный буквально в десяти минутах ходьбы от судоверфи.

В этот вечер здесь мелькало немало знакомых лиц. На судоверфи трудилось почти 20 тысяч работников, и многие после смены заходили сюда попить пива. Неудивительно, что к открытому несколько лет назад трактиру пришлось делать пристройку, и теперь тут могли уместить до сотни любителей хорошего пива.

Леха узнавали, приветствовали, похлопывали по плечу, жали руку. Личностью он был известной, принимал активное участие в жизни судоверфи, входил в профсоюз, и рьяно бился за права простых работяг, чем и снискал у них уважение.

– Парни, ваш столик, как обычно, держу за вами, - кивнул подошедшим протиравший пивную кружку трактирщик и крикнул официантке.
– Марыся! Обслужи товарищей вон за тем столиком.

После второй кружки Леха потянуло на разглагольствования. Как обычно, предметом нападок стал социалистический строй и коммунистическая идеология, насаждаемая Москвой в Польше и других странах Восточной Европы.

– В сентябре 39-го Советы без объявления войны перешли нашу границу, взяли в плен 240 тысяч польских военнослужащих, а офицеров расстреляли в Катынском лесу. И после этого мы должны благодарить русских за то, что они якобы освободили нас от немцев? Да, кто-то скажет, что Советы потеряли в боях за Польшу несколько сот тысяч своих солдат. А кто их просил лезть к нам? Мы бы и с немцами прекрасно поладили. Они хотели всего-навсего избавить мир от коммунистической чумы... Марыся! Принеси-как еще пару кружечек пива.

После третьей кружки Валенса понял, что ему срочно нужно отлучиться.

– Парни, я отойду на пару минут, - сказал он окружившим их столик соратникам.
– Потом я вам объясню, почему у власти в Польше оказались продажные политики.

Уже после наступления темноты он подходил к своему дому, находясь в весьма приподнятом настроении. Валенса всегда так себя чувствовал после таких вот стихийных выступлений, пусть даже не с трибуны, а обычном трактире. Да еще и четыре кружки пива изрядно его взбодрили. Улыбаясь своим мыслям, он не сразу заметил движение сзади тебя. А затем вдруг что-то укололо его слева в шею.

– Что за!..

Больше ничего сказать Валенса не успел. Он с ужасом чувствовал, как немеют мышцы пальцев рук, ног, шея, спина, даже глаза отказывались повиноваться. Рухнул на брусчатку и при этом ничего не почувствовал. Работал только мозг, который понимал, что тело медленно умирает, что кровь густеет, все медленнее циркулируя по венам, что сердце бьется все реже и реже.

Недвижимыми зрачками Валенса увидел, как возле его лица промелькнули ноги убийцы, обутые в простые, но качественные ботинки на мягкой подошве. А затем он остался один, умирать на холодной брусчатке, в желтоватом свете редкого уличного фонаря.

Некролог в местной газете 'Гданьский вестник' появился на второй день после того, как запоздавшая парочка влюбленных обнаружила тело известного активиста. В последний путь электрика гданьской судоверфи Леха Валенсу провожали несколько сотен человек. Многие шептались, что из Валенсы мог бы получиться в будущем неплохой политик. Правда, учитывая его антикоммунистические высказывания, политик, скорее всего, опальный. И возможно, в изгнании. Жаль, ах как жаль, такого хорошего человека потеряли.

А еще спустя неделю краковский кардинал римско-католической церкви Кароль Войтыла, приехавший на очередной папский собор в Ватикан, побелевшими от напряжения пальцами держал свежий номер газеты итальянских коммунистов 'L'Unita'. Его взгляд был прикован к черно-белой фотографии на центральном развороте. На снимке был изображен ни кто иной, как он сам, только в мирском облачении, сидевший на кровати... и нежно обнимающий подростка лет 12 с глазами, закрытыми черной плашкой. Прочитать текст для кардинала, владеющим добрым десятком языков, было делом несложным. Но сейчас Войтыле казалось, что лучше бы он не знал этого проклятого итальянского. Хотя тут и одного снимка достаточно, чтобы понять содержание написанного.

'Не так уж все и тихо в святом католическом семействе, - писал некий Энрике Паскуале.
– Это можно видеть на примере польского кардинала Кароля Войтылы, о котором давно поговаривали, что он большой любитель невинных мальчиков. Наш корреспондент, вооружившись мощнейшей фототехникой, специально отправился в Краков, чтобы убедиться в подлинности слухов либо развеять их. Снял комнату в доме напротив окон кардинала, и стал ждать. Его бдения не прошли напрасно. Уже на второй день Войтыла привел к себе 12-летнего мальчика, чье имя из этических соображений мы оставим в секрете. На этом снимке лишь самое невинное действо в отношении несчастного подростка. Что происходило дальше - нетрудно догадаться. Наш корреспондент, находившийся по ту сторону объектива, не мог спокойно смотреть на происходящее, и даже собирался вызвать милицию, однако, подчиняясь своим профессиональным обязанностям, все же сумел сдержаться. Но теперь-то мы знаем, что из себя представляет краковский кардинал, которого в последнее время приблизил к себе Папа Павел VI'.

Но ведь такого не было! Это наглая подделка, фальшивка! Хотя... Хотя кровать похожа на его, да и тумбочка рядом с постелью вроде бы тоже знакома, пусть и не так четко она получилась на снимке. Но кому понадобилось совершать такую дикую провокацию? Завистникам, ревнующим его к Папе? Кто это - архиепископ генуэзский Джузеппе Сири или архиепископ Флоренции Джованни Бенелли? Либо вообще кто-то другой? Может быть, епископ Серджоне, который и вручил ему эту газету с таким выражением лица, будто держал в руках какую-то гадину, после чего тут же торопливо скрылся.