Перезагрузка

– Ах, да, - сказал он, прерываясь. Полез в стол, нечто оттуда доставая. Одной рукой прижал к лицу платок, второй нажал нечто вроде резиновой груши, с расширением на кончике в виде пластмассовой воронки и в лицо Стасу брызнуло неприятно пахнущее.

– ...!
– единственное, что тот успел подумать, валясь мешком с табуретки.

– Я не могу удерживать долго, - услышал Стас, - когда сознание вернулось.
– В конце концов, давайте всерьез займусь парочкой особо требовательных экземпляров.

Это произнес Демин, стоящий возле стола. Стас не слишком соображал, голова гудела, однако кое-что стало ясно сразу. Не просто лежит на полу. Оружие исчезло. И 'Вал', и 'ПСС' из кобуры. Разгрузка с магазинами, гранатами и прочей мелочью тоже. Ножа нет. Куртку зачем-то сняли, а на рубашке рукав закатан. Опа, похоже в вену чего-то загнали. Наркотик? Ничего не чувствую странного.

– Вломить для примера всерьез, остальные шелковые станут. Интеллигенция чертова, - в голосе презрение.

– Как раз этого делать нельзя, - уже академик.
– Творческие люди должны иметь некоторую свободу. Хотя бы выговориться. Мы и так практически в шарашке и предложить нечего. Не орден же, - он сухо рассмеялся. Ага, - сказал с удовлетворением, видимо заметив шевеление, - наш гость очухался. Поднимите его.

Демин грубо сгреб Стас и почти швырнул на табуретку, встав рядом.

– Осторожнее, - озабочено приказал вредный старикашка, - он нам еще нужен и не стоит ронять. Как себя чувствуете, - с неподдельной заботой поинтересовался, - молодой человек?

Ситуация становилась все более дикой. Зачем его вырубили и какой в этом смысл? Держать в качестве заложника? На этот счет существовали четкие инструкции по области. Правило последнего шанса гласило: общественная потребность выше личной. Любые требования во вред общине будут выслушаны, но не исполнены. Обмен в такой ситуации возможен и практикуется, но ему и предложить нечего. Разве в курсе соглашения с Гусем. Но это вряд ли. Тот страховался всерьез, даже своих в известность не ставил и встречались с полной конспирацией. Предполагать может. Знать ни в коем случае. Ну и что дальше?

– Вашими стараниями паршиво. Объяснитесь, господин сомнительный!

Господи, а ведь удачно Шарыча с собой не взял. Застрелили бы.

– Обязательно, но сначала ответьте на вопрос.

– Голова болит, - не видел смысла скрывать, - локоть, - машинально потер. Видимо при падении приложился.
– И?

– Очень хорошо. Голова пройдет. Это от большой дозы наркоза. К сожалению, заранее точно рассчитать, не видя человека и не зная вес достаточно сложно. А мне необходимо было сразу, - он щелкнул пальцами.

– И зачем?

– Должен сказать, что в прежние времена трудился в системе Биопрепарата, изучая возможность боевого применения тифа. В качестве оружия, - любезно пояснил во избежание недоразумений.
– В 1973 году Брежнев подписал секретный приказ о начале программы 'Фермент'. Целью данной программы была модернизация уже существующих видов биологического оружия и разработка новых, генетически измененных, устойчивых к существующим антибиотикам и вакцинам патогенов и рецептур. Мы многого достигли и все ж любые болезни лечатся. Сыпной тиф дает сорокапроцентную смертность, наш штамм мог и восемьдесят, но если на ранней стадии начать вводить сильные антибиотики, нужный эффект не достигается.

Ах, какая жалость, подумал с отвращением Стас, прикидывая дальнейшие действия. В принципе шансы были и весомые. Но пока важнее дослушать и разобраться чего все ж эта скотина добивается. Не нравилось ему это длинное отступление.

– И тогда я вспомнил про Тифозную Мэри. Слышали?

– Понятия не имею, - честно признался Стас.

