Перезагрузка

– Хорошо, хорошо, коллеги! – произнес доктор Кузнецов, благодушно улыбаясь. – Просто отлично поработали. Напомните-ка мне еще разок, доктор Иванов, сколько у вас сильных индукторов, таких вот, класса Боброва?

– Пока трое. Но еще двое на подходе. Тренировки себя оправдывают. Обычного индуктора можно натренировать до класса сильного. Способности повышаются.

– И что, они действительно под контролем? Не совершат каких-нибудь глупостей, когда получат свободу действий?

– Все индукторы под полным контролем! – сказал Иванов, расфуфырившись от гордости. – Единственный, кто не поддавался – вот этот, – он показал пальцем на Игоря. – Но с ним, похоже, вопрос закрыт. Вы правы, господин доктор Кузнецов, безопасность превыше всего…

– Николай Юрьевич! – доктор Петров схватил за руку Блохина, – я вас очень прошу, ну что вам стоит… Не нужно убивать Маслова! Еще не поздно. Его еще можно успеть реанимировать, организм сильный, справится. Он нам еще нужен…

– Нам он не нужен! – отчеканил Блохин, отстранившись от доктора Петрова с некоторой брезгливостью. – Вам же сказали, что он неконтролируем! Гипнабельность нулевая, в придачу ко всему еще и шизофреник. Дай ему хоть малую поблажку – он вас же первого и пришибет. Понимать надо такие вещи! Он свое дело сделал. Пусть теперь отдохнет. В землице. Там ему самое место…

Пока все разговаривали, юнит Маслова, распростертый на экране, шевельнулся, приподнялся на локте, а потом и вовсе сел. В руках его появился круглый желто-красный предмет. Юнит вцепился в него зубами и начал жадно есть.

– Э, постойте-ка, – забеспокоился доктор Кузнецов. – Смотрите, что происходит. Выходит, что не так уж он и убит. Что это он делает – вроде как ест что-то?

– Яблоко ест, – констатировал Блохин.

– А откуда он его взял?

– Понятия не имею, – Блохин озадаченно поскреб в затылке. – С этим Масловым всегда проблемы. Вечно он сюрпризы подкидывает. Ладно, с этим мы сейчас справимся. Михаил, давай, добивай его. Сделай это красиво.

Онтурави попытался сделать красиво. Он подпрыгнул, прыжок должен был завершиться ударом обеими ногами в голову Маслова. Не получилось. Маслов резво метнулся в сторону, пружинисто поднялся, бросил в марсианина огрызком яблока и затанцевал в боксерской стойке.

– Его физиологические показатели быстро приходят в норму, – тревожно сказал доктор Иванов, вглядываясь в показания мониторов. – Так быть не должно. Он восстанавливается как индуктор, не подвергшийся нейтрализации. Послушайте, доктор Петров, вы ничего с ним не нахимичили? Не сняли его с транквилизатора? Как-то подозрительно хорошо вы относитесь к этому Маслову…

– Да что вы? – возмутился Петров. – Вот уровень препарата в крови, – Петров взмахнул белым бланком, – сегодняшний утренний анализ Маслова, все там в порядке. Вы же сами это дело контролируете…

– Нет, ты смотри, что делает, стервец! – Блохин покачал головой. – Бьет Грызуна самым форменным образом!

Игорь бил. Совершал едва заметные движения руками и юнит послушно превращал их в движения большие, полноценные. Само собой, ничего удивительного в этом не было. Удивительным было то, что удары доходили до настоящего Боброва – он корчился и стонал в своем кресле.

– Прошу прощения, доктор Кузнецов, – торопливо сказал Блохин. – Нужно остановить это. Он ведь сейчас Боброва того… Убьет…

Он сделал движение к Маслову, но теперь пришла его очередь быть остановленным. И сделал это никто иной, как доктор Кузнецов.

– Э, нет, подождите-ка, коллега. Не будем нарушать чистоту эксперимента. Посмотрим, что из этого получится.

Блохин угрюмо подчинился начальнику. Доктор Петров злорадно усмехнулся.

* * *

Что это было? Как Игорю удалось продраться через отупляющее марево транквилизатора, через смерть, почти уже наступившую на горло, как удалось ему снова, хоть и ненадолго, стать сверхиндуктором? Помогло яблоко, которое получил он из рук мамы. Уже потом, обдумывая произошедшее, понял Игорь, что не было мамы – увы, мертвых не оживишь, – что, находясь в забытьи, сработала на самосохранение его подкорка, выдала в готовом виде именно то, что всегда запускало любое его креаторское действо – РИТУАЛ. Живой, мозговой, материализованный синапсами серого вещества аналог компьютерной команды. Виртуальный юнит съел виртуальное яблоко – так выглядел этот ритуал на экране. А настоящий Игорь чувствовал себя при этом так, словно лопал одну шоколадку за другой. Он чувствовал, как регенерируется его растерзанная плоть, как затягиваются раны. Он уже начал забывать, как это бывает. И он ловил кайф от того, что это происходит снова. Кайф, сравнимый с эйфорией наркомана.

Он вовсе не был уверен, что что-то произойдет дальше – чудо могло ограничиться лишь этим. Но не ограничилось. Когда Игорь ударил марсианского бога Онтурави, когда почувствовал, что удар прошел, смял в лепешку нос настоящего, реального Грызуна Боброва, то понял…

Что он понял?

Что может убить Боброва. И очень склонен к тому, чтобы это сделать.

Грызун был не лыком шит, совершенным телом Онтурави он владел гораздо лучше, чем собственным, толстым и неповоротливым. Пропустив пару горячих плюх, Грызун осознал, что происходит, и переменил тактику. Сделал то, чего не мог делать юнит Маслова – побежал по стене. Надо сказать, резво у него получилось – промчался по стене, оказался на потолке и свалился Гоше прямо на голову. Сдавил его шею железными руками и покатился вместе с ним по полу.

Кулачный бой перешел в вольную борьбу. Любой знаток “Богов Марса”, увидев такое зрелище на экране, разинул бы рот от удивления. Никакой борьбы в “Богах Марса” не предусматривалось – не существовало там захватов, бросков и подсечек. Действия противников ограничивались стрельбой, либо, при потере оружия, стандартными ударами руками и ногами. «Это уже не «Боги Марса», – пробормотал бы такой знаток, – это черт-те-что». И был бы прав. Бобров и Маслов вывалились из виртуальной условности. Они пытались задушить друг друга самым реальным образом, пыхтели, потели, хрипели, напрягали мышцы до боли, до спазматических судорог, и при этом все так же сидели в креслах – каждый в своем.

Две руки Онтурави сдавили грудную клетку Игоря, третья обвилась стальным захватом вокруг его горла. Игорь лежал на животе, лицо его терлось о грубый камень марсианского подземелья. Он ворочался под многопудовой тушей Грызуна и никак не мог повернуться – даже набок. Он задыхался, он чувствовал кислый запах пота Боброва – так воняет от толстых и неопрятных людей. Виртуал и реальность сплавились, впрессовались друг в друга намертво, как два неразъехавшихся, вмазавшихся друг в друга мордами асфальтовых катка, разогнавшихся до невероятной для такой неповоротливой техники скорости.

Левая рука мертво прижата к боку – потеряла уже чувствительность, нечего и мечтать высвободить ее. А вот правая – свободна. Сделать хоть что-то… Игорь поднял руку, согнул ее в локте, потянулся назад и вцепился в нос Онтурави – холодный, твердый, крючковатый. Попытался свернуть его набок – безрезультатно. Черт возьми, да это не нос, это клюв орлиный, попробуй сломай такой… Хотя… У Грызуна нос вполне обычный, картошкой, основательно уже мною расквашенный. Он-то мне и нужен. А Онтурави может идти к черту.

И тут же Бобров завопил от дикой боли – его мясистый, красный носяра провернулся в сильных пальцах Игоря, захрустев всеми хрящами. На мгновение хватка лап марсианского бога усилилась, едва не свернув-таки Игорю шею, а потом ослабла. Игорь рванулся изо всех сил. Выпростал левую ногу, уперся ею в стену. Только не отпустить шнобель воющего, отчаянно дергающегося Грызуна. Перетирать его шнобель суставами согнутых пальцев. Напряжение всех мышц, рывок… Ага, получилось! Игорь повернулся на бок. И тут же, стараясь не терять драйва, пополз вперед, к алмазной стене экрана. Ага, вот и он, самый твердый минерал мира. Игорь уже провернулся в марсианских объятиях настолько, что мог краем глаза видеть башку Онтурави. Держась за нос, как за ручку, он начал долбить затылком врага по стене – каждый раз со все большим размахом. Череп Боброва бился об алмазную твердь с костяным стуком. Онтурави обмякал с каждым ударом. Наконец, дернулся в последний раз и разжал лапы.