– Ох уж эта российская демократическая система образования! Элементарные вещи выпускникам школы неизвестны. Так вот, в начале 20 века некая женщина работала в Нью-Йорке поваром. Куча людей, включая ее квартирных хозяев и клиентов заразилась тифом, а она была здорова! Как оказалось, она была носителем. Ее мать болела, будучи беременной и в результате девочка оказалась самым настоящим рассадником инфекции. Причем сама чувствовала себя прекрасно. Понимаете? Замечательный обходной путь. Человек сходит с трапа самолета, причем не подозревая о своем заболевании и ходит по городу. Просто гуляет, - он весело рассмеялся.
– Инкубационный период в среднем две недели. Представляете последствия для противника? Да-да. Если б не Горбачев с его перестройкой я бы закончил дело. Но в этом, - он скривился, - новом мире, уже не требовалось отчитываться и получать финансирование. Тарасов в наших исследованиях все равно ничего не понимал. Можно было спокойно закончить дело моей жизни. На станции 'Зима' в специальном складе хранились не только сибирская язва.

Стасу стало страшно. Он давно ничего не боялся, лишком многое повидав. Разве помирать долго от пули в брюхе или искалеченным. Если до этого дойдет, тянуть не станет. Лучше сразу застрелиться. А все остальное ерунда. Но сейчас натурально жутью повеяло.

– Это угроза?

– В нормальном триллере главный злодей говорит: 'Предупреждение'. Но я не собираюсь сообщать о такой возможности всем. Вы, молодой человек, проезжали через Омск. Первый опыт. Впечатляюще, не так ли?

– Да я ж тебя, гниду, - не выдержал Стас, вспомнив пустые улицы городов, мимо которых они проследовали и взорванные мосты.

В затылок уперся ствол и голос Демина скомандовал:

– Сидеть.

Он плюхнулся на сиденье, окончательно списав придурка за спиной. Бить, так насмерть.

– Это было не просто, но сегодня можно смело рапортовать о выдающемся успехе. Фактически любого можно превратить в носителя. К тому же антибиотики не избавляют от присутствия в организме инфекции. Они лишь ограничивают их размножение. Причем далеко не каждый препарат на это способен. Я максимально обеспечил лояльность подчиненных и охраны, понимаете?

– Вы заразили здешних...

– Браво. Не всех. Вывоз специалистов, даже если бы это стало возможным крайне опасен. Не давать им кушать - вдвойне. Они ж полезут наружу. Избавиться от меня - невозможно. Препарат исключительно моя разработка. Ну если совсем быть честным, кое-какие идеи были подсказаны одним моим талантливым сотрудником. Только он внезапно недавно скончался, - теперь он не веселился и в глазах была стужа.
– Кстати, никто кроме нас троих понятия не имеет ни о чем. И просвещать их до поры не собираюсь.

– И чем я заслужил такое доверие?

– Ты еще не понял? Я сделал тебя носителем, - в затылок опять нажал ствол, но Стас, не обращая внимания, посмотрел на след укола.

– Совершено верно. Я не могу предложить ничего дороже жизни. Но это будет не самая плохая жизнь. Достаточно посулить господину Аверкину мою голову и замочить его на встрече. Ну а потом... Хотя бы власть в Иркутске. Безраздельная.

– Лечение!

– О нет, - без всякого сожаления сказал академик.
– Я ж объяснял. С самого начала такая задача не ставилась. Мне не нужны затаившие злобу. Мне требуется лояльность. Можно остановить болезнь и не распространять ее, но нельзя стать здоровым. Стандартные вакцины здесь бессильны. Они работают с определенными болезнями, а мой возбудитель генетически изменен и сыворотка отсутствует. Буду честен, в принципе излечение возможно. В хорошей больнице с сильными антибиотиками и хорошими профессионалами-инфекционистами. В современных условиях, увы. Вряд ли где-то еще имеется лаборатория. Даже естественные мутации сделали множество бактерий невосприимчивыми от мощных лекарств. С этим вообще безнадежно.

Стас согнулся, опустив голову на колени.

– Ну перестаньте! Вы ж крепкий человек. Я обещаю не мешать вашим действиям в будущем и стабильно снабжать лекарством. Вы взамен не так много должны сделать. Всего лишь избавить от психа, мечтающего о моей смерти. Голова за голову. Вам же приходилось и прежде убивать, - сказано был утвердительным тоном.

Стас не стал вставать, напротив, соскользнул на землю и пнул стоящего за спиной Демина в колено, прямо с пола. Как и ожидалось, тот сразу не выстрелил. И реакция паршивая, не часто всерьез дрался, и нужен он им дозареза, чтоб так просто убивать. Промедление ему стоило жизни. Еще падал, а Стас взвился и рухнул сверху, вбивая кулак в горло. После такого не выживают.